ГЛАВА 20

ОТКРЫТЫЕ РАНЫ/ДОРОГА ДОМОЙ

Ричард исчез.

Осмонд исчез.

Роберт Ливингстон так и не объявился.

Большинство Омег были мертвы.

Те, кто остался в живых, сбежали.

Но, само собой, я даже не собирался задумываться над всем этим раньше времени.

* * *

Они уже знали.

Остальные.

Поняли еще до того, как нашли нас под дубами.

Почувствовали момент его смерти точно так же, как и я. Возможно, даже сильнее, учитывая, что я все еще оставался человеком.

Первыми из-за деревьев выскочили Картер с Келли, они бежали на четырех лапах, издавая пронзительный вой. Стоило им нас увидеть, как они тут же резко затормозили. Томас все так же лежал на траве. Джо стоял на коленях, склонив голову над отцом и уронив когтистые руки по бокам. Гордо прислонился к дереву, закрыв лицо руками, его татуировки ярко светились.

А я будто оцепенел, из-за своей матери, чье остывшее тело теперь лежало укрытое одеялом.

Из-за Томаса, чье тело пока не успело остыть и все еще продолжало кровоточить.

Картер отмер первым, подошел и провел носом по руке Джо. По его шее. Волосам. Он обнюхивал его, вдыхая запах своего нового Альфы. Шерсть была перепачкана кровью, и он поджимал правую переднюю лапу, но продолжал прижиматься к брату.

Келли, наконец, двинулся к ним, его глаза широко распахнулись, а пасть приоткрылась, он снова и снова тихо потявкивал, этот звук походил на негромкий лай. Он оставил Картера с Джо наедине и рухнул к ногам отца, уткнувшись носом в его пальцы. Потом в икры. В конце концов он положил голову на ноги отца и задрожал.

Следом появился Марк. В человеческом обличье. В то время как другие волки были обнажены, на нем оказались ветхие штаны, потрепанные и разодранные, забрызганные грязью и запекшейся кровью. Открытые раны заживали медленно, а на правом плече виднелся отвратительный укус, который выглядел так, будто от плоти оторвали большой кусок. Марк сделал неуверенный шаг к Томасу и остальным, но остановился, сжав руки в кулаки. Вместо этого сначала подошел к Гордо и прошептал что-то, чего я не смог разобрать. Гордо не поднимая глаз, покачал головой. Марк обвел тяжелым взглядом деревья вокруг, плотно сжав челюсти. А потом пришла она.

Двигаясь медленно, то ли от горя, то ли от ран, сложно сказать. Разбитое сердце может быть тяжелее сломанной конечности. Она была волчицей, за что я эгоистично был ей благодарен. Волчье обличье не способно передавать эмоции так, как человеческое. Печаль, что запечатлелась на ее волчьем лице, была ничем по сравнению с тем, как бы она выглядела, будь Элизабет сейчас человеком.

Не думаю, что смог бы это вынести.

Мне стало холодно.

До того, что начали стучать зубы.

Картер перестал тереться о Джо и теперь толкался мордой в отца, издавая жалобные звуки в глубине горла, словно умоляя встать.

Келли заскулил у ног Томаса, пытаясь сильнее погрузиться в запах своего отца.

Джо тяжело дышал, ноздри его раздувались, из рук текла кровь — там, где когти впились в ладони.

Марк стоял рядом, наблюдая.

Гордо сел, прислонившись спиной к дереву и положив голову на колени, татуировки неистово двигались. Ворон взлетел вверх на одной руке и исчез под рукавом его рубашки. Затем появился у него на шее, расправив крылья до самого уха.

А Элизабет…

Она не приблизилась ни к мужу. Ни к детям. Ни к своему шурину.

Она подошла ко мне. Медленно. Сдержанно.

Прижалась носом к моей руке. Пальцы непроизвольно сжались возле ее уха. Я чувствовал, как оно подрагивает, задевая кожу.

Она ткнулась сильнее.

Опустив взгляд, я посмотрел на нее.

Я сильно заблуждался, когда был благодарен ей за волчье обличье, считая, что оно лишено человечности.

Потому что сейчас ее глаза были самыми человеческими из всех.

И в них отражалось столько страданий.

Я нарушил молчание:

— Мне так жаль, — выдавил я, потому что мне следовало стараться лучше, чтобы защитить его. И возможно, если бы я не дал Томасу утащить меня, он был бы сейчас в порядке. Если бы он не встал между мной и Ричардом, Элизабет не потеряла бы свою пару.

Она нежно взяла мою руку в пасть, ее зубы слегка впились в кожу. На долю секунды показалось, что она укусит. Я подумал, что она прольет мою кровь за то, что я допустил случившееся. И я бы ей это позволил.

Вместо этого Элизабет потянула меня за руку, ведя к остальным.

Я ничего не понимал.

Но все равно пошел.

Она все не отпускала.

И не отводила от меня взгляда.

Элизабет медленно пятилась, шаг за шагом, не сводя с меня глаз.

Я сосредоточился на ней, потому что дышать становилось все труднее.

Звуки окутали меня, действуя на нервы. Я слышал, как стонет Гордо, тихо и прерывисто. Как всхлипывает Келли, вздрагивая и прижимаясь к отцу. Я слышал, как рыдает Картер, во всяком случае, эти звуки можно было охарактеризовать именно так.

А вот Джо…

Джо не издавал ни звука.

По крайней мере, вслух.

Но я чувствовал его.

Его ужас.

Его муки.

Его ярость.

И он был громче всех остальных.

Я был ошеломлен.

Поглощен этим.

Но Элизабет не позволяла мне отступить.

И я знал, чего она добивается.

Она прошептала: «СтаяСынЛюбовь».

— Ты принадлежишь нам, — шептала она. — Мы принадлежим тебе. Я чувствую твою боль. Чувствую твое горе. Мы потеряли. Я потеряла. Но и ты тоже. Пожалуйста, не вини нас. Прошу, не надо нас ненавидеть. Ее не должны были отнять у тебя. И его тоже не должны были отнять у нас.

Я дал ей тянуть меня за собой. Позволил ее словам течь по мне сквозь связующие нас нити. Через узы. Остальные тоже ее слышали. Они слышали, что она говорила. Даже Гордо, который удивленно поднял голову и уставился на Элизабет, когда она притянула меня ближе. Каким-то образом он стал частью всего этого. Частью нас.

Она добралась до своих сыновей и мужа, врезавшись задними лапами в Келли, который даже не открыл глаз. На миг стиснула зубы сильнее, а затем отпустила мою руку.

Я услышал характерный звук, когда Марк перекинулся в волка и направился к ним. Элизабет села рядом с головой мужа и, склонившись, слизывала кровь с его лица. Марк сел рядом с ней, его волк был большим и внушительным, самый большой из них всех.

По крайней мере, сейчас.

Потому что, хоть и прошло совсем немного времени, Томас казался гораздо меньше, каким никогда в жизни не был. Понятия не имею, что стало тому причиной — сама смерть или же то, что умер он Бетой, но теперь он казался гораздо мельче. Не таким крупным.

Джо внешне никак не изменился, если не считать глаз, что выглядели так, словно были налиты кровью.

Но ощущался он иначе.

Он излучал нечто… нечто большее, чем раньше. Я не понимал, что значит быть Альфой. Не знал, что значит быть волком. Быть связанным с территорией, как теперь был связан он.

Хотелось прикоснуться к нему.

Но я оказался не в силах поднять руку.

Джо ни на йоту не отодвинулся от своего отца.

Картер с Келли поднялись, оторвавшись от Томаса. Они так и остались волками, но переместились, сев как Марк, нависая над телом Томаса. Марк сидел слева от него. Картер с Келли сели у его ног.

Элизабет отстранилась от лица мужа и заняла место рядом с его головой, прижавшись лапой к щеке.

Джо остался сидеть справа.

Они специально расселись вокруг, исходя из своего положения в стае.

И молча ждали.

А я понятия не имел, чего именно.

Пока все они не посмотрели на меня.

Все, кроме Джо.

Я подумывал о том, чтобы сбежать.

Скрыться в тени деревьев.

Найти тело своей матери и лечь рядом с ней. Я бы закрыл глаза и уснул, а когда проснулся, все это оказалось бы сном. Даже несмотря на всю боль, даже при том, что я мог все чувствовать, это должно было быть сном, потому что все это просто не могло происходить в реальности.

Но в сознании царила полнейшая тьма.

В сердце — убийство.

И это было реальностью.

Я не мог пошевелиться.

Волки замерли в ожидании.

Где-то среди деревьев раздался голос — крикливый зуёк. Странная птица. Поет по ночам.

Показалось, что весь лес затаил дыхание.

— Они ждут тебя, — произнес Гордо за моей спиной.

Я даже не обернулся, чтобы глянуть на него. Не мог, пока за мной наблюдали волки.

— Ты — часть их, — сказал он. — Часть всего этого.

Тихий внутренний голос — тот самый злобный голосок — снова зашептал мне на ухо, говоря, что у меня никогда не было выбора в этом вопросе. Что если бы они держались от нас подальше, ничего бы этого не случилось. И я бы не чувствовал себя таким виноватым сейчас.

А мама ждала бы меня на кухне. И лопала мыльные пузыри на моем ухе.

Картер заскулил, глядя на меня, тихо и низко, опустив уши.

Потому что, вероятно, почувствовал, о чем я думаю. Может, без подробностей и деталей, но суть уловить было не трудно.

Как и всем остальным.

Поэтому я проглотил это чувство, позволив ему скользнуть вниз по горлу. Оно обожгло.

Я ощутил руку Гордо на своем плече.

Заметив краем глаза, как его татуировки пульсируют и извиваются.

— Ты тоже это чувствуешь, — констатировал я.

Гордо лишь тяжело вздохнул. Другого ответа не требовалось.

Я стряхнул его руку.

Сделал шаг вперед. Потом еще один. И еще.

Пока не занял свое место. Рядом с Джо.

Опустился на колени рядом с ним. Мое плечо задело его. Джо оставался напряжен и неподвижен. Уставившись на отца сверху вниз, и его кроваво-красные глаза светились во мраке.

Когда я занял свое место рядом с ним, кое-что прояснилось.

Несильно, особенно после всего случившегося.

Но я почувствовал это.

Потому что теперь он был моим Альфой.

А я был его истинной парой.

* * *

— Почему вы воете? — спросил я как-то у Томаса.

Он зарылся босыми ногами в грязь и траву, прислонившись спиной к дереву. Над головой ярко сияло солнце.

— В дикой природе, — начал он, — волки взывают друг к другу. Это может служить предупреждением для других, вторгающихся на ту или иную территорию. Это может быть призыв к сплочению, к объединению стаи. Его используют во время охоты. Чтобы показать местоположение. А иногда просто воют все вместе. Чтобы показать свое счастье. Чтобы казаться более многочисленной группой, чем есть на самом деле. Это называется групповые завывания, и звучит просто потрясающе.