— Видимо, я дурак. И ответил таким образом на его ко мне отношение. А ведь он имел полное право быть таким холодным по отношению ко мне. Он не просил у меня ничего. Никогда. Это я притащил его в Петербург и попытался сделать из него медика, чтобы коллеги завидовали, обсуждали династию Ланде! Я притащил его, когда понял, что Анна вырастила парня настоящим человеком без моего участия. Я… пытался присвоить её труды себе. И Ян прекрасно знает это, поэтому он отказался от моей помощи и пошёл своим путём. Он не простил…

Лицо доктора вдруг замерло, сохранив неизменным скорбное выражение. Рот был приоткрыт — док не успел сказать что-то важное. Он стоял, как каменный, будучи не в силах ни выдохнуть, ни вдохнуть. Мари сразу поняла, что произошло нечто серьёзное. Ланде вытянул вперёд руки, пытаясь дотянуться до столешницы, но пошатнулся и рухнул, потащив за собой кресло.

— Что с тобой?! — вскочила со своего места Мари, присев рядом с ним. Его мутный плавающий взгляд заставил её моментально броситься на первый этаж. Там при клинике работает аптека, там должен быть и дежурный врач (по ночам в центре города то и дело шатались в поиске бинтов и обезболивающего побитые в спонтанных конфликтах люди).

Вспотевшая рука нащупала телефон в сумочке, в списке контактов Мари искала Яна. Они так редко созванивались, что пришлось пролистать вниз, чтобы найти его. Выкрики «Срочно в клинику! Срочно!» подняли с мест охрану. Мужики лишь недоумённо развели руками, выпуская Троицкую из холла. Вход в аптеку находился снаружи.

— Где дежурный врач?! — Мари практически налетела на стекло, разделяющее её и пожилую женщину-аптекаря.

— Выехал с шофёром на Сенную, там ребёнок в ванной упал. В другом крыле, в стационаре, должны врачи быть!

— Твою ж мать! — девушка заколотила руками по стеклу, словно та низенькая женщина в очках лично задушила доктора, и теперь Троицкая вынуждена искать способы его спасти. Аптекарь и один из охранников заперли небольшое помещение и куда-то побежали. Вернулись они уже втроём, разыскав в круглосуточном стационаре врача-терапевта.

В холле возник и лучший друг Леонида, его коллега — доктор Иван Дитрих, которому несколько минут назад позвонил Ян. Дитрих был высоким светловолосым мужчиной с квадратным подбородком и ясными голубыми глазами. Имея русско-немецкое происхождение, Иван всегда считал себя русским, но вот черты характера в нём доминировали исключительно немецкие: аккуратность, тактичность и внимание к деталям. Мужчина относился к Яну, как к собственному сыну — его родным детям уже было за тридцать, они давно уехали в Европу, а доктор остался, потому что боялся начинать новую жизнь в чужой для него стране.

Сам Ян появился на пороге следом за коллегой отца. В истерике ожидая лифт на третий этаж, Мари пыталась отвечать на вопросы парня, но говорить внятно уже не могла. Она ещё не знала, как быть, если произойдёт худшее. Если бы только Ян не прикипел так сильно к своей потаскухе, думала Троицкая — тогда он, может быть, поверит. Тогда он снова обратит на неё внимание и обеспечит ей такую же сытую жизнь, как и прежде, потому что потерять одновременно двух самых важных мужчин было бы непростительно. Ян поверит, если поймёт, что всё серьёзно. Обстоятельства должны подкрепить слова Мари. Когда, если не сейчас?

Стараясь не смотреть на столпившихся в центре кабинета врачей, Мари торопливо подошла к столу и взяла разложенные там фото. Снимки, которые были сделаны в день первой встречи Яна и Саши, она скомкала и засунула в сумочку, чтобы позже выбросить, ведь если остальные фото подтвердят её слова, эти лишь смутят Яна. Полная решимости начать действовать по плану B, девушка выскочила в коридор.

— В чём дело, Маш? — подошёл он к ней, косясь на дверь.

Она медленно подняла на него глаза, сглотнула вязкую слюну.

— Допрыгался, идиот? Она довела его, твоя сука! Думаешь, твой отец такой глупый и не заметил, как вас с ним разводят? Ты в курсе, что она творила, пока ты на неё по ночам дрочил?!

Из кабинета доносился хор испуганных голосов, а потом наступила недолгая тишина, которую прерывали только осторожные вопросы вполголоса. С улицы прилетел писк сигнализации авто, ветер захлопнул открытое в холле на этаже, у женщины-аптекаря зазвонил телефон, который она оставила на углу директорского стола.

— Антипов, — безжизненным голосом обратился к коллеге Дитрих. — Всё. Смерть. В двадцать три пятьдесят четыре.

Иван выпрямился и вышел в коридор. Молодые всё слышали, он это знал, поэтому не стал драматизировать, объявляя о трагическом итоге. По лицу врача всё читалось без слов: брови наползли на глаза, на лбу выступила испарина, уголки губ опустились. Подойдя к Яну, Дитрих хлопнул его по плечу.

— Я боялся, что ситуация с клиникой его доведёт. Такое напряжение мало кто смог бы вынести. Он просто сгорел… да, сгорел на работе. Завтра наступит тот самый день, когда мы ровно тридцать лет назад поселились с ним в одной комнате в общежитии. Я помню тот день. Как меня бесил тогда твой отец и как мы с ним сдружились уже через неделю! Шесть минут не дожить… шесть минут…

Развернувшись по направлению к выходу, доктор ушёл. Ян прислонился к стене и упёрся взглядом в плинтус, пока тело его отца клали на носилки.

— Если бы не её длинные руки и не твоё раздолбайство, всё было бы по-другому. Он не перенёс такого, понимаешь? Хочешь посмотреть на доказательства? Я тебе их покажу, — выпалила Мари.

И того, что он увидел, ему более чем хватило.