За время своего пребывания в доме она ни разу не была в этом месте. Темные шторы, матерчатые обои, неопрятно разобранная кровать и многочисленные книги на давно нечищеном ковре. Засохшая монстера в треснутом горшке венчает подоконник, и очередная Лерина ночнушка, бережно разложенная по подушке.

Если головоломки тут не окажется, придется искать в кабинете, а часы тикают быстро, и это совсем не образное выражение.

Шкатулка стояла на покосившейся стопке измятых документов, занявших всю прикроватную тумбочку.

Девушка запрятала в мешок и головоломку, и бумаги, обернув их своей ночной рубашкой. Больше в спальне ей было делать нечего.

Оставалось собрать мусор по всему дому и вынести его в контейнер у ворот.

Покинув спальню и отлепив от замка декодер, Лера пригладила волосы перед зеркалом в коридоре и, восстановив дыхание, направилась вниз, параллельно собирая весь мусор из комнат.

В гостиной было тихо и пусто, зато с кухни слышался сбивчивый разговор.

— Броун обычно не бросается. Он квалифицированный и тренированный пес. — Новый, незнакомый голос, принадлежащий, по-видимому, кинологу.

— Ничего страшного, я уже почти успокоилась, — тихий и дрожащий голосок Алины. — Я очень люблю собак, вот и захотелось погладить.

Лера могла бы выйти через парадный вход, минуя кухню. Но у дверей вполне мог оказаться полицейский. Стиснув зубы, девушка вышла на кухню, придерживая мешок за горловину.

Следователь держал Алину за руку, пытаясь развеселить, Олег, бледный и дерганый, отпаивал её чаем. Кинолог с пристыженным Броуном стояли в самом дальнем углу, наблюдая эту картину на расстоянии.

Алина выглядела так, что Лере самой захотелось бросить мешок и кинуться к подруге. Бледное лицо, испуганные глаза и вздрагивающие плечи делали её ужасно трогательной и беззащитной.

— Что случилось!? — поставив драгоценный пакет рядом с мусорным ведром, спросила Лера.

Она не обладала никакими выдающимися актерскими талантами, так что любой бы понял её истинные чувства, аршинными буквами написанные на лбу, если бы беспокойство за подругу не было искренним и настоящим.

Подбежав к девушке, Лера обняла её за плечи и успокаивающе погладила по голове.

— Ничего страшного, просто собака вдруг бросилась, — тяжело роняя слова, сообщил Олег. — Не укусила, просто напугала.

— Наверное, если девушке лучше, мы приступим к обыску, а заодно зададим вам пару вопросов, — серьезно заметил следователь. — Пройдемте в ваш кабинет.

— К обыску? — как можно более удивленно спросила Лера.

Олег кивнул и, бросив на неё тоскливый взгляд, вышел за мужчинами.

— Еще раз извините. — Следователь оглянулся на Алину и участливо улыбнулся, закрывая дверь на кухню.

Тайник

— Ну как успехи? — Алина грациозно потянулась и вопросительно посмотрела на удивленную Леру.

Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что все поведение подруги было искусно разыгранным спектаклем. И бледность, и дрожь в голосе, и глаза на мокром месте, и даже написанный на лице страх.

— Но как? — переходя на шепот и оглядываясь на дверь, спросила Лера.

— Каком кверху, — грубовато ответила Алина. — Все вопросы потом, поверь, я теперь от тебя тоже просто так не отстану. Ты сделала что хотела?

— Нет. — Под строгим взглядом подруги Лера стушевалась и снова схватилась за мешок. — Сейчас пойду, выброшу.

— Даже не думай. Ты тут меня несчастную утешаешь. Если пойдешь к мусорным бакам, это будет подозрительно, — задумчиво возразила шатенка.

На кухне повисла зловещая тишина, прерываемая лишь символическим тиканьем настенных часов. На плите стоял так и не востребованный омлет, печально осевший в сковороде. Из соковыжималки в высокий почти полный стакан периодически срывались одинокие оранжевые капли. На столешнице горкой высились апельсиновые шкурки. Видимо, Олег сегодня сам решил приготовить завтрак, причинив рабочим поверхностям максимально возможный ущерб.

Заглянув в полную неизвестно откуда взявшейся посуды раковину, Лера грустно вздохнула и полезла копаться в мусорном мешке. Олег добрый, одинокий и беспомощный. Его нельзя бросать, нельзя допустить, чтобы он попал в тюрьму. Теперь все только в её руках. И пусть эти руки уже успели пролить чужую кровь, она сделает все, как надо. Может, этим удастся искупить свою вину?

Алина сидела молча, больше не задавая вопросов, она пила чай и прислушивалась к происходящему наверху. Красивая и безэмоциональная, как мраморная скульптура.

Достав, наконец, оба тканевых свертка с опасным компроматом, Лера зашуганно оглянулась на подругу и, дождавшись от неё лишь безразличного пожатия плечами, выглянула на улицу.

Дверь из кухни вела на задний двор. Кривые тонкие дорожки, петляющие среди необстриженных кустов. Черемуха в ослепительном снежном наряде, бело-розовые облака сливы, сладко пахнущая сирень, а дальше практически нетронутый первозданный лес.

От стоянки и дороги этот райский уголок прекрасно отгораживался домом. Стараясь держаться так, чтобы ненароком не быть замеченной из окна, Лера пробралась через заросли молодой ежевики и, ободравшись об колючие ветки, вступила под лесную сень.

Медлить и бродить по всей территории особняка в поисках лучшего тайника было и глупо, и опасно. Если следователь что-то заподозрит, он сможет воспользоваться собакой, которая вмиг расчухает, где что спрятано. Конечно, не факт, что лес обыскивать не будут. Но на это еще оставалась маленькая надежда.

Подходящее место обнаружилось почти сразу. Поваленное трухлявое бревно, превратившееся внутри в гнилушку. Оторвав большой кусок коры и распотрошив податливую древесину, девушка спрятала свертки внутрь ствола и вернула всё в надлежащий вид, не поленившись отнести лишнюю труху к заросшему мхом пню.

Полюбовавшись безукоризненным результатом, Лера, соблюдая осторожность, вернулась на кухню. Там ничего не изменилось, только Алина достала к чаю кекс и теперь со здоровым аппетитом его уплетала.

Наверху вовсю шел обыск, но криков об аресте и обвинительных речей не слышалось.

Лера тяжело упала на стул, вмиг почувствовав себя выжатой и уставшей.

— Хорошенькое начало дня, — задумчиво пробормотала она, вытаскивая из растрепанных волос мгновенно свернувшуюся колечком гусеницу.

— Бывало и хуже, — флегматично заметила Алина, подливая кипятку в чашку. — Выкинь животину в окошко, пусть на винограде живет.

Лера улыбнулась и последовала совету подруги. Она не бессердечная убийца, чтобы гусениц давить, гусеница тоже человек, тоже жить хочет. От абсурдности этой мысли захотелось рассмеяться. Наверное, это был бы страшный, сумасшедший смех. Она не убийца…

— Скажи, что тут происходит? — поймав полированной ложкой яркий солнечный лучик и пустив его по стене, спросила Алина.

Рассказывать про злоключение, произошедшее в брошенном городе, не хотелось. Лера представляла, какое лицо будет у Алины, когда она услышит эту историю.

— Сама не знаю, — опустив голову, соврала девушка. — Я просто решила спрятать шкатулку, вдруг это из-за неё. Лучше расскажи, как ты смогла разозлить собаку. — Менять тему разговора Лере обычно не удавалось, но на этот раз ей повезло. Или Алина просто решила оставить расспросы на потом.

— Все из-за цвета моих глаз. Собаки злятся, когда им смотрят зрачки в зрачки. В моём случае просто срываются с цепи. Как сказал один человек: «Змеино-желтая радужка глаз отражает твою сущность, тебя боятся животные и не любят люди». Вот так-то, — грустно подытожила девушка.

— Глупости, я тебя люблю! — Лера второй раз за день обняла подругу, всем сердцем восхищаясь её отвагой и стойкостью.

Теперь им оставалось только пить чай и ждать результата обыска, от которого напрямую зависело, будут ли вынесены Олегу обвинения.

Допрос

— Спускаются! — отставив чашку в сторону, сказала Алина.