— Александр Артемьевич, а что у вас с лицом? Оспа?

— А ты откуда меня знаешь?

— Ну, вы и в профкоме, и народный контроль, и вообще… Еременко!

— Я тебя тоже где-то примечал… В оперативной группе, пожалуй. Бывал? Тебя как зовут-то?

— Бывал. Бойцов Леонид. Так что же у вас с лицом?

— А ты въедливый! Что, некрасиво? По-моему, ничего, вроде тетради по арифметике — в клеточку… Ну, считай, что оспа. А некоторые думают, что я шилом бреюсь. Я, брат, с одиннадцати лет без отца, без матери, под лед проваливался, под пароход затягивался, в войну смертей навидался, так что лицо — не самое важное!

— И седина поэтому?

— Ты что, сквозь берет видишь?

— Нет, выбивается один клок.

— Так он один у меня и поседел… Глазастый ты, Ленька! Вот смотри — мучает нас эта штука!

Перед линией прессов стояла небольшая, на вид несложная машина: и вся то ее задача — размотать часть рулона листовой стали и подать ее на пресс. Хитрость в одном: рулон должен откручивать столько стали, сколько нужно прессу, ни больше, ни меньше. А пресс работает рывками: удар — и остановка.

— Видишь, — объяснял Еременко, — тут микропереключатели, рычажок. Пресс остановился, лента провисла, нажала на рычажок, тот включает микрушку, она говорит электронному блоку: задержи сигнал на возбуждение, понизь напряжение на генераторе. А блок завирается: нужно идти назад, а он командует вперед. Ложный сигнал. Откуда приходит, почему? Все молчит, что делать — не знаем.

— Давайте, попробую разобраться.

— Пробуй.

— Инструмент бы…

— Бери: паяльник, отвертка, плоскогубцы. Еще голова нужна, но это ты своей попробуй обойтись. Впрочем, и я сюда заходить буду… Счастливо!

К концу смены рулонница заработала.

— Как же это ты догадался? — недоумевал Еременко. — Тут у меня инженеры парились и техники!

— Да я разобрался потихонечку, она же сама говорит, где у нее нелады… Нашел, исправил…

— Да у тебя же талант, Ленька, у тебя незаменимое качество: техническая интуиция! Ты почему не на электронике?

— Когда нанимался, сказали, что таких не требуется, что нужны люди на монтаже корпуса.

— Было. Все было. А чего там задержался?

— Что ж набиваться? Где нужнее, туда и направили.

— Хорошо у тебя голова варит, а недоваривает. Теперь здесь нужнее. Ну-ка, говори, где тебя искать, откуда добывать?..

Записал. И уже примерно через месяц перетащил Бойцова в электронщики.

Но это через месяц. А тот день принес еще кое-какие события:

— Собирайся, — сказал Тугров, — я к тебе гостей пригласил.

— Я же сегодня в ночную!

— Все равно здесь болтаешься. Домой съездишь и вернешься. У нас и машина есть, в один конец довезем, это в нашей возможности.

Через час Тугров показывал Ленькины хоромы постройкомовцам:

— Вот, смотрите! Техника на грани фантастики.

— Не дворец получился, но жить можно, — упрямо сказал Леня.

— Не знаю, как родителям, а новорожденному тут даже не тесно будет, — усмехнулся один из гостей. — Ну, что ж, все ясно…

И когда через неделю Тоню выписали из роддома, встречать ее вместе с Леней пришел Арсений, выступивший и на этот раз в роли доброго волшебника. Даже не пришел, а приехал на «дежурке».

Больше того, когда тугровский грузовичок добрался до пляжа, Арсений сказал:

— А теперь собирайте свои манатки и давайте производить погрузочные операции. Поскольку Ленька так никуда и не ходил, ключ от вашей комнаты я вручаю тебе, Антонина. Поехали!

— Сенька! — закричала Тоня. — Сенечка, дай я тебя расцелую!

— Тише ты, психованная, — солидно отстранился Тугров, — ребенка травмируешь такими криками и действиями! Ну ладно уж, целуй, только осторожно…

К слову сказать, когда через месяц пришел срок кандидату в члены партии Леониду Бойцову получать партийный билет, вручал его Суворов. Он беседовал с Леней. Расспрашивал о делах, мечтах, о жизни, и Леонид как-то незаметно весело обмолвился, что долго прожил с женой в будке на пляже.

— Стойте, так я же о вас слышал! — сказал Суворов. — Вот у меня и в календаре давно записано: «Бойцов с женой на пляже». Просьба была устроить. Что ж вы ко мне не приходили?

— Не хотел, чтобы меня «устраивали».

Новоселье… Все еще не везде в Автограде были газоны и дорожки, потому что работы, коротко называемые «благоустройством», отставали. Но все равно новоселы были счастливы и азартно втаскивали на этажи свою нехитрую мебель, в комплект которой обязательно входили кровать (как же без нее?), телевизор (тоже предмет первой необходимости), холодильник (покупай, пока есть, потом не купишь!).

У Лени с Тоней на первых порах были сенник, радиоприемник, неожиданный подарок Тугрова — детская кроватка, и больше ничего: ведь в сторожке и стула-то доставить было негде…

Но уже через день у них появились тахта, шкаф, а Леня, раздобыв стремянку, долбил зубилом железобетонную перемычку над окном: Тоня купила занавески и карниз.

И в соседней комнате, и во всем доме шел стук и скрежет: новоселы делали такие же дыры. Шлямбуром. Зубилом. Электродрелью. Отбойным молотком. И даже ножницами.

— Почему так? — как всегда, немного по-детски допрашивал меня Леонид. И мы вместе считали, сколько тысяч человеко-дней уходит в масштабе страны на эту долбежку.

Пробовал я выяснить, в чем тут дело, у проектировщиков:

— Послушайте, это же эталон городов будущего! Что, и в далекой перспективе мы будем крошить железобетон, чтобы повесить занавески? Можно же на домостроительных комбинатах закладывать в перемычку деревянные пробки!

— Это им сложно технологически.

— Хорошо. Сразу ставить крюки.

— Они будут ломаться при перевозке.

— Ладно. Крюки с шарниром, пусть в дороге прижимаются, как уши у зайца.

— Конечно, какую-то закладную деталь можно сконструировать. Но ведь это мелочь! Почему, собственно, это вас так волнует? Зачем столько страстности?

Действительно, мелочь. Летают автоматические космические станции, механические руки манипулируют радиоактивными веществами в герметически закрытых камерах, изобретены сказочные конструкции и приборы, а вот приспособления для подвешивания занавесок освоить наша промышленность никак не удосужится.

— Новоселы все равно счастливы. Подумаешь, сложность — продолбить две дыры! Это своего рода обряд, священный ритуал, если хотите, — сказал мне один из проектировщиков.

К чему такие нелепые обряды, зачем мириться с мелочами, из которых порой вырастает и крупное? Конечно, счастливы новоселы, и все мы счастливы. Но можем быть еще счастливее!

Свой праздник Бойцовым пришлось отложить: уж очень ослабела Тоня. Но время взяло свое, и пришла та неделя, когда Тугрова позвали на новоселье.

— Приходи в субботу, — пригласил Леонид. — И Васю Кудрина прихвати, все-таки бывший хозяин.

— Кому бывший, а я и сейчас в его «засыпушке» обитаю, постоянно имею полное общение. Ладно, приведу.

Неожиданно для Тугрова Вася принял приглашение прямо-таки с энтузиазмом:

— Сеня! Это же здорово! Знаешь что, давай всех удивим, привезем Леньке рыбы? Живой, а? Как раз есть случай, звали меня на пятницу порыбачить! И «Москвича» своего мне нужно обкатывать…

— Чудик, я же в пятницу буду в поте своего лица монтировать стальные конструкции!

— Сеня, при твоих способностях ты не то что день — неделю отгула получишь. А рыбалка будет невероятная, обещаю!

— Нерест, что ли, идет?

— Ага, вроде нереста, — подмигнул Кудрин. — Едем?

Отпроситься с работы удалось. Хотя заядлым рыбаком Арсений не был и свысока глядел на чудаков, способных битый день просидеть с удочкой, идея притащить свежей рыбки Леньке на новоселье ему понравилась.

Выехали чуть свет, но добирались долго. В поселке зашли в один из домов, где высоченный вялый парнюга, подержав в руках привезенную Кудриным поллитровку, обиженно оттянул губу:

— Ты что, смеешься? Мало, Васька.

— Еще две таких есть. После рыбалки разопьем.

— Давай их сюда, обе давай. После рыбалки вам надо на машину и в темпе к дому. Пока загони «Москвич» во двор, чтоб глаза не мозолил, сети клади ко мне в мотоцикл, в коляску. Давай поскорей.

Василий послушно отправился выполнять распоряжение, а Тугров оглядел неказистое убранство комнаты, понаблюдал за ее хозяином. При богатырском росте тот выглядел таким раскисшим, словно ему трудно было таскать и широкие плечи, и смешную, под нулевку стриженую голову. От нечего делать Арсений спросил:

— Ты кем же здесь работаешь?

— А тебе что?

— Да ничего. Думал, что при таком размахе физического развития тебе можно бы податься в баскетболисты или хотя бы в женскую бригаду начальником, туда видных мужчин подбирают.

— Не могу. Нервный я, больной. Раздражусь — стукнуть могу.

— Знаешь, и я могу, — доверительно сказал Арсений. Но умолк: черт его знает, этого парня, лучше не связываться.

Василий передал парнюге еще две поллитровки и поторопил:

— Поехали!

Он уселся на седло позади хозяина. Тугрову предоставили коляску, и ноги его сразу запутались в прочном капроне сетей.

— Не порви! — угрожающе шепнул Васька. Он был полон охотничьего азарта, глаза его так сверкали, что и Арсений загорелся: может, и верно будет что-то невероятное? После короткого броска к озеру, к низинке, где столпились деревья молодой невысокой рощи, они остановились. Тугров охотно начал распутывать бредень вместе с Василием.

— Вы рыбачьте, а я пока вокруг поеду, — сказал парнюга.

— Давай вместе порыбачим, — предложил Арсений.

— Нет, мне надо вокруг. Я объеду и вернусь. Вы здесь и бросайте возле рощи. Много не ловите, не увезти будет.

Тугров рассмеялся: ох уж эти рыбаки, скажут же…

— Тут не глубоко? — осведомился Василий.

— По грудь. Все ровненько, бульдозером делано, потом еще вручную ровняли.

Парнюга уехал. Друзья разделись, забрели в воду. Василий забирался все дальше, радуясь гладкому дну, предвкушая добычу. Арсений шел ближе к берегу, и Кудрин шипел на него: «Быстрей иди, чего волынишь? Уйдут ведь, уйдут…» Наконец, повернул назад.