– По-моему, в моей жизни не было ни одного важного события, не связанного с пьянкой, – проворчал он.

– Думаешь о том, о чем я просила не думать?

– Естественно.

– Прекращай, нам сейчас не до того: мы у цели.

Их путешествие по коридорам казалось бесконечным, Лукиллиан почти забыл, что у них есть цель… Собственно, ее и не было: он был уверен, что они ищут что-нибудь подозрительное. Но оказалось, что Хиония осознанно вела их куда-то и теперь остановилась возле массивных двойных дверей.

– Что это? – удивился Лукиллиан.

– Скорее всего, кабинет Осгуда Интегри, – пояснила Хиония.

– Но на плане его не было!

– Был, просто никто не обозначил его как кабинет. Но я сразу обратила внимание на большой зал в самом центре кластера. В моей семье именно там расположены самые важные комнаты: мы повелеваем пространством, нам нужно чувствовать мир, в котором мы находимся. Удобнее всего это делать из центра, если условия позволяют. Я бы на его месте хранила все самое важное в кабинете.

Если задуматься, весь этот мир был одним большим кабинетом Осгуда Интегри. Но в чем- то Хиония права: любой маг всегда хранит свои главные секреты в одной комнате, так их проще охранять. Это не только черта семьи Интегри, так ведут себя все Великие Кланы.

– Но если ты знала, что кабинет здесь, почему не позвала Катиджана и Эйтиль с нами?

– Во-первых, я была не уверена, что он здесь, – указала колдунья. – Во-вторых, даже если это он, не факт, что мы найдем ответы там, а не в каком-нибудь другом зале. Вся Эмирия принадлежала ему, свои тайны он мог спрятать где угодно. Но мы с тобой начнем поиски здесь. Они подошли к двери, но касаться ее не спешили – их ожидало настораживающее открытие. Когда они поднесли магическую сферу ближе, стало видно, что металлическая поверхность покрыта глубокими бороздами.

Двери в кабинет были массивными и прочными, как ворота крепости, и Лукиллиан не сомневался, что это заговоренный металл – то есть, практически несокрушимый. Однако кому- то все равно хватило сил изодрать его когтями так, что осталась паутина пересекающихся линий. Этого было недостаточно, чтобы уничтожить двери, но уже говорило о многом.

Лукиллиан поднес руку к двери, сравнивая размеры борозд со своими пальцами. Похоже, существо, сделавшее это, было не больше человека, и центр атаки как раз пришелся на высоту человеческого роста. Маг не представлял, как это понимать, да и у Хионии на этот раз не было ответов.

– Что-то мне подсказывает, что это сделала не поисковая группа, – только и сказала она.

– И не болезнь, о которой говорил Осгуд. Думаешь, нам стоит туда входить?

– Только туда и стоит: что бы здесь ни бесновалось, оно так и не смогло пробить дверь, а кабинет заперт изнутри.

– Ну и как тогда мы туда попадем?

Хиония раздраженно закатила глаза, словно услышала самую большую глупость на свете – хотя Лукиллиан мог поспорить, что есть вопросы и похуже. А в следующую секунду колдунья просто прошла через дверь, и он понял свою ошибку.

Ну конечно. Все двери в этом мире были сделаны для гостей. Представители клана Интегри в них вообще не нуждались: они могли проходить даже сквозь стены. Поэтому Хиония попала в кабинет так же, как попадал когда-то его хозяин, и открыла дверь с той стороны. При этом колдунья была мрачнее тучи.

– Я уже совсем не понимаю, что здесь творится, – признала она. – Ты должен это увидеть.

Кабинет Осгуда Интегри оказался просторным залом, заставленным сундуками, шкафами и стеллажами с книгами, но Хионию он поразил не этим. Если в темных каменных коридорах разрушение казалось не совсем естественным, то здесь оно было просто чудовищным – и необъяснимым.

Светлая штукатурка, когда-то покрывавшая стены зала, съежилась и облетела на пол серой шелухой. Гладкие камни под ней загнивали, покрываясь черной плесенью. Между полками натянулись странные мутно-зеленые нити, и Лукиллиан не брался сказать, паутина это или растение. Бумажные книги превратились в однородную гниль, на которой теперь росли бесформенные грибы, а между ними что-то ползало – маленькое и очень быстрое.

Лукиллиан поспешно достал из сумки кристалл на серебряной цепочке и протянул Хионии.

– Держи, это артефакт, который передал нам Коррадо Эсентия, – сказал он. – Должен помочь от любой заразы.

– Я не уверена, что это зараза… Я в жизни такого не видела!

Но кристалл она все же надела, и Лукиллиан последовал ее примеру. Кристаллы окружили их белым сиянием – непроницаемой энергетической стеной, очищавшей воздух вокруг них. При этом другие артефакты, призванные выявить болезнь, о которой говорил Осгуд, по- прежнему указывали, что заразы в привычном понимании здесь нет.

Лукиллиан за свою жизнь видел немало миров, однако с таким он не сталкивался. То, что они обнаружили в кабинете, больше всего напоминало пещеру со своими формами жизни и своей атмосферой. Как это могло попасть в Эмирию? Любой кластерный мир изолирован, а этот еще и заблокировали. Откуда тогда взялись споры, породившие все это?

Они медленно и осторожно продвигались среди стеллажей, не решаясь коснуться их. На полках, где раньше хранились бесценные документы, пульсировали разноцветные сгустки слизи, а один раз Лукиллиану удалось заметить некое подобие паука – с шестью лапами и вытянутой, почти звериной мордой.

– Этого просто не может быть, – не выдержал маг. – Ты уверена, что Осгуд не изучал магическую мутацию?

– Абсолютно, он был историком, археологом, но всякие там изменения видов были ему не интересны. Да и потом, вспомни, когда он жил! В те времена с мутациями особо не баловались.

– Глупости, трансмутацию изучали еще алхимики!

– Алхимики – может быть, но не клан Интегри, – отрезала Хиония. – Послушай, об Осгуде было известно не все, но то, что известно, – правда. Он ведь работал не только в Эмирии, он путешествовал по разным кластерам. Там он интересовался книгами, документами, легендами и сказаниями, но никак не способами магической мутации! Это был не его профиль.

– Тогда что это? – Лукиллиан широким жестом обвел окружавшую их разруху.

– То, что заставило его похоронить себя заживо в Эмирии, большего я тебе пока не скажу.

– Знаешь, я уже не уверен, что он похоронил себя…

Судьба Осгуда Интегри представлялась все более странной. Может, в начале своего пути  он и был всего лишь историком, наполовину сумасшедшим, но все равно безвредным. Однако потом что-то могло измениться – он ведь шел по следу великих чудовищ и Огненного короля, он мог узнать нечто такое, к чему не был готов. Может, он изолировал Эмирию вовсе не потому, что хотел защитить мир от себя? Может, ему просто нужен был покой, чтобы продолжать запретные исследования?

Это объясняло гибель двух поисковых групп, направленных в Эмирию. Они прибывали сюда в полной уверенности, что мир необитаем – а встречались с Осгудом и его экспериментами. Если никакой болезни здесь не было, то только так можно объяснить исчезновение сильных боевых магов.

Конечно, даже при этом раскладе Осгуд уже мертв – должен быть мертв. А что если нет? Что если он сумел обмануть время, как Хиония? От этого клана можно ожидать чего угодно! Лукиллиан понимал, что его версия не слишком правдоподобна. Но в загнивающем мире, в который превратилась Эмирия, так было проще: он назначил злодея, поверил себе, он знал, с кем сражаться.

Долго эта вера не продержалась: обогнув очередной заплесневелый стеллаж, они нашли Осгуда Интегри. А точнее, то, что от него осталось.

Он так и умер за работой, и теперь они видели лишь полуистлевший труп, навалившийся на массивный рабочий стол. Со стороны он и вовсе казался чем-то непонятным, бесформенным – то ли зверь, то ли человек, не разберешь! Однако в полумраке Лукиллиан видел, что на мертвеце плащ с вышитым гербом семьи Интегри. Кто еще это мог быть?

– Похоже, он все-таки не обманул главу клана, – заметила Хиония. – Он умер здесь, и было это давно.

– Но он умер не из-за болезни.