Крошка Карлайл снова уставился на него, как на сухой корм, явно напрашиваясь на новый поединок. Собака выиграла предыдущие гляделки, и Макс сказал себе, что он закрыл глаза чисто от скуки – плохое оправдание.

Добрых десять минут спустя, Макс увидел, как собачья бровь дернулась, и засчитал себе победу.

– Теперь понял, кто круче, чувак, – проворчал он в лучшем духе инструктора «морских котиков».

– Очаровательно.

Макс посмотрел на Лолу, стоящую над ним, его взгляд скользнул по ее ногам и лодыжкам, красному платку, который она обернула вокруг талии. По пуговицам ее белой блузки, по груди, к ямочке на горле. Синее карибское небо обрамляло ее лицо и подходило к слегка тонированным синим линзам ее темных очков. Все следы макияжа, бывшего на ней прошлой ночью, исчезли. Щеки раскраснелись от жары и солнца, несколько прядей волос прилипло к шее, остальные были собраны в мягкий конский хвостик. Она была совершенно великолепна, и ямочки в уголках ее рта говорили ему, что она думает, будто он идиот. Что ж, лучше так, чем то, как она смотрела на него тем утром – как будто он насильник.

– Я же сказал вам, я очаровательный парень.

– Тед Банди[50] тоже таким был.

Он был не далек в своем предположении о том, какого она о нем мнения. Не то, чтобы его это хоть немного заботило. Но то, как Лола подскочила, когда он просто посмотрел на нее, тот факт, что она отодвинулась или, вернее, вжалась в сиденье, а ее глаза стали еще больше, как будто она ждала, что он нападет на нее, зацепил его до чертиков.

– Генераторы и двигатели работают, – сказал Макс и выбрался из машинного отделения наверх. Он проигнорировал боль в боку, закрывая люк. – Нужно экономить топливо, таким образом, я собираюсь включать их только ночью, на несколько часов, или в течение дня, но только если нужно воспользоваться уборной.

Она не произнесла ни слова, и он повернулся к ней. Ее пристальный взгляд был направлен на повязку вокруг его ребер и темно-бордовые синяки, которые не повязка не закрывала.

– Кто-то от души вас избил, – сказала она. – Вас поймали за изнасилования и грабежи?

– Боюсь, что ничего настолько забавного. Я просто злоупотребил гостеприимством. – Когда она подняла пристальный взгляд к его лицу, он добавил, – Неудачный выбор времени и полная невезуха.

– Я знаю, что вы имеете в виду, – произнесла она, и он предположил, что так и есть. – Где вы были в такое неудачное время?

Он посмотрел сквозь линзы ее синих солнцезащитных очков, на сексуальный, как ад, разрез ее знаменитых глаз. Богатый коричневый цвет напоминал ему о бутылке виски «Макаллан»[51]: мягком, немного дымчатом, и очень дорогом. Вкус, которым наслаждаешься до самого конца, и достаточно зрелый, чтобы согреть его изнутри.

Достаточно зрелый, чтобы осознать: Лола уже вовлечена в происходящее, и, посмотрев на нее, он передумал держать ее в неведении. Он решил рассказать ей, не все, конечно, но достаточно.

– Вы когда-нибудь слышали об Андре Козелле?

– Нет.

– Он – глава наркокартеля Козелла и провозит контрабандой кокаин в Соединенные Штаты через Багамы.

– Вы – член наркокартеля?

Он изучил ее лицо, и, проклятье, она была совершенно серьезна.

– Дьявол, нет.

– Эти наркоманы ищут вас?

– Возможно.

Она скрестила руки на груди и наклонила голову на бок.

– Почему?

Макс решил выдать ей сокращенную версию.

– Потому что меня поймали на их закрытой территории без приглашения на вечеринку.

– И?

– И они не оценили мою компанию.

– Уверена, вы к этому привыкли. – Она облизала губы, привлекая внимание Макса к полному рту. – Но должно быть что-то большее.

Солнечный свет коснулся ее влажной нижней губы, заблестевшей на нескольких кратких секунд. Макс задался вопросом, какова она на вкус, прямо в этом нежном месте. Такая ли она мягкая и сексуальная, как выглядит. Ему пришлось отвести взгляд и отвлечься от мыслей о поцелуях с Лолой Карлайл.

– Старший сын Андре Козеллы был убит.

Она опустила руки, и он ожидал, что она спросит его, он ли убил Хосе.

– Есть ли пресная вода? – спросила девушка вместо этого. Очевидно, она оказалась достаточно умна, чтобы разобраться в ситуации без лишних слов.

Или наоборот, слишком глупа, чтобы уловить смысл.

– Я налил кувшин и поставил его в холодильник, – ответил он ей. – Должно быть, она уже остыла.

Она повернулась, чтобы уйти, но затем остановилась и оглянулась на него через плечо, ее большие карие глаза уставились на него через синие линзы.

– Полагаю, для душей воды не хватит.

– Нет. Вам придется купаться в океане. – Он услышал ее многострадальный вздох и понаблюдал за покачиванием ее бедер, когда она двинулась в камбуз, красный платок легко касался задней части ее коленей.

Точно так же, как во всех журналах, на рекламных щитах и в рекламных роликах, в которых он когда-либо ее видел, всё, от макушки ее светлой головы до лака на ногтях на ногах, дразнило и намекало на жаркий потный секс. Её глупая собака последовала за ней, а Макс задался вопросом, будет ли она достаточно храбра, чтобы раздеться и прыгнуть в океан перед ним. Кажется, это самое меньшее, что она может сделать после того, как подожгла яхту и пустила ее дрейфовать в Атлантике.

Макс сел на многоместное сиденье, где, как он видел, Лола спала этим утром, и медленно наклонился вперед. Он максимально глубоко вдохнул, задержал дыхание, развязал шнурок одного ботинка, потом другого. Ранее, ночью, он задался вопросом, существовал ли некий закулисный правительственный план избавиться от него. Теперь, когда у него появилось время, чтобы это обдумать, он не верил, что такой план имел место. В каждом деле всегда находилось с дюжину вещей, которые в любой момент могли пойти не так, как надо. Это закон Мерфи[52], и он управлял вчерашним вечером с самого начала.

Впервые Макс узнал его, когда рейс в Нассау отложили на час, и он пропустил свой сеанс связи с местным отделением управления по борьбе с наркотиками. Не проблема, у него все еще была свежая информация, менее двадцати четырех часов давности, хранящаяся в голове.

С того момента, как он ступил в Нассау, задание покатилось ко всем чертям, и он должен был остановиться прямо тогда, но он не мог.

Он был Максом Замора, и единственная вещь, которая делала его настолько хорошим в своем деле, на сей раз почти стоила ему жизни. Он ненавидел отказ. Лишь однажды в жизни он потерпел неудачу, и принял это близко к сердцу.

Эта ненависть была единственной вещью, которая делала его прекрасным правительственным агентом. Это, и тот факт, что у него не было семьи, и то, что когда он не работал под прикрытием, он жил вполне нормальной жизнью.

Капитан-лейтенант Максимилиан Хавьер Гуннер Замора был официально зарегистрирован как вышедший в отставку после службы в ВМС США. Он был членом шестого отряда «морских котиков»[53], и после того, как команда была расформирована в середине девяностых[54], его приняли на работу в Группу разработки специальных методов ведения боевых действий.

Сейчас он занимался собственным делом – консультациями по безопасности. Фирма Макса, «Z Секьюрити», была вполне легальной, и была более чем важным занятием, когда он не работал под прикрытием. Он построил ее с нуля и нанял на работу вышедших в отставку «котиков». Он и его парни инструктировали крупные корпорации о том, как усовершенствовать систему безопасности против таких парней, как они. Парней, которые находят способы пробраться в хорошо охраняемые сооружения.

Макс развязал эластичную повязку вокруг живота и снял ее. Он прижал пальцы к шестым и седьмым ребрам и втянул воздух. Боль это здорово, напомнил он себе. Боль говорит о том, что он жив. Сегодня он вполне жив, но бывало и хуже. Отмораживать яйца под пулями в Северном море, цепляясь за покрытую льдом нефтяную платформу, например. Это была персональная максова версия ада, и он был уверен, что когда на самом деле умрет, то именно так он и закончит вечность. По сравнению с этим, сидение на борту выведенной из строя сорокасемифутовой яхты с несколькими трещинами в ребрах, занозой в заднице, то есть моделью, и ее собакой – тоже занозой в заднице – не так и плохо. На самом деле, небольшие карибские каникулы – это то, что ему нужно.