Я положил её себе на живот и позволил укусить еще три раза. Почувствовав третий укус, я отпустил её, и восемь черных ног, словно крошечные булавочные уколы, скользнули по моей груди в грязь.

Голубое небо почернело, но звезд не было видно. Я почувствовал, как мои кости и конечности начали сжиматься, и упал обратно на землю. Моя голова повернулась к огню и гробу за ним. Пение прекратилось, и вместо этого Мертвый Медведь сидел на крышке гроба, сверля меня взглядом.

Я встал, и когда я посмотрел вниз, мое тело все еще лежало с широко раскрытыми глазами и дрожало.

Это была опасная работа, и у меня не было много времени. Это был риск чего-то вроде этого; вы бы перерезали смертную веревку и были бы унесены духовными ветрами к мертвым равнинам.

Хмурый взгляд Мертвого Медведя ранил меня больше, чем любой грех, но он знал, зачем я пришел в это место. Я пришел узнать, смогу ли я узнать оружие моего брата и руку, которая теперь держала его.

Тяжело жить под угрозой одной пули в одном пистолете, когда тебя носит кто-то, кто – по воле ада, судьбы или просто обстоятельств – ненавидит тебя больше, чем кого-либо другого.

Последний раз я видел его на реке Мармитон. Я пытался вернуть его оружие, пистолет, который соответствовал моему, его близнец, и единственная вещь, которая могла уложить меня под землю. Я не мог спокойно спать по ночам, зная, что обещание старой змеи все еще остается в силе:

- Судьба и безумие найдут ваше оружие притянутыми друг к другу, неспособным умереть, если только это не будет сделано братом-близнецом.

Мы с Вирджилом не думали, что будем черпать друг в друге невежество и дерзость юности.

Мертвый Медведь ткнул пальцем в темноту. Я проследил за его взглядом. Я не мог сказать, что там было, но я мог слышать их.

Я пересекал границу раз или два. То место, где я нашел тело Мертвого Медведя, находилось прямо на границе другой стороны. Но здесь, в полной темноте, ни железо, ни клинок не защитят меня.

Я сделал глубокий вдох, чтобы разжечь огонь в своих шпорах, а затем оставил свое тело позади, надеясь, что мой учитель все еще имеет некоторую привязанность ко мне. Все, что ищет свободной поездки, не пройдет мимо его когтей или зубов.

Я прошел мимо дерева. Оно растягивалось и изгибалось в темноте, как великан, который жил на земле и старых костях, его бледное лицо и жаждущий рот отчаянно тянулись ко мне, когда я проходил мимо.

Все искривилось; здесь не было цветов, только темнота. Что-то шлепнулось в грязную воду. Где-то вдалеке кричал лось или олень, а вдали тявкали койоты.

Раздалось что-то вроде грома, несколько вспышек света, и земля вокруг меня взорвалась. Я упал задницей в грязь и мрак, когда мимо меня в темноте пронеслись фигуры, крики и боевые кличи эхом отдавались во мраке. Я инстинктивно потянулся за пистолетом, которого там не было.

Без этого оружия, без этой защиты я больше не чувствовал себя сильным, не чувствовал себя одержимым. Я только чувствовал себя голым.

Ноги пронеслись надо мной, выбивая из меня огонь и вдавливая мое лицо в грязь. Я с трудом дышал, плюясь в коричневую воду, чувствуя вкус грязи и ползающих в ней червей.

Я был в ручье, в прошлом, в месте, которое я знал. Все было совсем не так, как я помнил; не было видно солнечного света, только мерцающий отблеск огня, который я зажег, казалось, постоянно горел позади меня.

Человек в сером бросился на меня, вопя во всю глотку. Его штык рванулся вперед, и я упал назад, я услышал все предсмертные крики тысячи людей. Лошади ржали в агонии, когда пушечные ядра пробивали дыры в их внутренностях, а шрапнель пронзала кости.

Человек в сером не остановился. Он снова бросился на меня, мечом пытаясь пронзить мои внутренности. Моя рука опустилась в воду, и я почувствовал что-то знакомое...

Это был пистолет, такой же, как и мой, но с символом на рукояти. Прошло много времени с тех пор, как я видел этот пистолет, но он все равно шептал в моей голове. Я выстрелил. Человек в сером упал замертво, и я попытался отступить.

Время расплывалось, и я был где-то в другом месте, в реке, в другом месте, которое знал наизусть.

Именно здесь все и было решено.

Я стоял в реке с пистолетом в руке и шептал:

- Я был уверен в себе, в отличие от брата; в нем не было ничего, кроме эгоизма и гнили. Он позволил обещаниям власти Лераджа[7] искусить и разрушить его. Он извратил все знания, которые получил. Он шел на меня со стороны линии конфедерации; я мог бы заметить его среди любого количества людей. Он вошел в реку, его мундир был украшен всевозможными вещами, безделушками из мертвых.

Я слышал, что солдаты называли его Черной Сорокой. Но я знал, что он всего лишь человек. Человек, который так же боялся моего пистолета, как и того, который он крепко сжимал.

- Сдавайся, Салем! Война проиграна, ты просто еще не знаешь этого!

Мой брат был всего лишь темным призраком, как будто его вызвали прямо из ада. Его глаза были как у животного, свет отражался от них, как будто он был зверем в темноте.

Я выстрелил.

Я ахнул и отшатнулся, споткнувшись в воде. Дневной свет и фигуры исчезли, и на их месте не осталось ничего, кроме мерцающего огня.

Здесь трудно сказать, иногда ты смотришь на вещи своими глазами, а иногда – глазами своих родственников. Я был поглощен воспоминаниями брата и только увидев свою темную тень десятилетней давности, вернулся к себе.

Я не был Вирджилом, я был Салемом Ковингтоном. Я был жив, а он – нет. Его пистолет, где он сейчас?

Вода плескалась вокруг меня. Я намеревался идти вдоль реки так долго, как только смогу; она наверняка забрала ружье, когда мой брат упал.

Я тяжело дышал, мое сердце быстро билось в груди, конечности онемели. Я знал, что у меня мало времени, но это желание знать оставалось со мной, как слепень. Я был близко и чувствовал это.

Ручей кончился, и я вышел из реки на грязь и поле изрубленных пней. Бесформенная луна висела в воздухе и проливала передо мной болезненный свет.

В грязи сидел на корточках обнаженный и бледный человек. Он был на чем-то сверху, и в его руке я увидел отчетливую жемчужную ручку с тем же символом, что и на моей щеке. Он опустил его, и что-то треснуло. Из-под него повалил пар, и я почувствовал запах крови.

Обнаженный мужчина наклонился, и я подошел ближе. Я узнал обрывки того, что когда-то было телом, теперь избитое и искалеченное до неузнаваемости. В холодном воздухе дымилась куча мяса, незнакомец поглаживал ее почти с любовью.

Мой ботинок сломал ветку, и бледная фигура перекатилась на задние лапы и нацелила пистолет. Он выстрелил, и меня отбросило назад.

Последнее, что я увидел, было лицо обнаженного мужчины, его глаза, похожие на булавочные уколы ночи, рот со змеиными зубами и окровавленная улыбка.

- МИСТЕР КОВИНГТОН, МИСТЕР КОВИНГТОН!

Я услышал голос Джейка. Мои конечности чувствовали себя так, словно кто-то вдавливал в них клеймо.

- Салем!

Мои глаза распахнулись, и я увидел Джейка, наклонившегося ближе, Руби была позади него, ее рука прикрывала рот.

Я отчаянно нащупал пистолет и глубоко вздохнул, обнаружив его там, где оставил. Было больно поворачивать голову. Холодный пот покрыл меня, язык распух, и там, где я позволил пауку поработать своим жалом, начали образовываться глубокие красные язвы. Я не боялся признаться, что мне больно; я чувствовал себя так, словно меня лягнула лошадь и сломала кости.

Я устало попытался сесть. Почувствовал, как руки Джейка потянулись ко мне. Меня не вырвало, пока я полностью не встал. Содержимое моего желудка выплеснулось в мертвую яму для костра, где осталось только немного тлеющих углей и палок. Гроб напротив меня был неподвижен.

Руби обошла Джейка и посмотрела на остатки моей рвоты.

- Ковингтон, ты ел грибы?

Я слабо отмахнулся от нее. У меня не было времени обсуждать тонкости заклинательного ремесла.

- Ты попадаешь в плохие места, когда съедаешь их. Я развлекалась с мужчиной, который купил несколько таких у команчей. Он съел их и умер, - глаза Руби затуманились, она вспомнила свою прежнюю работу.

Интересно, за этого ли человека ее приговорили к повешению?

- Я в порядке, - прохрипел я, кашляя и глубоко дыша.

Мое путешествие на другую сторону заняло больше времени, чем я думал; солнце уже садилось и раскрасило небо в огромные полосы пурпурного и оранжевого цветов. Вечерняя звезда пробивалась сквозь несколько серых клочков облаков. Скоро наступит темнота ночи.

Я поклялся, что не буду ждать, чтобы выполнить эту клятву.

- Готовьте лошадей, - кашлянул я.

Джейк и Руби посмотрели друг на друга, ее изумрудные глаза сверлили его, и он стиснул зубы.

- Салем, думаю, будет лучше, если мы отдохнем ночью и позволим тебе прийти в себя.

Я схватил его за рубашку и притянул к себе. От меня пахло мочой, желчью и смертью. Мои глаза встретились с его глазами, и я прошептал:

- Я прошёл сегодня много лиг по земле мёртвых. Я видел прошлое, которое предпочел бы не повторять, - я оттолкнул его и, шатаясь, поднялся на ноги, пиная их обоих песком и вытаскивая пистолет. - Готовьте лошадей, сейчас же!

Они оба поспешили прочь от навеса, оставив меня одного смотреть на далекий горизонт с его звездами и молчаливым осуждением.

Может быть, я был слишком строг к ним, но я был потрясен. У какого-то бедняги был пистолет моего брата. Более темные наклонности тоже, если то, что я видел, было правдой. Я никак не мог избавиться от этого укуса на краю моего сознания, который говорил мне, что скоро я снова увижу этот пистолет.

До тех пор я носил свое снаряжение, как в сказках о рыцарях, когда я был мальчиком, за исключением того, что я не был там, чтобы защитить какое-то королевство или спасти принцессу.

Я пришел, чтобы сжечь этот чертов мир дотла.

Солнечный свет исчез, оставив безлунную ночь. Хорошо. Дело, которое у меня было с Джоном Мэддоксом, не годилось ни для чего, кроме черноты, созвездий в небесах, жаждущих засвидетельствовать это. Я приподнял шляпу к трем звездам на поясе охотника; он будет следить за моей работой.