− Да что вы на меня набросились! Ничего я не знаю. Привезли вашего батюшку на скорой, только он соскочил с носилок и на своих двоих по ступенькам как мальчишка взобрался и впереди врача в процедурную пошел.

− Милая девочка, да как он мог на своих ногах-то, когда его машина сбила! Может ты чего-нибудь перепутала? Может это не он?

− Как же не он! − чуть не плача отбивалась девушка. − Что же я отца Георгия не знаю! Он в больницу часто заходит, его тут все знают.

− Да не мог он после аварии сам по ступенькам взбежать! Не мог!

− Да всё у вас не как у людей, − проворчала сестричка. − Всё у вас может быть.

И тут по больничному коридору будто вихрь пронесся − это бодрый, веселый священник шагал впереди процессии медперсонала в белых халатах, всеми силами пытающегося удержать «больного».

− Всё, всё, видите, вона мои чадцы уже сбежались, некогда мне клизмы ваши ставить, еще вот их успокаивать. Детки, за мной! − Взмахнул отец Георгий рукой как полководец, − В отрыв!

Через пятнадцать минут в гостиной домика священника, что за храмом, в густых кустах сирени, происходило «великое заседание», как его окрестила впоследствии Народная бабушка.

− Так, все успокоились? − в который раз спросил отец Георгий, хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, куда был усажен заботливыми женскими руками. − А теперь дайте слово сказать. Да, на меня наехала какая-то черная машина. Да, ударила меня по ногам и вихрем умчалась. Так вот пока летел кувырком, пока не очнулся на носилках в машине скорой помощи − все это время душой был я на том свете и слушал дивные глаголы от самого Господа нашего.

Он обвел спокойным взглядом собравшихся прихожан.

− Думаю, я еще не раз вам расскажу о той любви, которая сошла на меня от прекрасного лика Спасителя, о той красоте райской, которая осеняла нашу с Ним беседу. А сейчас самое главное! Елена, − обратился он к Народной бабушке, − слушай меня внимательно. Упросил я Господа тебя на земле еще месяц подержать, потому как ты уже созрела к самому главному экзамену и по замыслу должна была завтра отойти. Но! Господь предупредил меня о том, что у нас тут намечается война. Небольшая такая, победоносная битва. И мне на эти дни нужна будет твоя помощь. Но ты готовься…

− Да что за война-то? Страшная? С кем? Когда? − посыпались вопросы.

− Если меня сбила эта черная машина, − задумчиво протянул священник, − значит, уже началось. Первый удар нанесен. Только, видите как оно получается, враг задумывает по-своему, а Господь всё поворачивает нам на пользу. Так что не волнуйтесь, дорогие мои, не смотря на козни врага, мы победим, с Божией помощью, конечно.

− Батюшка, а почему именно нам придется воевать? − спросила Аня. − Неужели мы так насолили врагу? Неужели у него нет противников посильнее, там наверху, среди священноначалия?

− Видишь ли, Анечка, − задумчиво произнес отец Георгий, − когда мне там все это говорили, то все было так ясно и так понятно, что и объяснять мне ничего не пришлось. А сейчас я вынужден как бы переводить слова Спасителя на наш земной язык и мне это не так просто. Видимо, объяснения нам не нужны. Ну как например сержанту, когда он получает приказ от генерала. Он ведь не задает вопросов, почему я, почему мое отделение должно брать с боем высоту. Солдатик берет под козырек − «Есть!» − разворот на сто восемьдесят и побежал в казарму поднимать бойцов. Вот так и мы поступим.

− А с чего начнем, батюшка?

− Во-первых, давайте вспомним аллею, что в самом начале нашего кладбища. Помните, сколько там народу в свежие могилки полегло? Сотни три, не меньше! Я ведь даже не отпевал ни одного − все они не в церковь нашу обращались, а к черным этим… колдунам, прости Господи. Сами себя на заклание отдали. Значит придется нам отслужить молебен мученикам Киприану и Устинье, совершить крестный ход и самим вооружиться. Чем? Молитвой, постом и крепкой верой.

− Батюшка, − раздался тонкий девичий голосок, − вот вы сейчас про колдунов только начали говорить, а меня уже от страха всю колотить стало. Страшно!..

− Вот, вот, − проворчал батюшка, − им этого и надо от нас, чтобы мы боялись. Но вот, что я вам обещаю, детки… Как мы помолимся от души, как пройдем крестным ходом, как вооружимся постом и молитвой, так и страх пройдет, а вера станет гореть как костер, в который подбросили свежих дровишек. Вот увидите.

Отец Георгий потер лоб, помолчал что-то вспоминая и сказал:

− Да вот еще что. Старый я маразматик… Ведь говорил мне Господь, что сейчас каждый монархист, каждый кто молится страстотерпцу Царю Николаю и его святому семейству − всех Господь знает поименно и всем нам готовит и победу, и силы, и венцы. И молиться Государю-мученику требуется не по-фарисейски, замысловатыми акафистами, а просто как дети: «Святой Царь Николай, прости народ русский и умоли Царя царей дать нам Монарха на престол московский». Как-нибудь так… Главное, чтобы из сердца исходило, чтобы мы сами желали прихода государя.

− Так может в этом и кроется причина войны? Ведь мы тут все монархисты.

− Да, да, думается, что враг человеческий именно за наши монархические настроения колдунов своих насылает. Да! Вот еще что… Сказано мне было, что враг человеческий сюда послал нам своего клеврета. Сам-то этот человек ничего не стоит, а вот за его плечами − некая сила нечистая, которая и станет на нас воевать. Но нам-то что, детки, вы сами подумайте, какая сила, какое всемогущество за нами! «Если с нами Бог, кто против нас!»

Мегапроект

Музыку поглотят камни.

И музыка умрет в них,

захватанная руками.

И.Бродский. Стихи о слепых музыкантах

«Ну что ж, священника я убрал. Без последствий для меня самого. Преступление есть, а наказания нет и не будет. Одной помехой меньше. − То ли сам Кирилл так думал, то ли посторонний голос звучал в голове помимо воли. − Что теперь? Думаю, следует прислушаться к самым сокровенным желаниям. Что подскажет мечта?»

Но даже прислушиваться не пришлось. Во-первых, разум сердца будто парализовало, а тело − оно действовало самостоятельно, как хорошо отлаженный механизм. Ноги, руки, рациональная часть мозга − управляли автомобилем по маршруту, который просто обязан быть идеальным. Так, кажется, приехал. Перед бампером лимузина бесшумно растворились створки ворот, автомобиль въехал во двор трехэтажного особняка, поднялся по ступеням и вошел в гостеприимно открывшиеся двери. Кирилл оглянулся и, наконец, узнал − это был тот самый дом, в который они заезжали с Князем Владимиром. А вот и он, собственной персоной, в пурпурной тоге римского императора.

− Кажется, тебя можно поздравить с первой победой, − раздался знакомый баритон, эхом отразившийся от высоких стен и стеклянного купола. − Проходи, Киприан, я ожидал тебя. Что ты чувствуешь?

− Пожалуй нечто вроде триумфа, − произнес Кирилл, удивившись звучанию собственного голоса, усиленного акустикой.

− В таком случае, дорогой друг, давай присядем к этому камину, растопленному к твоему приезду. А я, следуя твоему желанию, твоей мечте, предложу тебе великолепную, как мне кажется идею.

− Дайте, я попробую отгадать, − прошептал юноша, заглянув на самое дно души. − Мне что, следует теперь убрать того писателя, в которого влюблена Аня?

− Если ты про физическое устранение, то нет. − Князь задумчиво разглядывал всполохи огня на поленьях. − Видишь ли, его смерть для Ани станет поводом канонизировать Игоря. То есть прославить его в сонме мучеников, хотя бы только в своей душе. А это в свою очередь только еще больше привяжет девушку к нему. Нет! Мы его не прославить, а опозорить должны. Понимаешь?

− Пока нет, но подозреваю, что ваше предложение, Князь, как-то связано с этим.

− Совершенно верно, мой мальчик! − улыбнулся Князь. Впрочем, от внимания Кирилла не ускользнул едкий сарказм, который улыбку превращал в оскал зверя.

Хозяин поднялся с кресла, подозрительно напоминающего царский трон, подхватил со стола позолоченный кубок с красным вином и в развевающейся тоге зашагал между огнем и юношей. Черные тени заметались по стенам каминного зала.

− Тот господин, которому я тебя представил двенадцать часов назад, − Князь поднял растопыренную ладонь, − как раз попросил меня подобрать рекламное лицо кампании. Именно русское, красивое, породистое лицо. Я сразу вспомнил о тебе и показал ему твои фото. Он сразу одобрил. Так что всемирная слава тебе гарантирована! Пока нашего оппонента Игоря все издательства будут прогонять взашей − это мы ему обеспечим − ты станешь блистать, как звезда первой величины.

− Но, Князь Владимир, вы же, наверняка знаете, что я уже пытался приблизиться по стилю к Игорю. Ничего хорошего у меня не вышло. Аня меня вычислила и подняла на смех. Нет у меня писательского таланта, и Ане это хорошо известно.

− Как раз я всё сделаю так, чтобы и она, и вообще все поверили твоему творческому преображению. Я даже слоган уже подобрал: «Какие чудеса творит неразделённая любовь!»

− А что вообще представляет из себя эта компания? Это как-то связано с творчеством?

− Конечно! Сначала группа симпатичных и очень талантливых негритят пишут роман. После мощной рекламной компании книга разойдется тиражом… Ну скажем, миллионов пятьдесят, для начала. После триумфа книги, мы приступаем к экранизации сериала. Раскрою тебе секрет, Киприан, книга уже написана и сериал уже снят. Но у нас появилась идея расширить границы этого мегапроекта и распространить на Россию и её союзников. Представляешь себе размах! На сегодня освоено полмиллиарда долларов, а будет еще столько и полстолька.

− Да как же я впишусь в такое планов громадье? Вы не преувеличиваете мои возможности?

− Киприан, − загремел баритон под куполом дворца, − там, где работают огромные деньги, любой человек, на которого мы укажем, станет гением мирового масштаба. Ты думаешь, те, кого мы подняли на пьедестал, чем-то лучше любого середнячка? Да брось ты… Тривиальные профаны. У тебя, кстати, по сравнению с ними есть огромное преимущество.