– В чем тогда проблема? – поразилась Света.

– Все очень просто: бабуля выбирала ей не спутника жизни, а самца-производителя, призванного заделать здоровых детей. Он ничего не знал о Великих Кланах и кластерных мирах, а мама, по уши влюбленная дурочка, разрывалась между желанием рассказать ему все и страхом перед бабушкой. Перед ее собственной матерью! Леди Фьору Арбор не волновало, что ее дочь впервые почувствовала себя счастливой. Традиции были нарушены, обычаи – не соблюдены, ну и тому подобная хрень. А батя, кстати, любил маму, но в конце концов и он устал от постоянной лжи.

– Разве он хоть раз поймал ее на лжи?

– Ну, на таком вранье он и не мог ее поймать, оставшись при этом в живых. Но он чувствовал, что ему врут, причем год за годом. Остальное он придумал сам, мужчины, если озадачатся, умеют это делать так, что любая сплетница от зависти изойдет. Однажды мама обнаружила, что он ушел жить к простой человеческой женщине, понятной ему, а потому честной.

– И тогда она сломалась? – сочувствующе спросила Света.

– Не сразу. Она еще немного посражалась за свою жизнь – примерно как рыба, выброшенная на берег, и с тем же результатом. Когда до нее дошло, что она не сможет больше почувствовать то счастье, которое только-только успела попробовать, она решила не тратить зря воздух, он на нашей планете и так не самый чистый. Все, финита!

Ситуация казалась почти очевидной: судьба матери так расстроила Алесту, что она решила поквитаться и с властной бабкой, и со всем кланом. Но Света чувствовала, что есть что-то еще, запутанное, сложное, неясное. Она догадывалась, что это, да только поверить себе не могла.

Она чувствовала: если ей не удастся получить доверие Алесты сейчас, в этот переломный момент, колдунья снова замкнется. Поэтому Света решилась, назвала версию, в которой и сама была далеко не уверена.

– Но ты не из-за этого все бросила. Ты не была близка с матерью.

– Называй вещи своими именами: я ее не любила, – с вызовом произнесла Алеста. – Представь, бывает и такое! Хотя бес его знает, любила, не любила… я уже сама запуталась в этом. Могу только сказать, что в моем детстве милой мамочки, ручек золотых, доброго голоска, или как там называют всю эту муть… короче, этого не было. Была только неврастеничная  тетка, которая то орала на меня, то пила по-черному, то рыдала на кухне. Я только потом узнала всю правду и поняла ее, пусть и отчасти. Тогда слово «мама» для меня означало необходимость спрятаться под кровать, если она не в настроении. Бабуля, естественно, знала об этом, но не вмешивалась. Она считала, что эта деструктивная пародия на отношения полезна и для меня, и для матери. Ну а потом добрые люди выболтали то, чего я не выяснила раньше. Нашелся последний кусочек головоломки, причина мамулиной ненависти к бабке, неприязни ко мне, вине перед отцом… Я была у нее не первой. Не первым ребенком.

Вот оно. То, чего не было в отчетах, и, судя по слезам, наконец засиявшим на глазах Алесты, то, что изменило ее судьбу. Ее тайна, ее самая страшная боль, гораздо более серьезная, чем не сложившиеся отношения с матерью.

– Как такое возможно? – нахмурилась Света. – Во всех хрониках сказано, что семья Арбор давно уже развивается с одним наследником в первой ветви!

– Раньше так было, у моей бабули действительно родилась только мама – к ее немалому разочарованию, как ты уже знаешь. Но первенцем моей мамы была не я, у нее родился сын. Мой старший брат, долгожданный ребенок от любимого мужчины.

– И что с ним случилось?

– Его убили.

– Кто?

– Моя бабуля.

Алеста произнесла это так же обыденно, как говорила бы о погоде за окном или сводке финансовых новостей. Она ни голосом, ни взглядом, ни жестом не выдала себя, однако Света все равно догадывалась, что она на грани срыва. Есть старые раны, которые лучше не трогать – никогда не знаешь, чем это кончится.

– Ты хочешь сказать, что Фьора Арбор убила собственного внука? Какой в этом смысл?

– Тот же, что и во всех ее поступках: защита традиций, забота о будущем клана. Ты не подумай, она не сразу это сделала. Мой брат родился здоровым ребенком, как и все дети Великих Кланов. Но конкретно в нашей семье есть малюсенький, как Юпитер, нюанс: мужская линия почти не наследует магический дар. Даже в первой ветви. То есть, при должном обучении мой брат смог бы колдовать, но он никогда не поднялся бы до уровня мамы и бабушки, как и все мужчины в нашей семье.

Если так, то ясно, почему властная Фьора Арбор, ставящая интересы семьи превыше всего, не слишком обрадовалась рождению внука. Она даже позволила наследнику остаться во внешнем мире и жить с матерью и отцом.

– Все думали, что это милость, этакое старческое добродушие перед розовой мордахой внука, – продолжила Алеста. – Но они слишком плохо знали леди Фьору. Она не раскаялась и не изменилась, она затаилась. Она позволила этому наследнику жить, пока не было никакого другого. По сути, мой брат стал для нее запасным вариантом: пусть будет этот, раз никого лучше все равно нет.

– А потом родилась ты.

– А потом родилась я. Девочка, да еще с какими-то там нереальными, редчайшими способностями. Мама, которая прекрасно знала бабулю, сразу почуяла неладное. Она предложила Фьоре забрать на воспитание меня, а моего брата оставить в покое, позволить ему жить во внешнем мире, как простому человеку.

– И чем был плох такой план?

– Тем, что оставлял слишком многое на волю судьбы. У брата было преимущество – это ведь решается по старшинству, а не по уровню силы. Он вполне мог вырасти во внешнем мире, а потом заявить свое право на трон.

– Если бы ты бросила ему вызов, он бы проиграл.

– Это если бросила бы. А если нет? Тогда я была орущим комком пеленок, бабуля понятия не имела, на кого я вырасту похожей. Если на маму, то я бы никому вызов не бросила, и правление семьей перешло бы к откровенно слабому магу. Другие Великие Кланы наверняка сказали бы за это три «спасибо»: из такого типа сделать марионетку – проще простого. Она решила исключить риск.

– Убийством собственного внука?

– А его убивала не бабушка, а лидер клана Арбор. Уж не знаю, было ли ей больно, ведь она два года его знала, но она справилась. Стальная леди Арбор. Его смерть обставили как несчастный случай – для его отца, чтобы прекратить любые расследования во внешнем мире. А в кластерных мирах историю и вовсе постарались замять. Спустя пару лет немалых вложений со стороны клана Арбор он исчез изо всех документов и архивов. Нет, конечно, пара записей могла сохраниться, и кто-то его еще помнит. А толку? Разве это что-то меняет?

– Для мертвых вообще сложно что-то изменить.

– Вот и я о том. А мама так и не смогла с этим смириться, и я стала для нее вечным напоминанием о том, почему погиб ее сын. Со дня его смерти она двигалась вниз, а потом наконец сорвалась. Но все это стало мне ясно, лишь когда я услышала правду. Так что мне плевать, какие там феноменальные способности мне достались. Я не хочу возглавлять клан, который убивает своих детей во имя черт знает чего. Я вообще не хочу иметь с этим кланом ничего общего! Поэтому я ушла, отказалась от магии, которую я не просила.

– И поэтому ты не вернешься? – спросила Света. У нее не хватало духу спорить с Алестой. Она не бралась сказать, что бы делала, если бы родные так поступили с ее семьей. – Даже сейчас, когда нужна нам, нужна Огненному королю?

– Да плевать мне на Огненного короля. Без обид, но я этого чувака даже не знаю. Я могу чуток поколдовать, если получится, чтобы вернуть Андрея. А после этого все вы, надеюсь, исчезнете, и я вернусь к своей нормальной, настоящей жизни!

Им лучше было сделать все вдвоем, и они оба этого хотели, да только ничего не получалось. Они брали силу из одного источника, но магия, на которую они были способны, оставалась слишком разной. Амиару достались силы Огненного короля, Дане лучше всего удавались заклинания ведьм. Обычно они дополняли друг друга, а на этот раз будто оказались разделены невидимой стеной.