Стефан не понимает — что тут еще объяснять!

— Это возмутительно! — взвивается комендант Бремер. — Черт знает что такое! — Он уже кричит: — А ты знаешь, какой ты ущерб нанес?!

Этого никто не знает. Впрочем, материальный ущерб, пожалуй, не главное.

— Самое главное здесь, — говорит директор, — безответственность! Нежелание считаться ни с кем и ни с чем!

Стефан и слышит и не слышит, ему совсем плохо. Хочется сесть… хочется бежать… никого не видеть… не слышать…

Парис Краузе поднимает руку:

— Он из деревни приехал. У бабушки жил.

Пауза. Какое это имеет отношение к пожарному крану?

— Наверное, он не знал, не понимал — что может случиться?

— Чего это он не знал?

— Ну, как этот кран работает… — отвечает Парис Краузе.

Стефан поворачивается к нему, с первых же слов поворачивается. Взгляд злой и презрительный:

— Может, это ты такой глупый, — говорит он Парису Краузе. — Я-то знаю, как он работает.

— Как же ты! Как же ты сделал это, если ты знал… — выкрикивает Парис Краузе.

— Ясное дело, знал! — кричит в ответ Стефан. — Ясное дело!

Парис Краузе молчит. Ему стыдно — так прямо ему высказали презрение.

— Он же только что признался нам, — вмешивается директор, — признался, что хотел попробовать, пойдет ли вода. Из этого вытекает, что он превосходно знал, как такой кран работает. Да, да, он превосходно знал, что и делает наш случай столь печальным. Я повторяю — столь печальным! — И, обращаясь к Стефану, он добавляет: — Можешь садиться. Фрау Майнерт, считаю соответствующую запись в классном журнале необходимой.

И оба уходят — и директор и комендант Бремер. Фрау Майнерт провожает их до дверей. Она тщательно закрывает ее и несколько секунд не отпускает ручки, как будто ей надо что-то обдумать. Затем, вернувшись к своему столу, обращается ко всему классу:

— Продолжим урок. Читайте.