– Раз у него нет внутри воды, надо её туда налить, – сказал Платон и махнул перед собой как кадилом.

Только бы не промахнуться, думал он. Второй попытки не будет.

Когда змей начал открывать рот, Платон, крякнув, закинул туда котелок со льдом. Тварь машинально сжала зубы, между жёстких, покрытых трещинами, тёмно-зелёных губ показались языки огня и тут же прогрохотал взрыв. Полыхнуло куда сильнее, чем при струе пламени. В жёлтом свете вспышки лес на секунду покрылся страшными ломаными тенями от ветвей. Голова дракона с грохотом разлетелась в куски, длинную шею ударной волной занесло назад, и она громко хлопнула по спине. Туловище ещё секунду стояло на ногах, затем грузно упало на землю.

– Ура!!! – закричал Демид. – А я знал! Я знал, что он нас не съест.

Потом внимательно посмотрел на зажатый в руке Платона меч, на стиснутые губы Глаши и надолго замолчал. Уже когда вернулись в брошенный лагерь, мальчик подошёл к Смирнову, дёрнул его зачем-то за рукав и спросил:

– Дядя Платон, а вот у тебя меч какой знатный. И броня есть. Ты же витязь?

– Да какой там витязь… – начал оправдываться молодой человек.

И тут подошла Глаша.

– Батюшка Платон недавно ристалище одолел. Первый витязь, как есть.

– Ух ты! – восхитился мальчишка. – А конь ваш где?

– Какой конь? – удивление на лице девушки выглядело почти как настоящее. – Нет у нас коня. Не видишь разве, пешком движемся.

– Да ладно! Был же. Это же вас на тракте калачане искали?

– Подожди, – переспросил Платон. – Какие калачане?

– Так оружные. Полных два дружинных десятка во главе с тамошним воеводой.

Мальчишка отрапортовал, как мог, и теперь ожидал положенной похвалы.

– Ты где их видел, Демид? Только не ври, – встревоженно спросила Глаша.

– Я и не вру. Больно надо, да ещё после клятвы. А видел на тракте. Как раз в день, когда встретились.

– Мы ночью встретились, – машинально поправил Платон.

– Вот как раз до встречи. Искали они парня и девицу двое в один конь. А что? Вы от них бегаете, да? Дядя Платон, я никому не скажу. Могила! А что вы натворили?

Спать уже никому не хотелось, тем более, на востоке появились первые розовые всполохи. Скоро и солнышку вставать. Так что решили собираться и двигать обратно в деревню. Наде же порадовать жителей, сказать, что могут они возвращаться в родное село.

Деревня спала. Только ранний пастух вёл куцее стаду куда-то в чащу.

– Доброе утро. А где Анфим живёт? – спросил Платон.

– Это староста что ли? Дак тута. Все тута живут. Село, чай, брошено. Вот мы в лесу и обретаемся. Ни скотину выпасти, ни огород вскопать. Голодают коровки бедные.

– Постой. Дом какой? – прервал словоохотливого пастуха Смирнов.

– Дак это ж рази дом? Так, изба. Только беду в ней избыть и годится. А в селе-то у старосты дом был, ух!

– Дядя, а как нам его найти, Анфима? – вмешался Демид.

– А! Дак это ж просто. Вон, малой, видишь, первый дымок поднялся? От него считай вторая изба и будет. Ему-то спешить куда? Чай, не в селе. В лесу, как медведи.

Троица уже ушла, а пастух всё продолжал свой бесконечный монолог.

Староста, узнав по какой причине путники вернулись, на радостях усадил гостей за стол, напоил сладким кипрейным чаем со сдобными булками и всё не мог до конца поверить, что они справились со змеем.

– Да как же вы одолели-то супостата? Али не видишь, сам Шатун от него отворотился. А вы, гляди-ка.

– Да, Анфим, – вспомнил прочитанное в том мире Платон. – Может, стоит туда съездить с телегами и всё такое. Забрать что-нибудь.

– Да упаси тебя боги! – замахал руками старик. – Там лучше вообще ничего не брать. Кости давно камнем стали, кровь у него синяя, что твой василёк, да ядовитая. Семь лет на том месте трава расти не будет. А чешуя, поди, осыпалась давно. Так что, если только зубы, на память.

– Это вам их тогда по всему лесу искать придётся. Голова-то у змея взорвалась.

– Да как же это!? – всплеснул руками староста.

– Вот, Демида благодари. Если бы не он, не дожили бы мы до утра.

Мальчишка дёрнул Платона за рукав и шёпотом упрекнул.

– Дядя Платон, зачем это ты? Ты же сам всё сделал.

– Пойдём на крыльцо, поговорим, – в свою очередь предложил Смирнов.

И уже в маленьком, огороженном простыми сухими ветвями дворике спросил:

– Ты же хотел в селе остаться, верно?

– Я… да… а вы как же?

– А что мы? Мы, как и раньше, в Москву пойдём. Ну, хочешь остаться? Теперь тебе здесь рады будут. Как же, от дракона избавил.

– Так не я избавил-то.

– А кто воду заморозил? Я бы без тебя и не справился.

– Почему? – мальчишка мгновенно сменил настроение и сейчас любопытно хлопал глазами.

– Так ведь расплескалась бы. А надо было как можно больше воды ему в пасть доставить.

– Дядя Платон, я так и не понял, а почему он взорвался-то? Ведь вода же обычная. Не дёготь, не горит.

Платон улыбнулся и спросил:

– Ты котелок с крышкой на огне видел?

– Как не видеть? У волхва в учении, почитай то и делал, что толок всё, да варил. Конечно видел.

– А как крышка прыгает, тоже видел?

– Ну да. Как нагреется вода, так и скачет как бешеная.

– А почему?

– Что почему? – не понял мальчик.

– Крышка почему скачет?

– Ну, это… кто ж её знает. Может, горячо ей? Вон, я, когда на жарком песке стою, тоже с ноги на ногу прыгаю.

Платон не выдержал и засмеялся.

– Ну ты шутник. Крышка не живая, ей не жарко. А прыгает, потому что горячий пар её толкает. И чем горячее, тем сильнее толкает.

Демид задумался, даже глаза прикрыл. Потом весело посмотрел на спутника.

– Это что же, вода у него в пасти закипела и толкнула во все стороны так, что аж башка в куски?

– Совершенно верно.

– Дядя Платон, ты умный, – уважительно проговорил Демид. – Все волхвы тебе и в ученики не годятся. Такое придумать.

– Да, Демид. Зря ты учёбу бросил. Глядишь, сейчас бы и сам что умное мог придумать.

Мальчишка упёрся взглядом в землю и даже тихонько шмыгнул носом. Потом чуть поднял глаза и пробурчал:

– Не пойду я к нему. Он дерётся.

– Как дерётся?

– Как, как. Палкой. И приговаривает: «Жалеючи розгу, губишь ребёнка». Не пойду!

– Идём за стол. Там уж, поди, соскучились.

За стол Платон вернулся один. Демид буркнул: «Больно надо!» и, махом перескочив невысокую ограду, помчался по деревне.

– Так говоришь, малец змея изничтожил? – недоверчиво переспросил староста.

– Он у волхва учился. Умеет воду замораживать. Если бы не Демид, мы бы не справились.

– А что же сейчас не учится? Али отпустили его?

– Сбежал, – усмехнулся Платон. – Говорит, дерётся волхв.

– Ну а как же? Али не видишь, нет учения кроме как через боль. Меня, мальца, помню, тятя грамоте учил. Так пока азы с буками вбил, сколько розог переломал. Ты бы объяснил братцу-то. Сам, поди, учёный?

– Мы не братья, – Платон даже улыбнулся от такого предположения. – Некуда ему пойти, вот и прибился к нам.

– Читать умеет? – по-деловому спросил Анфим.

– Умеет, дедушка, – вмешалась Глаша. – И родовые знаки понимает. Как-то палкой на земле сам писал и сам читал.

– Это добре. А то грамотных у нас не осталось. Кто был, все к людям подались. Чего учёному человеку в лесу делать? А я бы из мальца доброго преемника воспитал.

– Анфим, а ничего, что мы без него его судьбу решаем? Надо бы и самого Демида спросить.

– А вот сейчас и спросим. Он, поди, с такими же шалопаями по веткам скачет.

Спрашивать не пришлось. Как только все вышли на улицу, мальчишка подошёл сам. Шёл он медленно, несколько неуверенно. А следом стайкой плелись двое местных ребят и семь девчонок.

– Дядя Платон, – смущённо произнёс мальчишка. – Ты говорил, что я могу здесь остаться. Меня вон, тётя Февронья зовёт. А у Михея с Гришкой здесь на ручье своя запруда. Мы будем купальню ставить. А ещё…

– А к старосте в ученики пойдёшь?