Через пару часов дождь кончился, но веселее не стало. Небо по-прежнему было затянуто тучами, дул холодный ветер. Тоскливое лето выдалось в этом году.

Мерзкая погода, с дождем и ветром, держалась три дня. К счастью, никто не заболел, но все здорово промерзли. Ехали съежившись, закутавшись в плащи, промокшие и злые, как осы. И когда, наконец, на четвертый день из-за туч казалось солнце, все готовы были благодарить за милость Прайоса, который наконец снизошел и явил свой лик смертным. С появлением солнца все заметно повеселели. Только Грэм оставался равнодушным к капризам погоды. Его изводила глухая тоска, происхождение которой ему было прекрасно известно. Усугубляло ее поведение Ванды, которая словно забыла про разговор на холме и улыбалась как будто нарочно для Грэма и смотрела на него светящимися глазами. Его эти улыбки ранили не хуже отравленных стрел, потому что он-то разговор помнил хорошо. Он не понимал, почему Ванда так ведет себя, если она и слышать ничего не хотела о его чувствах. С ее стороны это было, по меньшей мере, нечестно. Грэм уже не знал, что ему думать и как поступать. С каждым днем ему становилось все больнее и больнее, и он даже не надеялся уже на исцеление. Он старался держать себя в руках и не показывать никому, насколько ему плохо. Ни словом, ни жестом он не дал Ванде понять, какую боль она причиняет нему, и обращался с ней ровно и почтительно. Как и со всеми остальными, стараясь не выделять ее. Только Фекс знал, каких усилий ему это стоило.

Местность снова менялась. Холмы сгладились, стало заметно больше растительности, и деревья уже не выглядели такими худосочными. Огромные валуны исчезли, земля покрылась густой шелковистой травой по колено. Вскоре впереди поднялась черная громада леса. Значит, подумал Грэм, и граница с Касот теперь уже недалеко, то есть река Серебряная, которую бесшабашные медейцы решили перейти вброд. До реки оставалось дня два (много — три) пути, и во весь рост встал вопрос, в каком месте через нее перебираться. С точки зрения конспирации разумнее было сделать это в лесу, да желательно забравшись поглубже, но такой способ был чреват осложнениями. С ориентированием на местности в условиях леса все испытывали серьезные затруднения. Да и перспектива лазать по оврагам не привлекала. Желание перейти реку цивилизовано, по мосту, было сильно у всех, не исключая Грэма. Но обольщаться на сей счет не приходилось. Мост, расположенный, по сведениям Ива, лигах в тридцати восточнее, скорее всего, охранялся. И уж наверное, не медейскими войсками, раз их оттеснили от границы.

Но после непродолжительной, хотя бурной дискуссии решили все же пойти к мосту и выяснить, как обстоят дела. Грэму затея не пришлась по душе, о чем он и сообщил. Но в этот раз его слушать не стали. Даже Ванда, обычно прислушивающаяся к его мнению больше, чем к советам Ива, отмела все возражения.

— Не вижу смысла ломиться через лес, когда есть мост, — заявила она. — Не хватало еще ноги переломать по оврагам. К тому же, совершенно не обязательно идти до самого моста. Скорее всего, мы раньше встретим паром или что-нибудь в этом духе.

— Касотский, — мрачно вставил Грэм. Беззаботность и безалаберность медейцев выводила его из себя.

— Если он окажется касотский, мы на нем не поедем, — сказала Ванда таким тоном, словно растолковывала очевидную истину. — А может быть, и поедем. На нас же не написано, кто мы такие, и за плату нас могут перевезти. Или мы уговорим перевозчика другими способами, если золото его не переубедит.

— О боги, Ванда, послушай, какую чушь ты несешь! — не выдержал Грэм. — Да паром наверняка охраняется, так же как и мост! Будешь убеждать весь касотский отряд? Ты, никак, самоубийца? В жизни не слышал такой глупости!

— Попридержи язык, — оборвал его Ив. — А то я сам заставлю тебя сделать это.

— Попробуй. Посмотрю, как это у тебя выйдет.

— Хватит! — сердито крикнула Ванда. — Грэм, возражения не принимаются. Идем до моста, в случае опасности уходим в лес и ищем переправу там. Если тебя что-то не устраивает, можешь собирать вещички и уходить. Никто тебя насильно не тянет, так?

Грэм скрипнул зубами. Спорить бесполезно. Если Ванда уже втемяшила себе в голову… Но с Ивом-то что творится? Почему он так спокойно слушает заведомую чушь? Где его благоразумие? Неужели он не понимает, что нельзя идти к мосту? Что нет никаких шансов, что он будет свободен от касотских войск? Да и любая переправа, пусть даже полуразваленный паром, наверняка заняты. Подобные объекты просто так из рук не выпускают. А уж если медейские силы оттеснили от границы, то вообще нет никаких надежд. Почему этим четверым так хочется сунуть голову в пасть ко льву?

— Если уж вы мечтаете попасть в руки касотцев, — в сердцах сказал он, — то нечего и мучиться. Еще неделю назад можно было подойти к крепости и поздороваться, а заодно и представиться. Уверен, вы бы вмиг оказались там, куда хотите попасть!

— Это понимать так, что ты прощаешься с нами? — обманчиво сладким голоском поинтересовалась Ванда. Нетрудно было заметить, что серые глаза ее метают молнии.

— Безымянный на ваши головы, — пробормотал Грэм, сплюнув. — Нет.

— Вот и ладненько, — кивнула Ванда и повернулась к остальным. Оге имел вид понурый, как и всегда при подобных стычках. Ссор он не переносил, и когда в очередной раз сцеплялись Грэм и Ив, настроение у него резко падало. Впрочем, потом оно так же резко улучшалось. Что касается Корделии, она в основном пребывала в состоянии глубокой задумчивости и грустила, обращая на происходящее вокруг не слишком много внимания.

Сейчас все глаза были устремлены на Ванду, причем с таким выражением, словно ожидалось от нее по меньшей мере судьбоносное для королевства решение. Впрочем, подумал Грэм, откуда мне знать. Может, так оно и есть…

— Значит, возражений нет, — продолжала Ванда, — и все согласны. Прекрасно. Тогда предлагаю не терять времени и отправляться в дорогу.

Грэм чувствовал себя последним идиотом, когда они открыто тащились к мосту, ведущему на касотскую сторону Серебряной. Впрочем, идиотом было бы еще терпимо. А вот чувствовать себя самоубийцей ему не нравилось. Не для того он бежал из Наи, чтобы сунуть голову в пасть касотцам. Один он выкрутился бы, но в компании сумасшедших медейцев… Он боялся, что придется слишком долго объяснять, что он забыл на территории Касот в военное время в обществе этих милых молодых людей медейского происхождения.

Самым разумным было бы действительно распрощаться с веселой компанией и поехать одному в противоположную сторону. Может быть, даже попытаться вернуться в Наи. Или, допустим, съездить в Истрию, к Брайану, у которого он так толком и не погостил в прошлый раз. Или поискать Роджера, раз уж тот не соизволил разыскать его сам. Всем этим можно было заняться, и с гораздо меньшим риском. Но, несмотря на то, что все это было более привлекательно и уж точно гораздо более безопасно, уехать он не мог. Не мог, и все.

Ехали обычным порядком: авангард отряда представлял Ив (периодически они с Грэмом менялись), далее следовали бок о бок девушки, чаще всего занимавшие себя разговорами вполголоса (разговоры эти, как правило, сопровождались загадочными смешками и иногда — многозначительными взглядами в сторону кого-нибудь из парней), замыкал процессию Оге. Ему не доверяли быть передовым, а он не очень-то и расстраивался. Большую часть времени он трепался с девушками, иногда с Грэмом, а иногда задумывался о чем-то. Так глубоко, что переставал замечать окружающих. Именно поэтому его и не выпускали вперед. О чем он думал, неизвестно, но Грэм, помня слова Ванды, предполагал, что он сочиняет какие-нибудь сонеты.

Сейчас впереди ехал Ив, и Грэм с Оге замыкали отряд, пристроившись за девушками. Грэм не хотел разговаривать, но шансов отмолчаться у него не было никаких, на его спутника напало болтливое настроение.

— Слушай, а что ты все время с Ивом цапаешься, а? — поинтересовался Оге вполголоса как бы совершенно невзначай.