Сердце поднимается к горлу от возможности увидеть комнату Себастиана.

Где он спит.

Где он…

Я разочарован, увидев ее такой опрятной. Придется оставить свои мысли о Себастиане и смятых простынях на потом. Очередь из футбольных трофеев выстроена в ряд под флагом «Пантер» УБЯ. Ярко– синий пенопластовый палец с огромной «Y» устроился в углу. Я представляю его на одной из игр, кричащего вместе с толпой, безумно улыбающегося и с сердцебиением, работающим, как отбойный молоток.

Себастиан стоит рядом с дверью, пока я совершаю небольшой круг по его комнате, ни к чему не прикасаясь, но внимательно рассматривая и фотографии и корешки книг.

– Жалко, что я не смог больше порыскать в твоем доме, – говорит он, и я оглядываюсь на него через плечо.

– В следующий раз, – отвечаю с ухмылкой. И моментально теряю дар речи от понимания, что за следующий раз может быть. – Признаюсь, было удивительно получить приглашение на ужин к твоей семье, после… – подыскиваю правильные слова, но понимаю, что он понял мой намек, когда румянец пополз от его шеи к скулам.

– Маме нравится быть причастной к тем, кто бывает у нас, – объясняет он. – Ко мне не приходит много друзей.

– Ох.

– Думаю, она захотела узнать тебя получше, – он быстро вскидывает вверх свои руки. – Никакой вербовки. Клянусь.

Еще один вопрос рвется наружу из меня.

– Думаешь, она считает, что я…? – позволяю своим приподнятым бровям закончить предложение за меня.

– Не думаю, что это когда–то дойдет до нее. Мне кажется, она просто хочет узнать моих друзей, особенно если незнакома с ними через церковь.

То, как он смотрит на меня, запускает шарик из игры в пейнтбол в моем животе. Оторвав взгляд, я оглядываюсь вокруг. Здесь повсюду книги: на полках и в стопках у кровати, в небольших кучках на его столе. Рядом с его компьютером лежит Библия в кожаной обложке с молнией по кругу. Его инициалы выбиты золотом на верхушке.

– Эм, она для церкви, – объясняет он, делая шаг ближе. Он вынимает ее из обложки и перелистывает тонкие страницы.

– Она огромная.

Он испускает короткий смешок.

– Ее называют «четверкой», – говорит он, и я снова забираю ее у него, ощущая вес в своей руке.

– Там много правил.

– Когда ты так говоришь, то да. Полагаю так, – он наклоняется передо мной, чтобы открыть ее, и указывает на содержание. – Но видишь? Это больше, чем одна книга. Здесь: Библия, Книга Мормонов, Учение и Заветы, и Драгоценная Жемчужина.

Я моргаю, удивленный от того, что обнаруживаю его так близко.

– Ты все это прочитал?

– Большую часть. Что–то больше одного раза.

Мои глаза расширяются. Несомненно, я бы засыпал от этих книг. Я был бы самым худшим мормоном. Я бы стал Рипом ван Винклем^[12], если б мне пришлось терпеть это.

– Когда у меня возникает вопрос, – произносит он. – Я знаю, что найду здесь ответ.

Я снова опускаю взгляд на книгу. Как он может быть настолько уверенным? Как он мог целовать меня на той тропе и все равно соглашаться с тем, что здесь написано?

– И чем она отличается от обычной Библии? – такое ощущение, что я уже должен знать это. То есть, я не знаком с самой Библией, но абсолютно уверен, что они не одинаковые.

– На самом деле, ты не очень хочешь это знать, так ведь? – его поза стесненная, немного неуверенная.

– Может, просто дашь мне версию «Мормоны для Чайников».

Себастиан смеется и забирает книгу из моих рук, переворачивая на нужную страницу. Мы стоим так близко, и я подумываю придвинуться еще, понимая, что любой вошедший сюда и увидевший нас, просто подумает, что мы читаем Писание вместе.

– Книга Мормонов – еще одно свидетельство жизни Иисуса, что он был сыном Господа, – он бросает взгляд на меня, проверяя, что я слушаю. Убедившись в этом, он подавляет улыбку и возвращает внимание к книге в своих руках.

– Это могло бы быть тем, что пришло после Библии, планом нашего Отца Небесного на Своих детей, – снова посмотрев на меня, он тихо произносит. – Его дети – это мы.

Я смеюсь

– Я понял эту часть.

Его глаза вспыхивают весельем на мгновение.

– Учение и Заветы содержит откровения Джозефа Смита и других пророков, полученных от Бога. Это вариант, которому следуют современные проповедники в наше время. Это, – он перелистывает в конец – «Драгоценная Жемчужина», в которой говорится, что она является свидетельством жизни молодого пророка Авраама в Египте. Когда церковь возросла, они поняли, что нужно сложить все истории и переводы в одно место, чтобы больше людей смогли получить из этого знаний. Эти книги в некотором роде являются инструментом. Если вы прочтете и искренне помолитесь, то найдете ответы, наставления и знания без тени сомнения в истинности этих слов.

Я не догадываюсь, насколько внимательно слушаю, пока не поднимаю глаза на него, снова наблюдающего за мной. Не сказать, что я согласен с этим, но в его голосе и силе, с которой он верит, есть что– то, что вынуждает ловить каждое его слово.

– Ты хорош в этом, – произношу я, а во рту пересохло. – Ты рассматривал… не знаю, отправиться на миссию и обучать всем этим делам? Приобрести для себе печать, которая бы гласила «прошел крещение»?

Он смеется, как я и надеялся, но теперь, когда мы коснулись темы его миссии, я хочу расспросить еще. Куда он хотел бы поехать? Чем бы он там занимался? С кем бы он был? Существуют ли какие– то лазейки во всей этой фигне с отсутствием контакта? Будет ли, вообще, в его жизни место для меня?

– Не часто, – отвечает он с улыбкой. Сразу же становится тихо, и его взгляд опускается на мои губы.

Он так же часто вспоминает нашу прогулку, как и я? Это последнее, о чем я думаю, перед тем, как отправиться спать, и чуть ли не первая мысль в моей голове, когда я открываю глаза. Я так сильно хочу поцеловать его, и если выражение его лица, и то, как его дыхание набирает обороты, является хоть каким– то знаком, я думаю, он тоже этого хочет.

Все сидят за столом, когда мы возвращаемся в столовую. По четыре стула стоит с каждой стороны стола и по одному с каждого конца для его родителей. Себастиан занимает свободное место рядом со своим отцом, я – слева от него, Лиззи и Аарон рядом со мной, а его дедушка с бабушкой и Фейт – по другую сторону.

Стол укрыт тарелками и мисками с едой, но никто не ест. Я понимаю почему, когда Себастиан постукивает своей ногой по моей, кивая туда, где его руки сложены перед ним.

Точно. Молитва.

– Дорогой, Отец Небесный, – начинает Дэн, закрыв глаза и прижав подбородок к своей груди. Я быстро подражаю его действиям. – Мы благодарим за эту еду и щедрость, которую Ты в очередной раз возложил перед нами. Мы благодарим за близких и новых друзей, которых Ты привел за наш стол. Пожалуйста, благослови тех, кто не смог присутствовать здесь и возможно они найдут свой безопасный путь обратно. Господи, мы благодарим тебя за это, и просим Тебя продолжать благословлять нас. Во имя Иисуса Христа, аминь.

Волна шепота «аминь» проходится вокруг стола, и после этого молчание завершается. Столовое серебро стучит по мискам и тарелкам, которые передаются в спешке, когда все принимаются за еду. Фейт хочет куриных наггетсов, а Аарон хочет знать, сможет ли его отец поиграть с ним завтра после школы в мяч. Лиззи болтает о предстоящем лагере для девочек.

Я изучаю выбор напитков на столе перед собой: вода, молоко, Shasta^[13] клубника– киви, и еще хуже, рутбир. Полное отсутствие кофеина. Я наливаю себе стакан холодной воды.

Дэн протягивает Себастиану блюдо полное индейки и улыбается мне.

– Итак, Таннер, Себастиан рассказывал нам, что ты родом из Калифорнии?

– Да, сэр. Из Пало–Альто.

Себастиан берет немного мяса и передает блюдо мне, ободряюще улыбаясь. Мой мизинец коротко касается его. Я буду ощущать его мимолетное касание несколько часов.