— Эстер! — звал я, догоняя ее.

Она была внизу лестницы, когда я вышел на улицу. Дэвид, дьявол во плоти, уже сидел в своей машине, не желая что-то предпринять, потому что был трусом.

— Эстер! — позвал я еще раз, а она поскользнулась на снегу и обледенелой дорожке, пока бежала к своему домику. Она поднялась, но поскользнулась еще раз, прежде чем зайти внутрь.

— УБИРАЙСЯ!

Схватив первое, что попалось ей под руку — лампу, стоявшую около дивана, Эстер швырнула ее в дверь. Я пригнулся, и лампочка разлетелась по полу сзади меня, только ее металлическая часть осталась целой.

— Эстер...

— Перестань называть меня по имени! — Она вытерла лицо и, схватив сумочку, стала бросать туда свои вещи. — Ты знал! Потому и был таким хорошим! Ты знал! И хотел, чтобы я просто... откуда ты узнал?

Она замолчала. Лицо все в слезах и волосы торчат из-под пальцев, прижатых к голове. Ее темные руки стали красными и все в крови из-за падения. Но Эстер не смотрела на меня.

— Я разбудила тебя. Я не отходила от тебя, пока мы не собрались уходить. Но ты вел себя странно с тех пор, как проснулся... мой дедушка? Он звонил тебе? Он что-то сказал тебе ночью?

— Нет.

— ПЕРЕСТАНЬ ВРАТЬ! Ах! — закричала она снова, приложив одну руку к груди, а другую ко рту. Сделав глубокий вдох, Эстер взглянула на меня. — Ты лжешь. Откуда ты узнал? Почему ты не был шокирован? Он был... полностью здоров! Это какая-то ошибка! Здесь должна быть ошибка...

— Он... был болен. — Мой голос надломился, но я продолжал: — Альфред уже какое-то время был болен. Он не хотел, чтобы ты видела его... умирающим.

— Замолчи.

Эстер подняла руку. Ее глаза словно потемнели и опустели, когда она смотрела на меня. Прежде чем снова заговорить, она молчала почти целые две минуты.

— Ты и не собирался писать книгу, — шептала она себе. — Я здесь... не затем, чтобы помогать тебе, но... но... ах.. чтобы он… он… мог умереть в одиночестве? Это ты мне хочешь сказать?

— У него был туберкулез... последняя стадия — тяжелая. Он хотел уберечь тебя...

— Туберкулез? ЧТО ТЫ ТАКОЕ ГОВОРИШЬ?! — Она снова обхватила руками голову. — Он был здоров! Я говорила с ним два дня назад! Он был здоров!

— У него была терапия...

— ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?! — Эстер схватила вещи из сумочки и бросила ими в меня. — Я его семья! Я! Я его внучка! ПОЧЕМУ Я СЛЫШУ ВСЕ ЭТО ОТ ТЕБЯ?

Я не мог ответить на этот вопрос, и ее дыхание участилось.

— Эстер...

Она отстранилась от меня, качая головой.

— Все это время... все это время со мной просто нянчились? Ты делал это ради него? Ты присматривал за мной, чтобы не дать уехать к моему деду? Ты оставил его умирать в одиночестве!

— Он попросил...

— А как же я?! ПОЧЕМУ? Почему никто не спрашивает меня?! Ах-х... — Ей уже стало тяжело дышать.

Когда я подошел к ней, она отодвинулась, но я все равно стал рядом. Не обращая внимания, что она пыталась удерживать меня, я положил руки ей на плечи и стал к ней лицом к лицу.

— Дыши. Эстер. Просто дыши. — Она не слушала меня. На нее напала паника. Приложив ее руки к ее лицу, я заставил Эстер посмотреть мне в глаза. — Я знаю, что больно...

Она снова стала отбиваться от моих рук, медленно осела на пол и свернулась в позу эмбриона, пока слезы катились по ее носу, а сама Эстер пыталась дышать. Я лег рядом с ней, и она произнесла три коротких слова, которые я вряд ли когда-то слышал.

— Я... тебя... ненавижу... — сказала она между вдохами.

Можешь ненавидеть, но живи. Так я думал, пока она продолжала рыдать.

ЭСТЕР

Это деревянный пол, на котором я лежу, такой холодный или я сама?

Я ничего не чувствовала.

Просто пела:

— Baby it’s cold… I've got to go away...

Сквозь потоки слез я заметила, что он лежит на полу рядом со мной... поет со мной. Я попыталась утереть слезы, но их стало еще больше. Все это... все это время, что он провел со мной... все, что мы пережили. Все это было ради дедушки. Он должен был попрощаться. Он должен был... быть там с ним, а в это время... а в это время я просто забавлялась.

— Я тебя ненавижу.

— Все равно пой со мной.

Я не пела. Вместо этого я загадала желание.

— Я хочу, чтобы ты вернул его. Верни его, Малакай.

— Я не могу. Если бы мог, я бы вернул, но я не могу.

Надо отправляться.

Начнем с того, что и приезжать сюда мне не стоило.

Мне не стоило покидать его.

В тот момент, как я уехала. Его не стало.

Оттолкнувшись от пола, я встала.

— Отвези меня в аэропорт. Желаю... Желаю больше никогда тебя не видеть.

МАЛАКАЙ

Эстер не оглянулась, когда садилась в самолет.

Я стоял и смотрел, как отрывают корешок ее посадочного. Хотелось попасть на самолет вместе с ней.

Но то, что она пожелала, меня удерживало. И я просто стоял там.

«Заключительно объявление о посадке на рейс 2331 в Нью-Йорк. Все проверки пройдены и приблизительно через пять минут капитан даст указание к закрытию дверей. Повторяю. Заключительно объявление о посадке на рейс 2331. Благодарю за внимание».

Сотрудница аэропорта пригласила к гейту, но я просто сидел и смотрел из окна на самолет.

— Сэр? Сэр, это ваш рейс? — спросила она.

— Нет.

Я встал и подошел к окну. Я надеялся снова увидеть ее, но знал, что этого не будет, ведь я сделал все, чтобы этого избежать. Развернувшись, я пошел прочь.

В конце концов... Я не мог ничего сделать ни для кого из них.

***

Я вошел в ванную, закрыл дверь душевой кабины и бил стену до тех пор, пока костяшки пальцев не покраснели, и я не зарыдал. Вот так просто... Альфреда больше нет... и я ничего не могу для нее сделать.

Я жалок.