— Здесь довольно крупная сумма, — посмотрев на цифры, сказал Ларс и вернул бумаги ростовщику.

— В том-то и дело. Я считаю, что Медея очень хорошая девушка и будет прекрасной парой моему застенчивому сыну Джейми. С ним она до конца своих дней не будет нуждаться в деньгах, к тому же, я обязуюсь уплатить все её долги перед другими ростовщиками, как свадебный подарок молодым.

— А что думает по этому поводу ваш сын? — поинтересовался Ларс.

— Он считает...

— Нет, я хочу услышать его ответ, — настаивал маг, он схлестнулся взглядом с ростовщиком, после чего Корвеку пришлось уступить.

— Я сильно люблю Медею, — заикаясь от волнения, начал отвечать Джейми, — это я уговорил отца, чтобы он дал денег ей в долг. Сам бы дал, но у меня не было столько. И так всё, что имел, принёс ей в дом, когда старый Вилаш тяжело заболел. У меня было не так уж и много, к моему огромному сожалению.

Медея посмотрела на Джейми, он скромно прятал глаза от неё.

— Так это был ты? — искренне удивилась она. — Спасибо тебе, добрый человек, что решил помочь в страшной беде. А я всё гадала с отцом, кто решил сделать нам такой щедрый подарок, тайком пробравшись под покровом ночи в дом.

Корвек с явным недовольством взглянул на сына, портившего выгодную сделку.

— Мой отец захотел меня женить, — продолжил Джейми, — он узнал о моей любви к Медеи, не ведаю как, но узнал, может, почувствовал или увидел, как я смотрю на неё, когда она не видит. Я бы с радостью взял её себе в жены, но только не таким вот образом. Говорят, на чужом горе своего счастья не построишь, а мне бы хотелось, чтобы она была счастлива.

— Ну, если не желаешь брать её в жены, то кто же тогда покроет мои убытки? — разгневался на сына недовольный ростовщик.

— Я покрою, — неожиданно для всех сказал Эгиль, — даже дам в два раза больше, чем она должна тебе. Ларс, распорядись, пожалуйста, чтобы моё поручение выполнили.

— Да, Ваше Высочество, я всё сделаю, — сквозь зубы вымолвил маг, дивясь человеческой глупости.

— Благодарю, тебя мой добрый принц, — Медея подбежала к Эгилю и, упав на колени, крепко обняла его руками за ноги.

— Прошу, встань, юная леди. Я не сделал ничего такого для тебя. Не ставь меня в неудобное положение перед моими подданными, — помогая подняться девушке, произнёс Эгиль.

— Ваш вопрос решён. Уже сегодня вечером господин ростовщик сможет забрать деньги у королевского казначея, — объявил пришедшим Ларс, — на этом я попрошу покинуть тронный зал.

Все трое несколько раз поклонились принцу Эгилю, после чего спешно направились к выходу. Уже покидая тронный зал, Медея обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на принца, Эгиль таял на глазах. Дождавшись, когда она уйдёт, Ларс подошел к дежурившей страже и попросил их оставить зал на пять минут, чтобы он мог побеседовать наедине с принцем. Солдаты с пониманием удалились.

— Ты что делаешь, Эгиль? — возмутился колдун, откидывая правила этикета в сторону. — Тебе так сильно эта девушка приглянулась? Хочешь, чтобы у тебя под вратами дворца начали собираться люди и потрошить карманы? Так они быстро появятся! Если мы будем оплачивать долги каждого нищего, то казна за считанные дни останется без золота и драгоценных камней. Будущий монарх должен думать своей головой, а не тем, что у тебя заиграло при виде красивого личика и печальной истории.

— Успокойся, я сделал это лишь раз. Больше подобное не повторится.

— Увидишь последствия, скоро о твоём решении будет знать весь Тааффеит, — не замолкал Ларс. — За улыбку этой девки потратил кучу отцовского золота.

— Не называй её девкой, будь добр, — грозно рявкнул Эгиль, чтобы угомонить разошедшегося помощника, — у неё есть имя, так же как у меня или у тебя. Запомни, эту дивную девушку зовут Медея.

— Как будет угодно, Ваше Высочество, — сдержанно произнёс Ларс, беря себя в руки, — ты принц и поступаешь так, как считаешь нужным. Я извиняюсь за свою дерзость. Я не имею права указывать тебе, как поступать в той или иной ситуации, могу лишь посоветовать, а там ты сам решай прислушиваться либо нет.

— Ларс, ты поступил совершенно правильно, — меняя тон, мягко сказал Эгиль, — будь я на твоём месте, то действовал бы точно также. Просто взглянув на неё, я не смог приказать женить её на этом юноше. Что-то промелькнуло между нами. Словно меня пронзило в одно мгновение несколько тысяч острых иголок, но мне совсем не было больно, а наоборот — приятно. У тебя случалось что-то подобное в жизни, друг мой?

— Нет, ни разу. Наверное, ты влюбился в эту девушку, Эгиль, — решил маг, — нужно быть осторожным с этим чувством. За ним может прийти любовь, а это очень опасная штука, особенно для будущего короля Пяти Камней.

***

Был прохладный осенний вечер. Солнце почти спряталось за горизонт, лишь слегка освещая землю редкими лучами. Они стояли на опавших жёлтых листьях в лесу, расположенном возле горного хребта под названием Старый, невысокий белоголовый эльф и седой немного сгорбившийся под тяжестью лет старец с посохом в руках, который он использовал в большинстве случаев для опоры и лишь изредка в бою. Это были новый владыка Небесного царства Вилос и могущественный людской колдун Альмир. Перед ними находилась небольшая горка взрыхлённой недавно земли, здесь белоголовые эльфы похоронили своего вожака Асерласа, убитого членами гильдии магов при осаде Сапфира.

— Мне всегда было интересно, почему эльфы не сжигают тела погибших, как мы, а хоронят их в земле? — спросил старик, возобновляя прерванный разговор после долгого молчания.

— Ты считаешь этот вопрос уместным, Альмир? — раздраженно хмыкнул небесный эльф. — Привёз мне трупы отца и нескольких сотен моих соплеменников, а после решил узнать об обычаях моего древнего народа?

— Вилос, ты же знаешь, мне искренне жаль, что Асерлас погиб в битве с гильдией магов. Поверь мне, я меньше всех этого желал и скорблю так же сильно, как ты. Сколько мне ещё нужно извиняться перед тобой, чтобы ты, наконец, закрыл эту ненавистную нам обоим тему?

— Не знаю! Ему не стоило соглашаться на ваше глупое предложение, но гордость не позволила поступить иначе. Во всём виноват проклятый Мирас! Если бы мой старший брат не оказался таким подлецом и негодяем, то все были бы живы, а славный Субкаэлоурбис не превратился бы в полуразваленные руины. Благодаря Мирасу авторитет моего великого народа подорван, — с этими словами Вилос опустил ненадолго голову, — ладно, извини, мне сейчас трудно сдерживать свои эмоции, Альмир. Ты хотел знать, почему мы не сжигаем умерших соплеменников?

— Да, но если ты не желаешь отвечать мне, владыка небесных эльфов, то можешь этого не делать, я не обижусь.

— На самом деле, мне несложно удовлетворить твоё любопытство, — махнув рукой, сказал остроухий, — все три расы эльфов считают, что когда-то земля подарила нам жизнь. Значит, после смерти мы должны отдать ей долг, возвращаясь в её лоно. Не знаю, насколько эти сказки правдивы, но меня вполне устраивают сложившиеся традиции. Мы запоминаем места, где лежат наши родные и близкие и приходим иногда, чтобы погрустить рядом с ними и поделиться сокровенными тайнами, о которых никто другой не узнает.

— Теперь понятно. Вилос, твой отец Асерлас был самым великим эльфом из тех, что мне довелось знать на своём веку. Когда я был юн, то мечтал в старости стать таким как он. Этот мудрый и уверенный в себе эльф прожил долгую и насыщенную жизнь. Желаю, чтобы ты стал не менее великим, чем он. Ты очень похож на него внешне, и я уверен, что и внутренний стержень у тебя так же крепок. Твой измученный народ нуждается именно в таком вожде, ты сможешь вернуть им былое величие, которое он утратил по глупости предателя Мираса. Уверен, другие жители Равнины простят вам.

— Если бы только твои слова являлись правдой, — вымолвил владыка, взглянув вверх. — Альмир, скоро солнце покинет небо и наступит ночь, нам пора возвращаться обратно под защиту стен города. Пусть они и превратились в развалины, но всё равно лучше, чем совсем ничего.