− Какое же? − зачарованным шепотом произнес Кирилл, чувствуя как сердце готово от распирающего восторга, выскочить из груди.

− Ты молод и красив. Дальше. Ты русский, и тебе хорошо знакома духовная жизнь русского народа. Ты думаешь почему сильные мира сего так тупо просчитались с развалом России? Почему все планы золотого миллиарда, мировых спецслужб, генералов и аналитиков − почему столь позорно проваливаются?

− А разве проваливаются? По-моему, мы тут уже на ладан дышим. В стране назревает кризис.

− Да брось ты, это запад утопает в кризисе, а Россия − чтобы ей не пророчили, какие бы планы разрушения и раздела не строили − она только крепчает и усиливает своё могущество. А возьми западную пропаганду, эту лавину лжи, которую мечут как бисер поросятам эти горе-политики-аналитики! Это же как бензином пожар тушить. Действует эта галиматья лишь на дебилов, но они нам неинтересны. Рейтинг же русских патриотов среди мыслящих людей растет и симпатии народов мира к России тоже.

− Князь, простите, я что-то несколько запутался, − пролепетал Кирилл, почувствовав нежелательный упадок восторга. − Вы, простите, за красных или за белых?

− А я, Кирюш, − по-отечески мягко сказал оратор в императорской тоге, − за мирное сосуществование стран и народов, независимо от религиозных, социальных и культурных различий. Мне элементарно жалко огромных денег, усилий миллионов людей, направленных на уничтожение жизни на земле. Сколько денег растрачено на производство оружия! Сколько разворовано! Да когда начнется огненный этап мировой войны, даже десятую часть вооружений не удастся применить. Ну, запустят генералы пяток ядерных бомб, ну превратят они запад в радиоактивные руины, а дальше − страх, безумие, хаос и всеобщая резня… Кому это надо? Ни-ко-му!

− Простите, я прервал вас, так что там про мегапроект?

− Ничего, Кирилл, нам тупых исполнителей не надо. Ты должен всё понимать. Итак!

Оратор остановился и поднял кубок. Ему, должно быть, обсуждаемая тема представлялась очень важной. Кирилл напрягся и превратился в слух, на лбу даже выступил пот, руки похолодели.

− 15 августа 1971 года президент Никсон отменил золотое обеспечение доллара. С тех пор платежеспособность бумажек, которые по-прежнему считают деньгами, держится на силе оружия, лжи, насилии. Не всем это понравилось. Один из самых богатых и разумных людей учредил собственный фонд, не зависимый от государства, спецслужб, пустых бумажек. Его фонд существует за счет драгоценных металлов и камней, он не имеет границ и начальства над собой. Он по-настоящему свободен. Исследования Независимого фонда не доходят до средств массовой информации, они блокируются теми, кто ведёт народы к уничтожению. Мы сотрудничаем с Фондом и по своим каналам распространяем правду.

− Вы кто? Мировая закулиса, масоны, боги?

− Нет, что ты! Мы стоим над всеми этими шарлатанами. Помнишь, ты спросил, как меня зовут? Владимир − тот кто владеет миром. Мы − те, кто не играет в президентов, не надувает щеки, чтобы стащить из казны миллион, − мы те, кто располагает реальными ценностями, настоящей властью, объективной информацией. Ты достаточно проникся?

− О, да! Я трепещу…

− Полегче, Киприан! Береги себя для большой цели. − Князь долгим пронизывающим взглядом ощупал визави, успокоился и продолжил: − Давно замечено, что наиболее прогрессивное воздействие на человеческое сознание производит не страх, не лживая пропаганда, а душевный разговор, облеченный в строчки гениальных книг и кадры талантливых фильмов. Каждое слово должно быть понятно и принято читателями и зрителями как своё собственное. Вспомни самые удачные проекты в мировой культуре − это всегда повествование от имени простых людей, про обычных людей, а через них раскрываются тайны глобальных исторических процессов. То есть от частного − к общему. От твоей красивой любви к милой Анечке − к миру во всем мире! А! Каково! Чувствуешь размах! Какие масштабы!

− Да, конечно, конечно… − задумчиво произнес Кирилл. − Только вы сказали, что к числу моих преимуществ относится знание духовной жизни русского народа. А это в свою очередь значит, что я просто обязан прочесть книгу и сценарий, и внести необходимые коррективы.

− Вполне разумно, мой мальчик! − снова улыбнулся Князь, оскалившись по-звериному. − А у меня всё для тебя готово. − Он снял с мраморной каминной полки толстую папку и протянул юноше. − Читайте, молодой человек! Только попрошу, красным карандашом делать пометки, чем больше, тем лучше. Можешь работать здесь у меня, а можешь в кабинете у себя дома.

− Пожалуй, начну сейчас и здесь. Не терпится! − Кирилл вскочил, потянулся всем телом и почувствовал невероятную бодрость.

− Тогда поднимайся на второй этаж и занимай кабинет с окнами на восход.

Роман в виде машинописного текста с двойным интервалом Кирилл проглотил в первые три часа. Никогда в жизни он так быстро не читал. Видимо, «талантливые негритята» не зря получили свои немалые гонорары. В романе имелось всё, что делает рукотворный текст культовым произведением: интересный, лихо закрученный сюжет, весьма симпатичные герои, немного философии, чуть-чуть юмора, красивая любовная линия, мастерски прописанные пейзажи, диалоги и, конечно, хэппи-энд.

Перевернув последнюю страницу, он подошел к большому окну, залюбовался алыми красками восхода солнца. На ум пришло неожиданное сравнение. Пожалуй такой острый живой интерес к книге Кирилл испытал только во время чтения «Пространства белых риз» Игоря Крюкова.

Только… Что-то так да не так. Он помнил то светлое чувство, подобное вкусу святой воды, которое вливалось в сердце, по-детски распахнутое всему хорошему. Каждое слово той книги отзывалось тихой радостью, дарило надежду, будто раскрывались бесконечные просторы, залитые светом и звали его. В этом же мега-романе имелось нечто тревожное, причем, сразу и не поймешь что, а только к острому интересу примешивается ощущение, подобное наркотическому дурману. Оно весьма приятно, легко и сладко, но сердце подсказывает, что эйфория скоро пройдет, и наступит похмелье или даже ломка. На Кирилла внезапно навалилась тупая свинцовая усталость, он едва успел пройти два шага до дивана, упал на мягкую горизонталь и отключился.

Проснулся он от яркого света. Из окна прямо на лицо изливался поток полуденного солнца. Снизу доносилась музыка, Кирилл спустился в каминный зал и увидел Князя, энергично дирижирующего. Пурпурная тога развевалась, как живая, под жизнеутверждающие звуки.

Не оглядываясь на вошедшего, Князь продекламировал:

Я поднял взор, когда она взгремела, И услыхал, как сквозь отрадный гуд Далекое Te Deum долетело.

− Великий Данте именно так писал в «Божественной комедии» об этом гимне любви. В той самой части, когда он входит во врата чистилища. Если не узнал, это Берлиоз, «Te Deum» («Тебя, Бога, хвалим»). Для меня сей гимн вместо утреннего кофе со сливками. Выспался? Как себя чувствуешь?

− Великолепно! − воскликнул Кирилл, пытаясь перекричать особо мощное фортиссимо.

− Удалось перед сном почитать нечто гениальное? − Князь убрал громкость и указал дирижерской палочкой, зажатой в руке, на стол с кофейником и круассанами. − Если пожелаешь, завтрак по-французски, «le petit dejeuner».

− Спасибо, есть не хочется. У меня внутри будто ядерный реактор вторые сутки бушует. Даже во сне продолжал работать с текстом.

− И каково первое впечатление?

− Гениально, нет слов! Этот роман можно смело поставить в один ряд с той же «Божественной комедией» Данте, «Мастером и Маргаритой» Булгакова, и пожалуй, с «Потерянным раем» Мильтона.

− Это во сне к тебе пришли таковые-то сравнения?

− Да, во сне я прочел эти три шедевра и сравнил с мега-романом.

− Что-то мне подсказывает, − прогудел Князь, − что сейчас последует жесткая критика?

− Именно! Как в указанных произведениях, в нашей книге нет ничего православного, русского. Множество идеологических штампов, нагнетающего страха перед русскими, прямой лжи… Короче, у русского читателя при чтении этого варианта возникнет отторжение. То есть русского читателя этой книги мы сейчас потеряли.

− Вот! − вскричал Князь, − теперь ты понимаешь, для чего я тебя пригласил в этот проект! Изложи свои замечания, мы всё переделаем и запустим в производство новый вариант.

− Да тут почти все переписывать нужно, вводить новых персонажей…

− Нет, нет, − выставил руку оппонент, − давай так. Ты напишешь свои предложения на трех-четырех листочках, а мы уж заставим коллектив писателей и сценаристов всё что нужно профессионально переписать. Так будет лучше и скорей. Не забывай, проект почти готов к запуску. Смею тебя заверить, мой друг, наши специалисты не подведут.

− Н-н-н-у-у-у, ладно, если так, − нехотя проворчал Кирилл. − Тогда я поднимусь наверх и напишу эти самые четыре странички.

Развод Игоря

Не беспокойтесь, скоро все пройдет,

что бы это ни было, Не беспокойся, будь счастлив, Я не волнуюсь, я счастлив

Боб Марли. Don't worry, be happy

Игорь с полчаса бродил по пустой квартире, словно пытаясь разыскать ту, кто покинула жилище решительно и бесповоротно. Его предупреждали, он подозревал и даже предчувствовал, но когда реальность оглушила мертвой тишиной, во рту появился горьковато-железистый вкус крови, сердце наполнилось тягучей тоской, а в голове пульсировала гулкая пустота. Такого от себя он не ожидал. Когда от друзей уходили жены, он всегда успокаивал их циничными шуточками, пытаясь отвлечь от тяжелых мыслей об одиночестве, предательстве… Если не помогали слова, тащил несчастного в ресторан или на горку рядом со своим домом, и они попросту напивались до бесчувствия, потом наутро лечились, снова пьянели − и так далее, пока физические страдания не затмевали душевные. Так было с другими. А сейчас… сей час… этот миг, настоящее время…