Она попыталась улыбнуться.

— Брат. Ты что делать будешь?

Я пожал плечами. — Не знаю. Посплю, наверное. А ты?

— От тебя отдохну. Столько всего сразу. И это, ты потом в клуб приходи чаю попить. — Договорились.

Зайдя в домик, я не раздеваясь лёг на кровать и зажмурился…

Вокруг меня было бескрайнее поле. Только как на негативе. Почерневшая неподвижная трава, обугленное небо и мёртвая тишина. Сверху беззвучно падает то ли пепел, то ли черный снег. Я поёжился, прошёл немного и увидел ЕГО. Огромный зверь. Пес с седой шерстью. На месте правого глаза безобразный шрам. Я машинально дотронулся до лица. Пёс сидел неподвижно, а из левого глаза у него текли слезы. Я не понял сначала в чём неправильность, потом дошло. Второй глаз был человеческий.

Я подошел ближе, присел и погладил его по голове. — Что брат? Плохо без них? И крылья сломаны, летать не можешь. Пойдем, что одному-то. Пёс не пошевелился, не знаю, слышал ли он меня. Я вздохнул. Мы просто сидели рядом. Сколько прошло времени? Вечность, наверное.

Я снова зажмурился и неожиданно почувствовал, как кто-то осторожно толкает меня в бок.

Когда я открыл глаз. то......

Надо мной склонилась Ульянка, с сомнением глядя на меня.

— Дядька, ты спишь?

Я помотал головой. — Уже нет. А ты как тут оказалась?

Она засмеялась и показала на дверь. — Открыто было. А я стучала, честно.

— И чего теперь?

Я сел на кровать. Ульянка на мгновение задумалась, потом дёрнула меня за руку.

— А пошли в футбол играть. Давай дядька, вставай.

Ну футбол, значит футбол. Не порть карму и не спорь. Я потянулся за беретом, лежащим на столе.

— Дядька, а почему звезда неправильная какая-то? Трехконечная. Это что значит?

— Ну… Трёх конечная звезда это символ интербригад в Испании.

Ульянка просияла: — А знаю. Они против фашистов были. Да ведь?

— Правильно.

— А поносить можно? Пожалуйста. Берет уже был у неё на голове.

–Конечно можно. Сейчас, я его только тебе поправлю.

— Ура! — закричала она и потянула меня к двери.

На улице, как всегда, было тихо и жарко. — Уля, и где все опять?

— Ай, по домам сидят. Надоела жара уже. А вот кто-то…

— Чего кто-то? — Роботов делает. Представляешь, дядька? Настоящих.

— Наверно интересно.

— Не-а, совсем неинтересно и скучно. А можно я тебя за руку возьму?

— Давай.

Наконец мы пришли на спортплощадку и начался Большой Футбол. Нет, ну играла-то в основном Ульянка. Я лишь изображал старшего тренера сборной и типа указания давал. Правда в конце мне всё же разрешили ударить по мячу, но предупредили, что если я его куда запну сдуру, то доставать буду сам. Ну и ладно, зато наши победили.

Откричавшись, — УРА! — Ульянка снова потянула меня за собой.

— А теперь куда?

Слушайте, она вообще устает когда-нибудь? Не девочка, а…

— Чай пить в клуб.

Я вспомнил про приглашение Алисы.

— Ладно пойдем. А печеньки будут?

Ульяна заулыбалась. — Будут-будут. Специально для тебя.

На полдороге ко мне неожиданно прилетела мысль. — Уля.

— Чего?

— Да я вот подумал. А почему бы тебе не переодеться в пионерскую форму?

— Дядька, а зачем? Она недоуменно посмотрела на меня.

— Ну смотри.

— Куда?

— На меня.

— И что?

УФ…

— Уля, после чая мы пойдем на ужин. Правильно?

Подумав, Ульяна кивнула: — Наверно да.

— Наверно. Пойдем на ужин, а ты не в форме. Тебя опять в столовую не пустят.

— А ты зачем?

— Уля. Я что обязан тебя от вожатой каждый раз отмазывать?

Она было засопела, но неожиданно согласилась: — Ладно, пошли. Раз такое дело.

Свернув в сторону, мы вышли к домику с пиратским флагом на двери.

Ульянка заулыбалась — Это Алиска придумала. Здорово, да?

— Ну да. Давай, только быстрее.

— Я сейчас. Ты только не подглядывай.

С этими словами она скрылась за дверью.

И что это было? Я сел на крыльцо и улыбнулся. Женщины…

— Ой, здравствуйте, товарищ Азад. Неожиданно послышался знакомый голос. Славя.

— Rozh bâsh. (Добрый день (курманджи)

— Что простите?

— Извини, добрый день.

— Добрый. А вы что тут делаете?

— Да вот, уговорил Ульянку переодеться в пионерскую форму.

Славя, улыбнулась. — Это правильно. А то она каждый раз забывает. А потом…

Неожиданно из-за двери раздалось. — АЙ! Чего ты…

— Что случилось? — спросили мы.

— Кто там?

— Да я Славя.

— Ой, помоги.

— Что у тебя случилось?

— Замок не хочет.

— Опять? Подожди, сейчас помогу.

— Давай, заходи, а ты дядька не смотри.

И смех, и грех…

Через несколько минут на пороге появились Ульяна со Славей. В пионерской форме Ульянка выглядела пай-девочкой.

— Ульяна, ты когда у Ольги Дмитриевны новую юбку попросишь? Каждый раз ведь мучаешься. — Да ну вас, — Ульянка поджала губы. — юбка как юбка. И вообще она мне нравится. Замок только.

Подойдя ко мне, она снова взяла меня за руку.

— Пошли что-ли, а то чай остынет.

— Ну пойдем, раз ты готова. Славя, счастливо.

— До свидания.

Всю дорогу до клуба Ульяна рассказывала мне про свою школу, про какого-то мальчика, который носил ей портфель… Я только улыбался и иногда поддакивал. Наконец-то пришли.

Все были в сборе. Алиса наигрывала на гитаре, а Мику что-то сосредоточенно записывала в тетрадке.

Увидев нас, она встала и поклонилась

— Учитель, хорошо что вы пришли. Чай уже остывает.

Гордись, сэнсей. И к чему это?

Алиса просто помахала мне рукой.

— Привет, как оно?

— Да нормально, вроде.

— Ну тогда падай куда-нибудь. Мику, куда печенье спрятала?

— Какое печенье?

— Микуся…

— Ой, я и забыла. Простите, учитель. — она откуда-то вытащила открытую пачку — И сахар вот. Я печенье от Ульянки спрятала. Она у нас сладкое любит. А много сладкого говорят есть вредно. От него зубы портятся и толстеют. А она нет и зубы у неё....... ОЙ! Уля ты чего?

— Печеньки давай.

Алиса тем временем протянула мне чашку

— Пей быстрее.

— Почему? — Играть будем. Конкретней ты будешь.

Сольник, да? Ладно.

— Дяфка. — Ульяна что-то попыталась сказать с набитым ртом.

— Чего дяфка?

— Ай, не цепляйся, дядька, про войну не надо только.

Как скажешь, княжна.

— Ну и, — Алиса ткнула в меня половинкой печенья. — долго ещё?

— Хорошо, — я взял гитару. — работаем.

«Эх, дороги вы мои неуемные,

Ожидания любви, ночи темные,

Эх, сожженные мосты, эх, лихая блажь,

Не обнять бы пустоты, а поймать кураж,

А за воротами беда стережет давно,

Не откроют ворота — убегу в окно,

Убегу куда глаза поглядят навзрыд,

Мне укажет путь гроза, небо приютит.

А на реке да на Оби лед застыл стеной,

Да погоди ты, не беги, посиди со мной.

А я хороший, я плохой, я такой как есть,

Будем песни петь с тобой, будем пить да есть,

А на Оби да на реке льдины тронулись,

Твоя рука в моей руке — все, оторвались,

И не догонят нас ни боль, ни молва, ни стыд,

А что грешили мы с тобой — так, может, бог простит…

Эх, мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, да за порог, да через край,

Мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, какую хочешь выбирай…

А я пошел, ну я пошел, ветер ноздри жжет,

А все, что было, хорошо — а что же там еще,

Ты, родная, не серчай, собери в дорогу,

Ничего не обещай — лишь любовь до гроба,

А я вернусь, нет, я вернусь, мне без вас никак,

Будет радость, будет грусть — все сожму в кулак,

И в день, когда без удержу захочу домой —

Принесу и покажу — видишь, не пустой,

Вот, мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, да за порог, да через край,

Мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, какую хочешь выбирай…

А мы уходим налегке, мол, туда-обратно,

Возвращаемся не те, что ушли когда-то,

Порой не все и не туда возвращаемся,

На всякий случай, навсегда попрощаемся,

А ну дороги, да вы куда, милые мои?!

А ты гори, гори, моя звезда, ярче всех гори,

А ну подпой мне, ну подпой, я опомнился,

Я вернусь, и мы с тобой познакомимся…

Эх раз, да еще раз, да еще много, много, много, много…

Эх раз, да вот те раз — еще одна дорога…

Эх раз, да еще раз, да еще много, много, много, много…

Эх раз, да вот те раз — еще одна дорога…

Эх, мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, да за порог, да через край,

Мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, какую хочешь выбирай…

Эх, мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, да за порог, да через край,

Мама, тысяча дорог, мама, тысяча дорог,

Мама, тысяча дорог, какую хочешь выбирай…»

Алиса улыбнулась. — Типа цыганочка с выходом. Сам придумал?

— Один хороший человек. Только он ушёл.

— Куда? — недоуменно поинтересовалась Ульяна. — Куда ушёл-то? И, зачем?

— Далеко. Очень далеко.

— Учитель, а как узнать какая дорога твоя? — неожиданно спросила Мику.

— Прочувствуй путь сердцем, потом примерь по по себе. Плата может несоизмеримой.

— Вы позволите потом поговорить с вами? Я хотела спросить…

Она посмотрела на девочек. — И это очень важно. Для меня и для вас. О выборе пути и о цене выбора.

— Да, конечно.

— Микуся, ты чего?

— Ничего, Уля, это только меня касается.

М-да… Ощущение такое, что за няшкой с зелёными волосами проглядывается что-то серьезное, взрослое. Настолько, что становится не по себе. Беспощадность клинка. Я потряс головой. Что за на фиг.

К действительности меня вернула Алиса — Ты что? Спой ещё.

…Эй, ты помнишь, что здесь будет? Автомат в ее руке, ее слова и то что было потом?

И что теперь, назад уйти? Не получится, уже поздно. Ладно, что там? Ещё песню. Да…

«Эх, налей посошок,

Да зашей мой мешок-

На строку- по стежку, а на слова — по два шва.

И пусть сырая метель

Мелко вьет канитель

И пеньковую пряжу плетет в кружева.

Отпевайте немых! А я уж сам отпою.

А ты меня не щади — срежь ударом копья.

Но гляди- на груди повело полынью.

Расцарапав края, бьется в ране ладья.

И запел алый ключ. Закипел, забурлил.

Завертело ладью на веселом ручье.

А я еще посолил. Рюмкой водки долил.

Размешал и поплыл в преисподним белье.

Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.

Покрути языком- оторвут с головой.

У последней заставы блеснут огоньки,

И дорогу штыком преградит часовой.

— Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.

Если хочешь — стихами грехи замолю,