Глава 5

Сэм

Я была на всех футбольных матчах Йена. Он главный тренер команды СП (JV Team — часто называются СП) и относится к работе довольно серьезно. Футбольная программа в Оук-Хилле на самом деле довольно хорошо известна по всему штату, и они не проиграли ни одной игры за два года. Тем не менее, СП-игры не так уж и увлекательны. Среди фанатов обычно четверо или пятеро чересчур усердных родителей, один обкуренный мальчишка, который все равно собирался оказаться под трибунами, и я. Я никогда не пропускала ни одной игры Йена, потому что знаю, что, если бы я была вовлечена в какую-либо внеклассную деятельность (пффф, весело), Йен тоже был бы там, чтобы поддержать меня. Однако сегодня трибуны заполнены полудюжиной учительниц, включая четырех первокурсниц. Они сидят на нижней трибуне маленькой стаей, образуя импровизированную секцию аплодисментов. Одна из них сделала табличку с блестками, точно такую же, как та, что сейчас лежит, скомканная, у меня под ногами. Они относятся к этой игре в начале сезона так, как будто это финал чемпионата мира.

Они скандируют:

— Йен, Йен, он наш человек. Если он не может этого сделать, то никто не может!

Чрезмерно заботливые мамы, присутствующие на занятиях, недовольны тем, что их материнский энтузиазм затмевается похотливыми учителями. Рефери говорит им, чтобы они перестали мешать, и моя ухмылка такая широкая, что, я думаю, она останется там навсегда. Потом Бьянка встает и берет для Йена ледяной лимонно-лаймовый «Гаторейд». Я хочу, чтобы он выбил его у нее из рук или, еще лучше, раскрутил колпачок и вылил содержимое ей на голову. Вместо этого он берет ее, тепло улыбается и благодарит. Когда Йен делает глоток, мне кажется, что я смотрю, как они целуются. Я борюсь с желанием запустить газонокосилку садовника и гоняться за ней по полю.

Йен возвращается к тренировкам, а Бьянка возвращается к своим друзьям, покачивая бедрами и злорадно улыбаясь. Они все дают ей пять, и она с гордостью говорит:

— Вот как это делается.

Я чуть сильнее топчу по плакату. Последняя неделя была почти невыносимой, когда я наблюдала, как учителя борются за внимание Йена. Для всех них он был моей игрушкой в течение последних нескольких лет, и теперь, когда я не играю с ним, почему бы им не получить его? Если бы мы были на детской площадке, я бы встала на их пухленькие шеи и потребовала, чтобы они оставили его в покое. Учителя тащили бы меня в кабинет директора, а я брыкалась и брыкалась, обещая быстрое возмездие каждому, кто прикоснется к нему, пока я в тюрьме.

С края трибун вспыхивает камера, на мгновение ослепляя меня. Я оборачиваюсь и замечаю Фиби, с моего первого урока, направившую свой объектив прямо на меня. Она машет рукой и громко объявляет:

— Просто делаю фотографии для моего задания в газете!

Замечательно. Она наконец-то решила заняться настоящей работой, и это за мой счет.

Игра длится недолго. Они уходят в овертайм. Йен выглядит чертовски сексуально на боковой линии в своей майке тренера. Четверка первокурсниц ликует. Ветер продолжает хлестать мой плакат, и частички блесток попадают мне в глаза. К тому времени, как мы с Йеном идем к его машине после игры, я выгляжу так, будто плакала.

— Ты не пользовалась плакатами, — указывает он.

— О...да. Они глупые. Я не хотела отвлекаться. — Я смотрю вниз, туда, где они сложены у меня под мышкой.

Я пытаюсь запихнуть их в мусорную урну, мимо которой мы проходим, но Йен настаивает, что хочет оставить их себе.

— Ты потратила на них много времени.

— Не так уж и долго, — отвечаю я, поспешно уточняя, на случай, если это спасет меня от отчаяния.

Я не хочу выглядеть так, будто нахожусь в одной лодке с четырьмя первокурсницами, которые, кстати, догоняют нас на парковке и спрашивают Йена, не хочет ли он пойти с ними на ужин, чтобы отпраздновать победу в игре. Они не стали приглашать меня, заявив, что в ресторане, который они выбрали, есть только столики на пять человек. Это лучшая ложь, которую ты можешь придумать?

Я открываю рот, чтобы выпустить поток ругательств, которые держала в себе всю игру, но Йен быстро отклоняет их предложение и тащит меня к своей машине.

— Там все в порядке? — спрашивает он, когда мы едем домой.

Я понятия не имею, что он имеет в виду. Ах да — в последние несколько минут я ворчала и дергала ремень безопасности, когда он не работал, возилась с кондиционером, потому что было слишком холодно, а затем слишком жарко, и поправляла солнцезащитный козырек вверх и вниз полдюжины раз, прежде чем окончательно сдаться.

— В порядке. Просто хочу есть.

— Хорошо, я накормлю тебя, но потом у меня будет особая просьба. — Он покупается на это оправдание.

Я смотрю в окно и хрюкаю в ответ.

— Мне нужна твоя помощь.

— С чем?

— Мне было трудно мотивировать своих ребят в начале овертайма, поэтому я пообещал, что если они выиграют эту игру, то я покрашу волосы в синий цвет.

— Что?! — Мое внимание возвращается к нему.

Он смотрит в лобовое стекло с легкой дразнящей улыбкой.

— Только временно. Я уже купил кое-что, они должны смыться в течение недели.

— Ты будешь выглядеть нелепо.

Нет, не будет.

— Это все для поддержания боевого духа. Иногда приходится быть нетрадиционным.

— Хорошо, но зачем тебе моя помощь?

— Я не хочу, чтобы это выглядело глупо и неровно.

Вот так Йен заставляет меня помочь ему покрасить свои красивые каштановые волосы в шокирующий оттенок электрического синего. Как только мы возвращаемся домой с игры, он принимает душ, а я превращаю его кухонную раковину в салон. Когда он выходит из ванной, вместе с ним поднимается пар. Время замедляется. В моей голове звучат знойные звуки песни «Let's Get It On» Марвина Гая. Он босиком, в спортивных шортах и футболке. Его короткие волосы влажные, и несколько прядей прилипли ко лбу. Его глаза голубее, чем голубой, когда он дерзко оценивает меня.

— Готова для меня?

БОЖЕ МИЛОСТИВЫЙ, ДА.

Я сглатываю и напоминаю себе о его истинном значении.

— Конечно. — Я похлопываю по стулу и предлагаю ему сесть. — В инструкции сказано начинать с влажных волос, так что первый шаг завершен.

Он откидывает голову назад и пристально смотрит на меня. Эта поза напоминает мне тот культовый перевернутый поцелуй Человека-паука Тоби Магуайра и Кирстен Данст. Его губы такие манящие.

— Ладно, и что теперь?

— А? — Я понимаю, что он задает мне вопрос с опозданием на секунду.

— Что дальше?

— Ох. — Я сглатываю и возвращаюсь к коробке. — Там сказано, накинуть полотенце на одежду, чтобы не осталось пятен.

Он встает и стягивает с себя футболку.

Ого!

— Там не было написано «раздевайся!» — кричу я, прикрывая глаза.

Он смеется и хватает кухонное полотенце, чтобы накинуть его на широкие плечи. Оно недостаточно большое, поэтому он вынужден взять одно из своей ванной. Когда Йен возвращается, он объясняет:

— Мне нравится эта рубашка, не хочу, чтобы она испортилась.

— Я буду осторожна, — настаиваю я, глядя на него сквозь пальцы. — Ты можешь надеть ее обратно. — Я сдерживаю отчаянное «пожалуйста».

— Так проще.

Я подавляю покорный вздох и опускаю руку. Йен садится, откидывает голову назад и закрывает глаза. Это подарок. Он говорит: вот, наслаждайся, а я даже не буду смотреть, пока ты это делаешь. Хо-хо-хо, Рождество рано наступило.

Я видела Йена без рубашки ровно двадцать три раза. Половина из этих событий были невинными по своей природе: пляжные дни и вечеринки у бассейна. Остальные были украдкой замечены, когда он переодевался в своей комнате. Да, все верно — иногда я подлый маленький вуайерист. Я просто ничего не могу с собой поделать.

И все-таки, сейчас все по-другому. Он никогда не был без рубашки так рядом со мной. На пляже или в бассейне мы находимся снаружи, и там есть место для моего желания и возбуждения. Здесь, в его кухне, оно обитает как физическое присутствие. Мой взгляд мягко скользит по его прессу, и я замечаю бороздки, как малыш, считающий кубики. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Интересно, будет ли его кожа горячей на ощупь или она выглядит так только потому, что загорела? Я сжимаю воротник рубашки и дергаю его, пытаясь увеличить поток воздуха. Как будто мы в печке.

— Ты собираешься начать сегодня или..? — Йен приоткрывает один глаз.

— Да. Очевидно. — Я слепо хватаюсь за инструкции и вытряхиваю их. — Просто даю тебе время передумать насчет того, чтобы испортить эту густую шевелюру. Твоя мама убьет тебя — и меня.

— Этого не случится. Ты ей слишком нравишься, — Йен улыбается.

Затем он снова закрывает глаза, и на этот раз я исполняю свой долг и продолжаю выполнять задание. Я надеваю нитриловые перчатки и беру миску с голубой краской. Сделав глубокий вдох, погружаю пальцы в липкую массу и начинаю размазывать ее по его волосам. Сначала стараюсь держаться на расстоянии. Я стою как можно дальше от него, согнувшись под углом девяносто градусов, чтобы дотянуться до его головы, но через несколько секунд моя поясница протестующе болит. Я вынуждена подойти ближе, но, видимо, этого недостаточно, потому что Йен смеется и тянется ко мне.

— Ты должна достать повсюду, иди сюда.

Его рука обвивает мои ноги и левое бедро, так что он может притянуть меня к себе. Либо Йен недооценивает свою силу, либо я просто слаба, потому что, когда он тянет, я теряю равновесие и падаю на него, и, что еще хуже, не могу удержаться, потому что мои руки покрыты синей липкой массой. Мы соприкасаемся, нравится мне это или нет. Мое бедро касается его плеча. Мое бедро касается его бицепса. Мои сиськи в нескольких дюймах от его лица. Йен сжимает мою ногу, чтобы стабилизировать меня, и его пальцы касаются чувствительной кожи над моим коленом. На секунду мне кажется, что он нарочно перебирает их туда-сюда. Все мое тело сжимается в ожидании того, что произойдет дальше. Мы никогда не были так близки так долго. Мое дыхание застряло в груди. Его глаза все еще закрыты. Мой рот открыт, и я собираюсь прошептать его имя, как вопрос, но Йен толкает меня назад, чтобы я встала сама, прежде чем успеваю. Его рука падает с моего бедра, а затем он кладет снова руки на пресс. Я делаю медленный, ровный выдох, надеюсь, он не слышит.