Черт возьми, если я знал как это будет, но мне все равно.

Его реакция была безупречной. Страсть и желание лучились от него, и это было так, как будто он был раздет до именно той внутренней его части, которая отчаянно нуждалась в ком-то, кто бы овладел ею и контролировал. Подняв камеру, я делал снимок за снимком.

— Сядь прямо, руки за спину, прямо над кружевом.

Я даже не спрашивал, послушается ли он, я просто знал, что так и будет. Эли двигался грациозно, выпрямившись и заложив руки за спину прямо над трусиками.

— Да, именно так.

То, что он был на платформе, означало, что я мог снимать бесконечные ракурсы, и я потерял счет времени, которое потратил на его фотографирование. Когда он начинал ерзать или я видел, как вреднюга снова всплывает на поверхность, я поджаривал ему задницу.

Когда я обошел спереди и начал фотографировать покорность на его лице и твердую длину члена, напрягшегося под тканью, я не мог сопротивляться его прекрасному телу, и ничто из того, что он сказал или сделал, не заставило меня чувствовать, что я должен. Поэтому, протянув руку, я ущипнул его за соски, наблюдая, как он извивается и выгибается.

— Вот так. Покажи мне, как это приятно. Покажи мне, как сильно ты любишь боль. Ещё одно дёрганье за сосок заставило его задохнуться, а его пенис - намочить предэякулятом ткань. Фотографии будут потрясающими. Я видел их так же ясно, как если бы сидел за компьютером.

То, как страсть пульсировала вокруг него почти как пламя. Затуманенный взгляд, который был частью желания и частью капитуляции. Они бы прекрасно запечатлели это затерянное в сабмиссивности выражение. Каждая линия его тела ждала, и весь он существовал лишь для меня.

— Ложись на спину. Одна нога вверх, а другая на пол. Да. Идеально.

Раздвинув ноги ровно настолько, чтобы лишь намекнуть на все, что он скрывал, его член торчал из тела, соблазнительно натягивая ткань.

Ночная рубашка... что-то в этой позе заставило меня представить его в короткой ночной рубашке, которая прямо заигрывала с его членом. Этот мощный образ одновременно, производил бы впечатление невинности и возбуждения.

- Выгнись для меня. Да.

Фотография за фотографией, я запечатлевал развратное предложение, которым он искушал камеру. Искушал меня. Я никак не мог решить, где кончается подчинение камере и начинается его подчинение мне.

С каждой фотографией, которую я делал, мы двигались дальше от того, что хотел сайт, и ближе к тому, что хотел я. Я знал это, но не мог остановиться. Он был прекрасен, и было похоже на то, будто искусство подталкивало нас вперед. Эли тоже должен был это видеть. Он знал, что нужно сайту и что хотят видеть клиенты. Он должен был понимать, что это больше не для них.

Как и в прошлый раз, когда я подтолкнул события вперед, когда я сделал это снова, это было естественно и бессознательно, пока я не понял, что я сделал.

— Выгни ногу. Нет, больше наружу. Я хочу видеть изгиб твоего члена, когда он выгибается над твоим телом.

Не совсем правильно. Подойдя ближе, я протянул руку, касаясь его ноги и спустился вниз по бедру. Расположив его там, где я хотел, я отодвинулся и стал делать фото, когда Эли начал с трудом дышать, и дрожь пробежала по его телу.

— Не двигайся. — вырвалось у меня, и он замер, зажмурив глаза. - Прекрасно. Эли тихонько всхлипнул, и все, что я мог сделать, это держать свои руки при себе. Возможно, он и не возражал раньше, но как только я отстранился, то понял, что перешёл черту. Он доверял мне, и пока я не узнаю, чего он хочет, я не буду давить на него больше, чем он готов зайти.

Подойдя к его голове, я посмотрел вдоль линии его тела, и увидел кадр, который я хотел. Это будет невероятно, искусство в его самой страстной форме.

— Нагнись и поправь свой член. Я хочу, чтобы он был немного левее. Затем вытяни руки над головой.

Эли издал еще один низкий, нуждающийся звук, но скользнул ладонью по члену, прежде чем поднять руки, чтобы они удлинили его тело.

— Не совсем, Вреднюга. Попробуй снова.

Мне не следовало этого делать. Он не был моим. Он ясно дал это понять. Послышалось хныканье.

— Пожалуйста, покажи мне, чего ты хочешь. Пожалуйста.

Это были самые эротичные слова, которые я когда-либо слышал от него. Блядь. Я не должен был. Но я не мог остановиться. Может быть, если бы он действительно был моим, и я знал, что это не единственный шанс, который у меня был, я мог бы бороться с этим.

Встав, я растянулся над его телом, скользя пальцами по прекрасной коже. Все модели были разными, но тело Эли было гладким; даже волосы в подмышках удалены, и это придавало ему еще более целостный вид. Твердые мускулы, гладкая кожа, очевидная мужественность его члена, женственные трусики, обтягивающие его... все в нем было загадкой.

Я чувствовал, как его тело дрожит, и слышал его прерывистое дыхание, когда приблизился к его твердой длине. Его тело не было для меня сюрпризом. Я видел его голым слишком много раз, чтобы не знать, но у меня никогда не было возможности изучить его. Одного мимолетного прикосновения было бы недостаточно, и я не мог заставить себя остановиться.

Скользнув пальцами под трусики, я обхватил ими его эрекцию. Он издал низкий стон, и его ноги начали дрожать.

— Не двигайся. Я хочу тебя именно таким.

Дав ему несколько медленных поглаживаний, я насладился тихими звуками, которые он издал. Мягкая кожа на стальном стержне, я мог чувствовать пульс его желания. Он кончит, если я буду дразнить его слишком долго, а это было не то, чего я хотел.

По крайней мере, пока что.

Неохотно убрав руку, я снова скользнул пальцами вверх по его телу, на этот раз кружа вокруг его сосков и пощипывая их, чтобы они оставались твердыми. Его член был обведён тонким слоем кружева, скрытый, но дразнящий мимолётным образом того, что должно лежать под кружевом.

Но именно головка его члена, которая выглядывала из трусиков, поскольку она отражала положение его ноги, будет притягивать внимание людей к фото. Когда он задрожал и был так близко, что я почти мог видеть, как его оргазм сдерживается одной лишь силой воли, я сел на пятки, наконец убрав руку с его тела, чтобы сделать снимок, который, я знал, будет одним из самых совершенных снимков, которые я когда-либо делал.

Он был на грани оргазма. Это было ясно в каждом звуке и том пределе напряжённости, которая сдерживала его тело.

— Ты ведь хочешь кончить, правда? Это будет видно на каждой фотографии. Эта потребность запечатлена на все времена.

Еще один всхлип вырвался, и его мышцы снова задрожали, предэякулят капал из его щели.

— Пожалуйста, разреши мне кончить. Пожалуйста, разреши мне кончить.

Блять.

— Ты был таким хорошим... Это то, что ты хочешь получить в награду? — Наконец, положив камеру, я потянулся к нему и начал дразнить соски.

Эли выдохнул мольбу, которая, как я понял, означала "да", и кивнул головой, но не пошевелился. Ущипнув один бугорок, я издал низкий цокающий звук.

— Мне нужны слова, сексуальный мальчик секси-бой. Мне нужно их услышать.

Сжимая другой сосок, потому что с его порки я знал, насколько боль приблизит его к оргазму, я ждал, что он озвучит, чего хочет. Он дрожал и стонал, зажмурив глаза, но наконец нашел слова, чтобы умолять.

— Прикоснись ко мне, пожалуйста. Пожалуйста, прикоснись ко мне еще раз. Это было так... и мне нужно…Пожалуйста, прикоснись к моему члену и заставь меня кончить.

Двигаясь ровно настолько, чтобы обе руки могли легко дотянуться до него, я продолжал одной дразнить его соски, а другой скользнул вниз по его телу. Я хотел потратить время, чтобы исследовать каждый дюйм, но ни один из нас не мог ждать. Он был на грани, и мне нужно было увидеть, как невероятно он будет выглядеть в своем оргазме, когда удовольствие прокатится по нему.

Опустив кружево вниз, я наконец освободил его член и обхватил его пальцами. Со смазкой было бы лучше, но его член был скользким от предэякулята, и Эли заскулил и выгнулся в моей руке.

— Тебе придется подождать моей готовности. Я позволил тебе получить награду, так что ты должен быть терпеливым, пока я не позволю тебе кончить.

Тихие звуки и слова, вырвавшиеся наружу, на самом деле не показывали мне, понял ли он, что я сказал, или нет, но это не имело значения. Если бы мне пришлось наказать его за непослушание, это сделало бы всё еще более горячим.

Дроча ему быстро и почти грубо, я наслаждался умоляющими мольбами, вырывавшимися из него, и сексуальными тихими звуками, которые заставляли мой член дергаться. Я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был с таким же дубовым стояком, как в тот момент, но на самом деле это было не для меня. Это было для Эли.

Когда он уже был в исступлении и мое терпение лопнуло, я в последний раз погладил его и прижал большой палец к головке его чувствительного члена.

— Сейчас!

Он взорвался, стреляя спермой, и это было похоже на взрывы фейерверка неописуемой силы и страсти. Пока он дрожал, выплескивая удовольствие, я наблюдал и дразнил его член, удерживая оргазм так долго, как только мог. Когда он наконец откинулся на платформу и я отпустил его член, я ждал, что он скажет. Неужели все зашло слишком далеко? Сожалеет ли он о том, что случилось? Открыв глаза, он огляделся и сел.

— Ну, Престон будет в бешенстве. Мы вообще не сможем использовать большинство этих фото на сайте.

Какого хрена?

— Это первое, что ты, блядь, сказал? — Вставая, я почувствовал, как во мне закипает гнев. — Я не один из твоих чертовых клиентов, который пришел сюда, чтобы просто подрочить тебе!

Может быть, это был не самый лучший ответ, но кто, черт возьми, заводит разговор о другом мужчине после секса?

Гневный голос Эли эхом разнесся по всему зданию.

— Ты сам начал это дерьмо! Все, что нам нужно было сделать, это снять эти проклятые фотографии, но теперь у нас есть фотографии, которые больше порно, чем даже Я могу разместить на сайте!