Быть может, пришла пора открыть карты?

Ответа на этот вопрос у меня не было, и я вовсе не уверен, что смогу его найти. Однако остановить меня этот факт уже не мог. Я твёрдо решил — с Гневомиром надо поговорить, а уж как будет наш диалог проходить, зависит только от нас. В общем, главное — ввязаться в драку, там посмотрим, что дальше. И вообще будет ли это самое дальше.

Вот только возможность поговорить нам не представлялась долго. Я с головой ушёл в подготовку своего «Ньюпора» к предстоящему сражению. Меня приписали к разведке, и поначалу я долгие часы проводил в обществе Оргарда прямо на палубе авианосца, глядя, как техники эскадрильи буквально полностью перебирают машину, переделывая её под разведывательный вариант.

— «Ньюпор» — не «Оса» и не «Стриж», — пояснял Оргард, — но для разведки сгодится и он. Сейчас мы максимально облегчим машину, поставим на неё пару скорострельных пулемётов блицкриговского производства и будет у меня прикрытие во время вылазок. Поглядим, быть может, ты справишься с этой задачей лучше Близнецов, будь они оба неладны со своим патриотизмом.

— Из-за чего они покинули нейстрийскую армию? — спросил я у Оргарда. Не то, чтобы это меня так уж сильно волновало, просто наблюдать за работой техников, буквально по винтику перебирающих мой аэроплан, стало к исходу второго дня скучновато.

— Поддержали не того майордома, — ответил Оргард.

Я знал историю с двумя майордомами, что недолго правили королевством. Короли Нейстрии давно уже не имели реальной власти над страной, передав всю полноту её майордомам, за что получили на Континенте насмешливое прозвище ленивые короли. После Первой войны сложилась странная ситуация, когда Нейстрией почти полгода управляли сразу два майордома. Страна тогда разделилась на два враждующих лагеря. Первого майордома, которого называли северным поддержали офицеры, жаждавшие поставить страну на военные рельсы и готовить её к новому кровопролитью, все деньги из казны пустив на развитие и перевооружение армии. За южного же встали сторонники мира, в основном крупные торговцы и промышленники, которым хотелось, конечно же, развивать свои предприятия, а не вкладывать деньги в армию. Нерешительный, лишённый власти король сидел в столице, окружённый генералами, и издавал манифест за манифестом, в которых обличал южного майордома, как предателя и пораженца, мешающего верному развитию государства. Но всем было ясно, чья рука водит его пером. В итоге, столицу взяли завербованные промышленниками и торговцами наёмники, которых было очень много после окончания войны. Верхушку военного переворота публично казнили, однако обошлось без массовых репрессий. Большую часть офицеров, поддержавших своих лидеров и командиров по недавней войне, попросту вытурили из армии. Ходили слухи, что даже майордом уцелел — его точно не было среди казнённых, а по официальной версии он покончил с собой, когда наёмные войска вошли в город.

— Теперь большая часть тех, кто сражался за северного, — добавил Оргард, — будут драться за генерала ле Дёза. А ведь он был его самым ярым сторонником во времена диктатуры. Непонятно, как ему удалось не угодить под топор палача? Он ведь даже в армии остался, сохранил чин, только командования лишился и был переведён на какую-то штабную должность. Вроде как закат карьеры и всё такое, — помахал рукой Оргард, — но, всё равно, непонятная история какая-то. Слишком мутная.

— Все революции и перевороты заканчиваются мутно, — пожал плечами я, — или большой кровью, как у меня на родине.

— Да уж, приятель, — хохотнул Оргард, — вот уж где не хотел бы жить, так это в Урде.

Я решил пропустить эти его слова мимо ушей. Слишком уж оскорбительны они были, чтобы воспринимать их хоть сколь-нибудь серьёзно.

Мощная оптика флотских дальномеров позволяла фельдмаршалу во всех подробностях разглядеть оборону врага. Дёйнкирхе был укреплён на славу. Крепкий орешек, который непросто будет разгрызть даже мощными челюстями армии Блицкрига. В небе над ним висели могучие боевые корабли. «Колосс» и «Отмщение» казалось затмевали своими корпусами небо. Под ними развевались тяжёлые полотнища котсуолдских флагов. Орудия, пока ещё зачехлённые, глядели в сторону приближающегося врага. Вокруг них висели корабли поменьше — линейные крейсера и броненосцы, сильно уступающие в размерах и огневой мощи. Однако не стоило обманываться на их счёт — островное королевство всегда было лидером в области кораблестроения, как бы ни пытался в последние годы оспорить это первенство Блицкриг.

— Они превосходят нас по мощности совокупного залпа, — заявил гроссадмирал Тонгаст, — поэтому затягивать сражения нельзя. Если втянемся в долгую артиллерийскую дуэль, то проиграем. Нам даже «Вергельтунг» не поможет. Суперлинкоры Котсуолда мощнее него — на этот счёт я не обольщаюсь.

— Так какова будет ваша стратегия в грядущем бою? — отрываясь от дальномера, спросил у него Фредефрод.

— Мы станем острием меча, — ответил Тонгаст. — Пора менять тактику воздушного боя. Быть может, я и староват для новых приёмчиков, но кое-чем ещё могу удивить котсуолдское адмиралтейство. Мы выстроим корабли клином, как раньше строились наши рыцари на поле боя. — Он изобразил ладонями клин с острым углом. — На острие атаки, конечно, буду я на «Вергельтунге» — хватит с меня пересудов о том, как угнали «Дерфлингер» и почему меня не было на его борту в этот момент. Мы ударим между «Колоссом» и «Отмщением», разрубим надвое их строй, прорвёмся к эвакуирующимся и уничтожим их. А после можно и отступить. Потерпев поражение в главном, котсуолдцы скорее всего сбегут к себе на остров, поджав хвост.

— Или же обрушатся на вас со всем гневом праведным, — заметил Фредефрод.

— Тогда мы примем бой, — кивнул гроссадмирал.

Фельдмаршалу на секунду показалось, что Тонгаст решил таким образом красиво обставить свой уход из жизни. Ведь гроссадмирал был уже совсем немолод, он водил эскадры ещё в Первую войну. А на старости лет репутация его оказалась подмочена поражением при Соловце и позором угона нового линейного крейсера. Но гибель в неравном бою с превосходящими силами врага, выполнение поставленной генерал-кайзером задачи ценой собственной жизни, — это уж точно обелит его имя. Вот только такая героическая смерть, вместе со всем небесным флотом, подпишет приговор армии Фредефрода. Тому просто нечем бороться против котсуолдских кораблей. От его войск в считанные минуты останутся рожки да ножки.

— Главное ошеломить их первым ударом, — пояснил Тонгаст. — Разделённый на две части строй очень сильно потеряет в мощи совокупного залпа, в то время как мой флот сохранит его в полной мере. А если нам удастся повредить в первые минуты боя «Колосс» иди «Отмщение», то можно сказать, битва уже выиграна. Без суперлинкоров Котсуолду нечего будет противопоставить пушкам «Вергельтунга».

Видимо, героическая смерть всё же не входила в планы гроссадмирала. У него было вполне чёткое видение грядущего сражения. Конечно, много кто внесёт ещё в него свои коррективы, но тут уж ничего не попишешь, война — слишком непредсказуемое дело, чтобы сетовать на то, что что-то не так, как ты себе это представлял, сидя над картой.

— Я хочу сделать ставку на торпедоносцы, — добавил Тонгаст. — Кинуть их вперёд волной, под прикрытием орудий наших кораблей и всех аэропланов. Их главной целью станут «Колосс» и «Отмщение».

— Я, конечно, не великий специалист по воздушным сражениям, — покачал головой Фредефрод, — но даже мне понятно, что их сметут в первые минуты боя. Вы же сами говорили только что о совокупном залпе врага.

— И этот залп им придётся направить именно на торпедоносцы, — кровожадно усмехнулся Тонгаст, — что даст мне преимущество. Фактически я буду стрелять первым.

То, что это будет стоить жизней почти всем летунам на торпедоносцах, не интересовало ни гроссадмирала, ни фельдмаршала. Они давно привыкли списывать людей в расход, не особенно озабочиваясь угрызениями совести.

— Значит, как мы с вами решили, — напоследок сказал фельдмаршал, собираясь покинуть палубу «Вергельтунга», — мы атакуем завтра с первыми лучами солнца.