Ага, а у нее натуральный второй размер.

– Радио работает?

Его тихий смех стал ей ответом, потом он задал собственный вопрос:

– Эта яхта принадлежит вам? – захотел узнать он.

– Нет.

– Бойфренду?

– Нет.

Он снова пристально посмотрел на нее.

– Почему бы не сказать мне, кто предоставил вам яхту?

– Почему я должна вам что-то рассказывать?

Он сложил руки на большой груди и откинулся назад, опираясь о стойку.

– Если я узнаю, кто владелец по документам, то, вероятно, смогу сказать, как скоро вы будете спасены.

– Мэл Тэтч, – ответила она, не колеблясь. – Ему принадлежит Дельфиний Риф[44], остров, где я отдыхала.

Он всмотрелся в ее лицо.

– Никогда о нем не слышал. Он – кто-то известный?

– Нет.

– Кто-то на Дельфиньем Рифе ждет вас? Кеннеди, Рокфеллер или сварливый старик-миллиардер?

Она никогда не встречалась со сварливыми старыми миллиардерами.

– Нет. В данный момент я ни с кем не встречаюсь.

Он выпрямился, и пришла его очередь, сомневаясь, выгнуть бровь над здоровым глазом.

– Вы отдыхаете в одиночестве?

– Нет, я с Крошкой, – ответила она. – Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то найдет нас?

– Трудно сказать. Я уверен, что о краже яхты уже сообщили, но дело в том, что яхты крадут всё время, или топят ради страховки. Береговая охрана будет искать, но никто не будет гнать волну[45]. Кроме владельца, конечно, но он, вероятно, уже вызвал свою страховую компанию. И не будет чувствовать себя слишком плохо, так как он, вероятно, получит за нее больше, чем она стоит, тем более что об этой лодке не заботились, и она видала и лучшие дни.

Лола прищурилась.

– Сколько времени?

Он пожал плечами.

– Не могу сказать.

– Вы сказали, что можете!

– Если бы вы встречались с конгрессменом, или кем-то со связями, поиски бы усилили и, возможно, спасли бы нас быстрее. На самом деле, я уверен, что они пытаются вычислить вашу связь с произошедшим. Захватили вас против вашей воли или нет. Могу сказать, что никто не исключит последнего просто потому, что вы – известная модель, рекламирующая нижнее белье. – Он откусил еще гранолы и медленно прожевал.

Она больше не была известной моделью, но она не потрудилась просветить его. И никто в здравом уме не подумает, что она украла яхту.

– Как насчет вас? Разве хоть кто-то не будет искать вас? Жена? Семья?

– Нет, – вот и весь его ответ, прежде чем он одной рукой подхватил коробку с батончиками гранолы и вышел из камбуза.

Очевидно, он не хотел, чтобы она знала о нем хоть что-нибудь, и Лолу это вполне устраивало. На самом деле, она не хотела знать о нем больше, чем уже знает. Он был вором, и кто-то достаточно возненавидел его, чтобы избить. Этой информации ей хватало. У нее были более важные проблемы. А именно, поиск пути домой.

Лола выскочила из-за стола и засунула нож и ножны за повязку на бедрах. Резинка удержит их на месте. Она достала свои темные очки с голубыми линзами и резинку для волос из сумки. Девушка отправилась на поиски бинокля и нашла его в шкафу в салоне. В аварийном комплекте, обнаруженном вчера ночью, она нашла зеркало, оранжевый флаг и свисток. Конечно, сигнальные ракеты тоже все еще были там, но теперь от них не было никакого толку. Она взяла вещи из коробки и направилась наружу. Макс снял люк в машинное отделение, но она пожалела ему даже мимолетного взгляда, направившись к планширу толщиной со ступню на носу лодки, Малыш спешил за ней.

Несколько лет назад, как часть процесса выздоровления от булимии, она выучила, что не может постоянно контролировать все вокруг. Она осознала разницу между «управляй своей болезнью» и «позволяй ей управлять тобой». Потребовалось много времени, чтобы идентифицировать разницу, но это был урок, которым она постоянно пользовалась в жизни.

Лола не могла управлять течениями, ветром, но она не будет просто сидеть без дела и ждать, пока ее спасут. У нее есть жизнь, ждущая ее. Жизнь, которую она любила и упорно трудилась, чтобы достигнуть ее. У нее есть бизнес, которым нужно руководить, и частный детектив, которого нужно нанять. И будь она проклята, если будет просто сидеть, сложа руки, и бить баклуши вместе со «старым добрым Максом».

Скудный бриз коснулся щек Макса, он поднял голову из машинного отделения и осмотрел нос лодки. Наклонился влево и взглянул на планшир. Она все еще была там. Все еще сидела на краю, свесив ноги, и смотрела в бинокль, высматривая спасательное судно и держа сигнальное зеркало в одной руке. У Макса не было возможности точно определить время, но он полагал, что она сидит так уже около трех часов. Он мог бы сказать ей, что использование сигнального зеркала в океане бесполезно, и, в основном, это пустая трата времени и энергии.

Во-первых, если бы кто-то искал их, то они не знали бы, откуда начинать поиск. Во-вторых, зеркало работало в пустыне, а не в океане. И в-третьих, большинство оставшихся в живых сообщали, что видели от семи до двадцати судов, прежде чем их на самом деле спасли. Если бы неподалеку было другое судно, то там подумали бы, что блики от зеркала исходят от солнца, попавшего на поверхность воды. Но он не потрудился сказать ей хоть что-то, потому что ему нравилась она на противоположном конце яхты. Подальше от него. Занятая чем-то бессмысленным и безопасным.

Маловероятно, что их с Лолой спасут сегодня. Вероятно, и не завтра тоже. Что вполне устраивало Макса. Ему требовалось время, чтобы раны зажили, и последней вещью, которую он бы хотел, был аварийный буй или ракета, сигнализирующая о его положении каждому Тому, Дику или наркобарону поблизости.

Солнце опаляло его плечи, он схватил свою черную футболку и стянул ее через голову. Влажность была такой плотной, что он мог разрезать ее рукой, и он вытер футболкой влагу с шеи и груди, бросив ее затем на палубу.

Прошлой ночью он лежал в постели с открытыми глазами, проигрывая в уме каждый возможный сценарий. Поднявшись с солнцем, он понял, что то, чего он боялся ночью, это осознать: они мертвы, в воде.

Он нашел предохранители, которые вырубились из-за пожара, и переключил их обратно. Пока дизельное топливо не закончится, двигатели и генераторы будут работать, и обеспечат электричеством всю яхту. Но даже если двигатели будут работать, без возможности управлять судном или контролировать скорость и направление, они бесполезны, и могут только подавать питание в каюты. Резервуары для воды заполнены наполовину, и Макс предположил, что, если они будут экономить топливо и воду, им хватит, чтобы продержаться приблизительно тридцать дней. Потом ситуация станет опасной.

Навигационная система и система связи уничтожены безвозвратно. Этим утром он бросил взгляд на расплавленный стеклопластик, пластмассовые и электрические детали, и понял, что ничего не сможет сделать, чтобы восстановить системы и управление.

Океаническое течение относило их в северо-западном направлении, Макс прикинул, что со скоростью приблизительно два с половиной узла или целых три мили в час[46]. Если курс и скорость не изменятся, постепенно их отнесет достаточно близко к одному из островов Бимини[47], чтобы их заметили рыболовы – спортсмены. Хотелось бы надеяться, что всего через несколько дней хорошие дружелюбные рыбаки увидят их и помогут добраться до ближайшей бухты.

Если, конечно, ветер не унесет их юг, тогда они могут закончить жизнь в водах Кубы. Макс некоторое время смотрел на ясное небо, на несколько беспорядочных кучевых облаков. И наслаждался сигарой «Коиба»[48].

Он действительно не волновался по поводу смерти в море. За исключением шторма или несчастного случая, особенно учитывая то, что произошло прошлой ночью, по реалистичным оценкам каждая плавучая посудина достигает земли, или ее обнаруживают в море. Единственный вопрос, сколько времени это займет?

Поднявшись, он обыскал каждый шкаф, кладовку, туалет и отделение для хранения продуктов. И нашел рыбацкие снасти, непортящуюся еду, одежду, электрическую бритву и коробку ультратонких презервативов. Среднего размера. И не нашел никакого запасного радио или любого оборудования связи. Также на борту не было никакого оружия, что нервировало его и делало уязвимым, укрепив во мнении, что сейчас спрятаться – это наилучший вариант.

Пока мисс Карлайл бездельничает на палубе, обнажив одну длинную ногу от бедра до кончиков пальцев, он должен найти аварийный радиобуй[49]. Найти прежде, чем его отыщет Лола. И демонтировать, пока он не почувствует, что пришло время воспользоваться им – если оно вообще придет. Радиобуй, как и положено, был закреплен на борту яхты, но когда Макс открыл контейнер, оказалось, что батареи не только старые, но и изъедены ржавчиной, делая его бесполезным.

Он поискал новые батареи в аварийном комплекте, но и они не менялись со времен покупки комплекта в 1989 году. Само собой разумеется, они тоже сдохли.

Он не лгал Лоле раньше, когда сказал ей, что не знает, ищет ли его кто-нибудь. К этому моменту Пентагон уже в курсе, что он пропал, и они также узнают, что из гавани Нассау исчезла яхта. Свяжут ли они эти два факта и догадаются о его участии? И если они действительно заподозрят, что он присвоил яхту, то, скорее всего, будут ждать его прибытия, а не отправятся на его поиски. По крайней мере, пока.

Андре Козелла – это совсем другая история. Он будет искать. Большой человек не знает, где искать, но он будет. Вот она, проблема наркобаронов: они не испытывают счастья, когда вам приходится убить их сына. Если Андре найдет Макса, это будет по-настоящему опасно, и Лоле лучше об этом ничего не знать. Она будет лучше спать ночью, если самым большим ее беспокойством будет то, как использовать сигнальное зеркало.

Цок-цок-цок когтей по стеклопластику привлек его внимание к правому борту планшира. Эта «боль-в-заднице-а-не-собака» двинулась к нему, вероятно желая матча-реванша в гляделках. Солнце попало на серебряные шипы на его ошейнике, когда он подошел, чтобы сесть у люка машинного отделения. Их глаза были на одном уровне, и Макс задался вопросом, можно ли заставить мелкую крысу погнаться за воображаемой палкой прямо за борт яхты. Всплеск. Пока-пока.