— Кто такой Альфред?

Райдер усмехнулся.

— Отец Джеффа.

Тим с Райдером, похоже, дали мне понять, что я та еще курица. В этом случае, по крайней мере, они правы.

— Все спят. Не уверена, нужно их будить или нет.

— Пусть поспят еще немного, — сказал Райдер. — Джеффу нужно восстановиться.

Тоже правильно. Секс, даже умопомрачительный секс, не придает ему сил. Он хорошо восстанавливает силы, находясь в изоляционной камере, а еще я обнаружила, что старые телепередачи тоже ему помогают. Он настаивает, что общение со мной также помогает ему восстановить силы, но наши обжимашки обычно заканчиваются сексуальной акробатикой. Опять же, сейчас мы на борту самолета и я не хочу начинать этого при народе.

— Ладно, вернусь в салон. Разбужу всех через некоторое время.

— Звучит хорошо.

— Джеймс, прежде, чем я уйду, скажи, у нас точно есть оружие?

— Полно. Мы экипировались на любой случай, — ответ прозвучал более чем серьезно. Не сюрприз, впрочем, через пять месяцев так оно и должно быть.

— Хорошо. Наверное.

Я побрела на свое место.

Мартини тут же придвинулся ко мне, похожий на огромного довольного кота. Его голова спустилась к моему животу, губы вытянулись для поцелуя. Мне стало хорошо, но сейчас не стоит начинать — слишком много народа вокруг, да и потом, ему нужен сон.

— Иди сюда, — он открыл глаза и потянул меня к себе на колени. — Сколько у нас еще времени прежде, чем ты расскажешь, что тебя расстроило?

— Полчаса или около того.

— Хорошо, — Марини накрыл меня своим одеялом и снова переместился так, что я оказалась у него на коленях, но теперь я уже лежала. — Закрой глаза и подумай о чем-нибудь спокойном.

Я положила голову ему на плечо и представила, что сейчас у нас «тихий час». По крайней мере, это я называю время, когда пытаюсь держать свои эмоции тише воды, ниже травы. Я в этом пока не так хороша, хотя тренируюсь каждый день. «Тихий час» означает, что я «думаю обо всем, что хочу сделать» и при этом никаких «сосредоточений на цветке лотоса». Мой учитель кунг-фу из-за этого отчаялся когда-нибудь представить меня на соревнованиях, а тренер по бегу увидел в этом доказательство, что я могу стать хорошим спринтером. Мартини чувствовал, что я просто легко возбуждаюсь. Наверное, он прав.

Тем не менее, я выдала ему свой лучший цветок лотоса. Как в йоге. Попробовала представить себе Счастливое Местечко. Но все зря… все, что я могу сейчас представить — обнаженного Мартини. Опять же, пока это не заставило меня успокоиться, картинка давала мне море счастья.

Провела некоторое время, выбирая любимую позицию, места, где мы до умопомрачения любили друг друга и вспоминая моменты оргазма. Впрочем, последнее я вскоре отбросила — это больше похоже на попытку оценить различные уровни нирваны. Любимой позицией оказалась «что мы сейчас имеем», так что пока я наслаждалась воспоминаниями нашего репертуара, придумать окончательный ответ я не смогла.

Мест, где мы любили друг друга, было много и это на некоторое время меня заняло. Лифт, офис потифика, вершина Эмпайр Стейт Билдинг, пещера чуть в стороне от главной тропы в Гранд-Каньоне и, возможно, недавно использованная хозяйственная каморка. Она тоже претендовала в мой топ десятки лучших. Конечно, мужской туалет в Гваладахаре и женский в парижском метро тоже стремились занять место поближе к первому. Бунгало в Кабо с этим всем не сравнится, но место до сих пор мной любимое. Лучший отпуск из когда-либо имевшихся, неделя чистого блаженства. С тех пор у нас не получалось отлучиться куда-нибудь даже на выходные.

— Мое любимое, тоже, — пробормотал Мартини. Он всегда улавливает, когда я задумываюсь о Кабо. — Пытаешься найти тихое местечко?

Я заерзала на его коленях, из-за чего Джефф тихо зарычал.

— Я не виновата.

Он поднял меня с колен, осторожно пересадил в кресло рядом, потянулся и поцеловал меня, страстно и долго. Потом отстранился, прикрыв глаза.

— Хотел бы перенести наш разговор в хвост самолета, но мы наверняка всех разбудим, а быстро делать это не хочется.

Я кивнула. Он поднялся, перед моими глазами оказалась пряжка ремня. Я откинулась на спинку кресла.

— Обещаю, — улыбнулся Мартини, — скоро у нас с тобой в распоряжении окажется целая комната.

Он пошел по салону, поднимая остальных, а я в это время пыталась осадить свою хотелку. Хоть и не охотно.

В дополнение ко всему прочему, кресла повернулись так, что образовали этакий круг и мне пришлось кратко рассказать, что произошло за то время, пока все спали.

— Уверена, что Смит мертв? — спросил Гауэр.

— Нет. Тим сказал, что отец Джеффа послал команду, чтобы проверить это.

Мартини встал и прошел к кабине пилотов. Вернулся быстро.

— Да, они нашли его. Кто-то дважды выстрелил ему в голову.

— Мы с Джеймсом слышали два выстрела. И я знаю, что в этот момент рядом с ним были, по крайней мере, двое.

Мартини массировал мою шею, а я пыталась не возбудиться.

— Слышала, о чем говорили те голоса? — спросил Кристофер.

— Нет, они тихо разговаривали. Отец говорил что-нибудь об атаке? — спросила я у Мартини.

— Ничего. Он рассказал мне только о потенциально неопознанной опасности в Кеннеди. Само по себе достаточно плохая новость.

— Какие-нибудь предположения? — я посмотрела на Кевина.

Тот кивнул:

— Я хочу посоветоваться с Анджелой до того, как приземлимся. У меня достаточно власти, чтобы выяснить, что происходит на космодроме Кеннеди, но это займет некоторое время.

— Мой папа — криптолог, работает в НАСА.

Еще одна из удивительных новостей, что я узнала пять месяцев назад. До этого я думала, что он работает профессором истории в академии. Казалось, в моей семье я одна не жила тайной жизнью. Теперь же я каждого родственника подозреваю в этом, выполняющими какие-нибудь тайные поручения или операции, хотя родители настаивают, что это не так.

— Хорошо, но это может так же означать, что он потенциальная мишень, — Кевин сказал это спокойно, хотя выглядел обеспокоено. Замечательно. — Я скажу об этом Анджеле, хотя уверен, она и так уже знает.

Я знала, что она уже знает: мама защищает папу с тех пор, как встретилась с ним в Телль-Авиве. Это была романтическая история: он, она, антисемитские и антиамериканские террористы и несколько сотен патронов.

— Мои родители уже должны быть в курсе, хотя предупредить их лишний раз не помешает.

— Я больше волнуюсь о всех вас, — вздохнул Кевин. — Вы все должны быть осторожны: на вас уже один раз покушались. Эти безумцы достигли бы успеха, если бы ты не поняла, что к чему.

— Хорошо, значит, в одиночку мы никуда не идем, — сказал Кристофер. — Мы к этому привыкли, как правило, работаем в паре.

— Думаю, вам придется делиться больше, чем на пары, — сказал Кевин. — Я на самом деле думаю, что так будет безопаснее. В том числе, когда спите.

Нет ни малейшего желания спать в компании с кем-то еще. Видимо, Мартини подумал так же.

— Мы можем ночевать на Восточной базе, если придется. Недалеко от Кеннеди у нас есть также небольшая база.

— Но ваши люди надежны?

Хороший вопрос. Однажды мы узнали, что ответ не всегда «Да».

Мартини вздохнул, и я услышала в этом вздохе смирение.

— Мои родители могут принять нас всех, включая тебя, — он посмотрел на Кевина. — И, хотя уверен, что меня это убьет, вы все будете в безопасности.

— Уверена, что мы не хотим навязываться! — я не хотела, чтобы это прозвучало криком возмущения, но когда сбоит организм, не всегда справляюсь, ведь Мартини продолжает гладить мою шею.

— Они будут этому рады, — сказал он, закрыв глаза. — Это даст им больше причин жаловаться на меня.

Кристофер смотрелся меньее взволнованным, чем Джефф.

— Они живут ближе всего к «Кеннеди», — сказал он.

— Мои родители живут на Восточной базе, — сказал Гауэр. В его голосе я услышала сожаление. — Уверен, что нам нужно быть как можно ближе к космодрому.