32

МАРИЯ ворвалась в комнату, бросилась к нам, расцеловала всех и громко выкрикнула:

— Убит Сомоса!.. Конец Сомосе!.. Ура!

Было утро 17 сентября 1980 года, лазурное, чистое утро.

Я попросил ее рассказать, когда и как это произошло, но она схватила транзисторный приемник и выставила его на окно. На улице отовсюду слышалось:

— Убит Сомоса!.. Убит Сомоса!..

Наспех одевшись, я вышел на улицу, заполненную народом. Вокруг меня были смеющиеся лица и много, много радостных взглядов. Каждый по-своему переживал радость по поводу убийства тирана. Но никто не мог сказать ничего больше того, что мы уже знали: Сомоса убит. Поэтому, не теряя ни минуты, я пошел к друзьям в редакцию «Баррикады». Там сейчас было так же шумно, как в растревоженном улье. В дверях я встретился с заместителем главного редактора, и он обнял меня и с неописуемой радостью сообщил:

— Анастасио Сомоса сдох, как собака за углом!

Заметив, что мне не терпится его расспросить, он отвел меня в комнату дежурного редактора и дал почитать сообщение о смерти Сомосы, а сам пошел дальше делиться радостью с другими. Агентство Франс Пресс сообщало:

«Бывший никарагуанский президент Анастасио Сомоса убит сегодня утром, как подтвердила парагвайская полиция. Покушение, которое отняло жизнь диктатора, было совершено в Асунсьоне, когда в окружении своей верной стражи Сомоса проезжал в автомобиле «мерседес-бенц».

На столе лежал оттиск набранного заголовка: «Выстрел, который останется в истории». И небольшой, еще недописанный текст:

«Убийца ста тысяч никарагуанцев, семья которого господствовала в Никарагуа около 50 лет, грабя народное богатство, получил заслуженное возмездие. Вместе с тираном убиты его шофер-телохранитель никарагуанец Хулио Сесар Гальярдо и американец Жозеф Байнистин, экономический советник бывшего диктатора».

Там же лежал еще не набранный текст официального коммюнике Национального руководства СФНО.

«От Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения героическому народу Никарагуа и миру.

Национальное руководство Сандинистского фронта национального освобождения, подтверждая смерть человекоубийцы Анастасио Сомосы, присоединяется к радости народа Сандино, который видит в этой героической акции свой долг и свое отмщение тому, кто был причиной смерти ста тысяч никарагуанцев, топил нашу страну в нищете и позоре; убийце Пабло Леала, Баеса Боне, Эдвина Кастро, Аякса Дельгадо, Касимиро Сотеля, Педро Хоакииа Чаморро и еще многих и многих патриотов своей родины; тому, кто приказывал совершать кровопролития в Уаспане, Софане, Эстели, Леоне, Монимбо, Чинандеге, Матагальпе, Манагуа, Карасо и других городах Никарагуа.

Боевой дух, преданность и смелость героической группы, которая расправилась с тираном, воплощают неумолимую волю народа Сандино. С этим духом мы будем продолжать строительство родины Сандино.

Ровно через четырнадцать месяцев после бегства тирана от революционного возмездия и через восемь лет после его приказа об убийстве наших дорогих братьев Оскара Турсиоса и Рикардо Морале Сомоса заплатил за свои преступления…»

Заканчивалось коммюнике Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения боевым лозунгом: «Сандино вчера, Сандино сегодня, Сандино навсегда!»

Радостное возбуждение не стихало и ночью. Это была не просто радость оттого, что возмездие настигло Сомосу, это было, скорее, ликование по поводу уничтожения тирании, которая десятилетиями пила кровь своего народа.

Самый старший Сомоса, бандит и конокрад, был повешен на вековом дереве у обочины дороги. Его сын, родоначальник диктатуры на этой земле, погиб от пули Ригоберто Лопеса Переса. Тогда народ не мог публично выразить свою радость, потому что сын убитого Сомосы, начальник национальной гвардии, за несколько часов бросил лучших сыновей и дочерей Никарагуа в тюрьмы и над страной опустилась ночь.

Но вот наконец сбылась мечта никарагуанцев — ненавистной династии больше нет. Радость людей беспредельна. Она льется по улицам и городам, извергается как лава вулкана и заливает всю страну.

Передо мной на улице, прислонившись к дереву, сидит старуха и плачет. Она плачет от радости. Эта женщина одинока. Мужа ее убили палачи Сомосы десять лет назад, а пять сыновей и две дочери погибли в боях. Двое ребят из сандинистской детской организации помогли женщине подняться и проводили ее домой. По пути она все повторяла: «Дети, мои дорогие дети!»

На улице меня обнял незнакомый человек.

— Тирану нет места под солнцем! — сказал он мне и пошел дальше, подгоняемый радостью.

Прости меня за откровение, но человек, который не настрадался в нужде, который не горел от любви и который не пережил ужаса и коварства иноземного угнетения, не сможет понять, почему так велика эта радость. Если бы здесь были мой или твой отец, они наверняка плакали бы от радости вместе с этими людьми, ставшими мне такими дорогими и близкими. Как я хочу, чтобы над этими людьми всегда сияло солнце свободы! Они этою заслуживают.

До моего возвращения остаются считанные дни.