Глава 7

Роман

— Я не буду фотографировать твой член, чтобы тебе было что послать твоим онлайн дрочерам! Просто действуй как разумная модель, чтобы мы могли сделать фотографии! — Глядя на натянутую ткань кружевных трусиков, которые украшали его член больше, чем скрывали, я сходил с ума.

— Если бы ты не спорил по каждому пустяку, мы бы уже полчаса как закончили! Да и кто сегодня посылает фотографии члена, старичок? — Эли выставил одно бедро и драматически развернулся ко мне задницей. — Нужны фото со всех ракурсов!

Как бы мне ни хотелось швырнуть в него фотоаппаратом, что-то в этой новой позе привлекло мое внимание.

— Не двигайся. Просто, блядь, хоть одну чертову минуту делай, что я говорю. — Прорычав эти слова, я начал двигаться, пытаясь поймать свет.

Я бы никогда не признался в этом Эли, но он был прав насчет цвета ткани. Небольшая регулировка освещения показала огромную разницу в изображениях.

— Выгни задницу... там тень...вот так…

Рявкая приказы, пока он, наконец, слушался, я пытался сделать как можно больше кадров, прежде чем он снова начнет заливать драмой всю мою съёмку. Обойдя вокруг его тела, я запечатлел трусики под разными углами.

Когда он держал их, они выглядели прямоугольными, но, будучи одетыми, они обхватили каждую выпуклость и обернулись вокруг его бедер, выглядя соблазнительными и мягкими. Они были сексуальными, но меня больше интересовало как поймать контраст между мужским и женским.

Эли наклонился вперед, вытянув ноги ровно настолько, чтобы мне пришлось встать на колени позади него, чтобы уловить линию его тела. Я не был уверен, что это будет правильно для сайта, но угол был идеальным, и я знал, что люди захотят дотянуться до фотографии и провести пальцами по его длинному телу. Чулки и подвязки только делали образ более совершенным.

Наконец Эли выпрямился.

— Мне нужны снимки остальных.

Потянувшись к трусикам, он стал снимать их прямо на ходу. У большинства ребят не было возможности спрятаться в раздевалке, они могли раздеться где угодно, и Эли не был исключением. Когда я только начал здесь работать, постоянные разговоры с людьми, которые были полностью обнажены или наполовину одеты, отвлекали меня.

Я не скромник, но никогда не видел столько людей, которые чувствовали бы себя комфортно полностью обнаженными за пределами БДСМ-клуба или гей-бара. Но Эли был особой разновидностью поехавших, даже среди других обнаженных моделей. Что-то в том, как он раздевался заставляло думать, что он снимает свою одежду только для тебя, а не просто переодевается, как это было с остальными парнями.

Эли мог даже заставить других моделей краснеть и заикаться от его выходок. Спуская кружево вниз по ногам, он наклонился, снова выгибая свою задницу, и повернул голову, чтобы посмотреть на меня взглядом наполовину жарким, наполовину пытающимся заставить меня чувствовать себя виноватым за то, что я смотрю. Я не купился на это дерьмо.

— Просто переоденься. Не знаю, как у тебя, но у меня есть планы, которые не включают наблюдение за тем, как ты готовишься к своей работе на перекрестке. Глаза Эли вспыхнули, он выпрямился.

— Я уверен, что у тебя есть жеманный твинк, ожидающий тебя где-то, но некоторые из нас следуют трудовой этике и хотят получить правильные фотографии. Если он пытался заставить меня чувствовать себя плохо, подходя к вешалке с бельем голышом, раскачивая возбужденным и раскрасневшимся членом, то это был неудачный способ.

— Кто-то еще займет твой угол, пока ты будешь здесь гарцевать. Поторопись. Глядя в камеру, я старался не обращать внимания на то, как он наклонился и начал блядски натягивать крошечные трусики поверх чулок и подвязок. Поправив свой член, он повернулся и посмотрел на себя в зеркало. Его хмурый взгляд привлек мое внимание.

Отлично. Все, что мне нужно, это чтобы ему ещё что-то показалось не так. Прежде чем я успел вставить слово, он начал что-то бормотать.

— С поркой они будут смотреться гораздо лучше. Красное обрамление красного цвета заставило бы каждого парня на сайте притормозить, чтобы посмотреть на фото.

Твою мать, если он не был прав, но я не собирался это признавать. Они больше походили на кружевные джоки, чем на трусики, но чем бы они ни были, они были чертовски эротичными - не то чтобы я собирался ему это сообщать.

Закатив глаза, я был благодарен, что мой ответ получился сухим и скучающим, а не возбужденным и выбитым из колеи.

— У меня нет поблизости ни одного из твоих клиентов, так что тебе придется довольствоваться настоящей фотографией, а не порно-съемкой.

Я поднял глаза и увидел, что Эли наблюдает за мной в зеркале, одна его рука скользнула вниз и обхватила ягодицу, а пальцы заскользили по кружеву, обернутому вокруг его задницы.

— Чтобы отшлепать непослушного саба, нужен настоящий мужчина. Не то чтобы я ожидал, что ты поймешь.

Если этот вреднюга думал, что сможет смутить меня и заставить отвернуться, то пусть подумает еще раз. Я не буду реагировать на его выступления. Я не заинтересован во врединах.

Я не заинтересован в том, чтобы нагнуть мелкого сопляка и высечь ему задницу. Я не заинтересован в парнях, в которых больше драматизма, чем здравого смысла.

— Я здесь, чтобы сделать снимки.

Что-то мелькнуло в глазах Эли, когда мои слова прозвучали ровно и бесстрастно. Я ожидал еще одного едкого замечания или даже того, что он отвернется со скучающим видом, но он просто не сводил с меня глаз, отведя взгляд лишь достаточно для того, чтобы отвернуться и перевести взгляд с зеркала на меня. Когда он направился к свету, двигая бедрами и едва не вываливая член из трусиков, я не нашёл, что сказать.

Вместо того чтобы направиться обратно к центру пустого пространства, где мы снимали, Эли подошел к большой квадратной платформе. Я установил её раньше, думая, что фотографии сидящего Эли будут хорошей идеей для съёмки чулков. Вместо того, чтобы использовать её как стул, как я намеревался, он взобрался на нее и встал на колени, а его ноги в туфлях на каблуке торчали позади него.

— Я хочу чего-то другого. Чего-то сексуального. Я писал дразнящие посты в своем блоге о том, как горяча новая линия, но мне нужны фотографии, которыми я действительно могу их сопроводить.

Затем он опустился на четвереньки, как будто кто-то мог подойти к нему сзади в любую минуту и трахнуть эту упругую задницу.

Он собирался убить меня.

Он пытался заставить меня заплатить за то, что я назвал его шлюхой.

С меня уже было довольно маленьких вредин. Особенно тех, которые нуждались в напоминании о том, как себя вести. Едва сдерживая раздражение и другие эмоции, которые я не мог назвать, я поднял камеру и начал снимать. Он выгибался и извивался, выпендриваясь перед камерой и пытаясь вывести меня.

Он получит больше, чем сможет справиться, если не будет осторожен.

— Знаешь, — его низкий голос прозвучал более хрипло, чем обычно, и по моей спине пробежала дрожь, — я должен заставить тебя ждать здесь, пока не найду настоящего мужчину, который отшлёпает меня. Того, кто не боится саба, знающего, чего он хочет, и что будет выглядеть невероятно на фотографиях. Тем более, что у тебя, похоже, не хватает духу довести дело до конца.

ЕБЛЫСЬ!!

Я даже не помнил, как это сделал, но только что я пытался найти правильный угол, чтобы показать чулки и подвязки, и вот отпечаток моей руки расцвел на его заднице.

Пи*дец.

Моей первой мыслью было, что меня уволят или он вызовет полицию, но вместо того, чтобы закричать на меня и встать, как я и ожидал, Эли застонал. Удовольствие, казалось, прокатилось по нему, и что-то в его лице и в том, как свет отразился на его лице, заставило меня снова, практически бездумно, включить камеру.

Голова Эли откинулась назад, и он посмотрел на меня глазами полными желания и затуманенными сабспейсом. Это было захватывающе, и я точно знал, о чем он просил.

— Если ты так сильно хочешь порки, Вреднюга, я тебе ее устрою.— Балансируя камерой в одной руке, я опустил другую на его нетронутую ягодицу, оставляя на нём одинаковые отпечатки ладоней.

Прекрасно.

Когда я снова начал фотографировать, это было меньше связано с одеждой и больше с Эли, чем я хотел признать. Выражение его лица. То, как дрожало его тело, и желание, которое изо всей силы пыталось вырваться наружу. Его член больше не был просто твердым, он был символом всего, чего он хотел в этот момент.

— Выгни задницу еще выше. Я хочу видеть свои отметины на твоей коже. — Мой голос был грубым и звучал почти сердито для моих ушей, но Эли почти замурлыкал, и его задница поднялась, наконец совершенно послушная. — Вот именно. Покажи мне, как сильно ты нуждаешься в большем.

Я даже не знаю, говорил ли я это для фотографий или для себя. Все это смешалось у меня в голове, и отделить было невозможно. Не желая тратить время на анализ, я просто пошел туда, меня влекло с самого начала.

Опустив руку снова, я начал перчить подставленную задницу шлепками. На коже легко оставались следы, но Эли, казалось, обладал высоким болевыми порогом, из-за чего мне стало интересно, как высоко я могу заставить его взлететь.

— Я хочу посмотреть, будут ли эти трусики смотреться лучше, обрамляя красивую красную задницу. Но если мне не понравятся фотографии, ты будешь наказан за то, что потратил мое время впустую.

Тихие, страстные слова в сочетании с жаром от его задницы заставили Эли стонать от удовольствия.

— Пожалуйста. Да. Пожалуйста. Накажи.

Не имея ни малейшего представления о том, что он пытался сказать, я продолжил выдавать ему боль и удовольствие.

— Тебе не понравится мое наказание, Вреднюга. — Я не смог удержаться, чтобы не продолжить, когда наконец перестал лупить его и начал грубо мять его задницу, а он тяжело дышал и издавал низкие, исполненные жажды звуки. — Если ты будешь вести себя хорошо со мной, Вреднюга, то, возможно, получишь награду.