Они замолчали, наступила почти гнетущая тишина. Наконец, пытаясь сменить тему разговора, Пелорат спросил:

— Что вы ищете на обзорном экране?

— Привычка, — скупо улыбнувшись, ответил Тревиц. Компьютер говорит мне, что нас не преследуют геянские корабли и сейшельский флот не вылетает навстречу. Но я все равно всматриваюсь, хотя знаю, что датчики компьютера в сотни раз чувствительнее, чем мои глаза. Компьютер способен ощущать свойства пространства, совершенно недоступные человеку… Я это знаю, но все равно смотрю…

— Голан, — сказал Пелорат, — если мы в самом деле друзья…

— Обещаю вам, что я постараюсь ничем не огорчать Блисс.

— Я не об этом. Вы скрываете от меня, куда мы летим, как будто не доверяете мне. Вы знаете, где Земля?

— Простите, — сказал Тревиц и посмотрел на Пелората, подняв брови. — Вы считаете, что я скрываю это от вас?

— Да, но почему?

— Не знаю, — сказал Тревиц. — Действительно, почему? Не из-за Блисс ли?

— Блисс? Вы не хотите, чтобы она узнала? Право, старина, ей можно полностью доверять.

— Не в этом дело. Какой смысл не доверять ей? Я думаю, что она, если захочет, сможет выудить из моего разума любую тайну. Я думаю, причина совсем детская. Я чувствую, что вы обращаете внимание только на нее, а я для вас будто не существую.

— Да что вы, Голан! — Пелорат был потрясен.

— Я знаю. Я пытаюсь проанализировать свои чувства. Вы пришли ко мне с опасениями за нашу дружбу, и выяснилось, что у меня тоже были опасения. Я сам себе в этом не признавался, но, вероятно, ревновал. Кажется, я пытался отомстить вам, заводя секреты и злясь без причины. Как ребенок.

— Голан!

— Я же сказал, это ребячество. Но покажите мне человека, который иногда не вел бы себя по-детски. Однако мы выяснили, что мы с вами по-прежнему друзья, и я больше не намерен играть в эти игры. Мы направляемся на Компореллон.

— Компореллон? — протянул Пелорат, вспоминая.

— Вы ведь помните моего друга-предателя Мунна Ли Компора и нашу встречу с ним на Сейшелах?

— Конечно, помню. Компореллон — планета его предков. Лицо Пелората просветлело.

— Если это правда. Я не склонен верить всему, что говорил Компор. Но Компореллон — известная планета, а Компор сказал, что там знают о Земле. Мы полетим туда и выясним. Может быть, это нас ни к чему не приведет, но это наша единственная зацепка.

Пелорат откашлялся и спросил с сомнением:

— О, мой дорогой друг, вы уверены?

— Моя уверенность или неуверенность здесь ни при чем. У нас нет выбора.

— Но если мы берем за основу то, что нам рассказал Компор, то надо учитывать все, что он рассказал. Я вспоминаю, что он утверждал, что на Земле нет жизни, что вся ее поверхность радиоактивна. И если это правда, тогда мы напрасно летим на Компореллон.

Они сидели втроем за вторым завтраком, с трудом уместившись в столовой.

— Неплохо, — удовлетворенно сказал Пелорат. — Это из наших терминусских запасов?

— Нет, — ответил Тревиц. — Те запасы давно кончились. Это мы загрузили на Сейшелах, перед тем как отправиться на Гею. Необычно, правда? Что-то морское и хрустящее. А вот это я, когда покупал, считал капустой, но по вкусу не похоже.

Блисс молчала. Она осторожно ковырялась в своей тарелке.

— Ты должна поесть, дорогая, — мягко сказал Пелорат.

— Я знаю, Пел. Я ем.

— У нас же есть геянская еда, Блисс,- сказал Тревиц. В голосе его был оттенок раздражения, который он не сумел скрыть.

— Да, я знаю, — ответила Блисс. — Но лучше ее поберечь. Неизвестно, сколько мы пробудем в путешествии, в конце концов мне все равно придется есть пищу изолятов.

— Чем же эта пища плоха? Или Гея может есть только Гею?

— Совершенно верно. — Блисс вздохнула. — У нас говорят: "Когда Гея ест Гею, ничего не теряется и ничто не появляется." Только сознание переходит на другой уровень — вниз или вверх. То, что я съедаю на Гее, в ходе обмена веществ в основной своей части становится мной, оно по-прежнему остается Геей и получает возможность участвовать в сознании Геи на более высоком уровне. А какая-то часть, превращаясь в отходы, переходит на низший уровень сознания. — Блисс положила кусок в рот, решительно разжевала, проглотила и сказала: — Это часть глобального круговорота. Растения вырастают, их едят животные, мы едим их. Организмы, которые умирают, встраиваются в клетки гнилостных бактерий и так далее. В этом круговороте сознания участвует и неорганическая материя. И все в этом круговороте может участвовать в сознании более высокого уровня.

— Это, — заметил Тревиц, — можно сказать о любой планете. Во мне каждый атом имеет долгую историю, за время которой он был частью многих живых существ, включая людей;

может быть, долгие годы находился в море, или в куске каменного угля, или в скале, или был частицей ветра.

— Но на Гее, — сказала Блисс, — все атомы — это часть планетарного сознания, о котором вы не имеете представления.

— А что произойдет с овощами, которые вы едите сейчас? спросил Тревиц. — Они тоже становятся частью Геи?

— Становятся… очень медленно. Но все, что меня покидает, теряет контакт с Геей. Оно лишается даже того гиперпространственного контакта, который как элемент с высоким уровнем сознания могу поддерживать с Геей я. Такой контакт заставляет негеянскую пищу становиться Геей, когда я ее съедаю, хотя и очень медленно.

— Но не становится ли негеянской пища, которую мы запасли на Гее? Тогда вам лучше есть ее сейчас, пока можно.

— Об этом не беспокойтесь, — сказала Блисс. — Геянские запасы обработаны специально. Они останутся Геей долго.

— Что произойдет, — вдруг спросил Пелорат, — если мы станем есть геянскую пищу? И, кстати, что произошло с нами, когда мы ели вашу пищу на Гее?

На лице Блисс промелькнула грусть, она покачала головой.

— Все, что вы съели, пропало для нас. Вернее, пропало все, усвоенное вашими тканями. С другой стороны, ваши отходы остались на Гее и постепенно стали ею, так что в целом баланс сохранился. Но вследствие вашего визита многие атомы Геи перестали быть Геей.

— Почему же? — с любопытством спросил Тревиц.

— Потому что вы бы не перенесли превращения. Даже частичного. Вы наши гости, вас, так сказать, заманили на Гею против воли, и мы были обязаны защитить вас даже ценой потери каких-то фрагментов. Мы пошли на это сознательно, хотя и неохотно.

— Мы сожалеем об этом, — сказал Тревиц, — но уверены ли вы, что негеянская пища вам не повредит?

— Не повредит, — сказала Блисс. — Съедобное для вас съедобно и для меня. Просто у меня возникает дополнительная проблема — не только усвоить пищу, но и превратить ее в Гею. Это создает психологический барьер, из-за которого я не получаю удовольствия от пищи и вынуждена есть медленно, но я со временем это преодолею.

— А инфекция? — вдруг воскликнул Пелорат, и его голос зазвенел от тревоги. — Не понимаю, как я мог не подумать об этом! Блисс! На любой планете полно микробов, от которых у тебя нет защиты, и ты умрешь от какой-нибудь обычной болезни. Голан, мы должны вернуться!

— Не паникуй, дорогой, — улыбаясь, сказала Блисс. Микробы, попадающие в мое тело, тоже ассимилируются Геей. А став Геей, они не повредят мне.

Трапеза подходила к концу. Пелорат потягивал разогретую смесь фруктовых соков с пряностями.

— Мои дорогие, — сказал он, облизывая губы, — нам пора сменить тему. Кажется, мое основное занятие на борту корабля менять темы разговоров. Отчего это?

— Оттого, — ответил Тревиц, — что мы с Блисс начинаем спорить на любую затронутую тему чуть не до драки. И только от вас, Янов, зависит, сохраним ли мы рассудок. Так о чем вы хотите говорить, старина?

— Я просмотрел свои материалы по Компореллону. Эта планета и весь сектор богаты древними легендами. Компореллонцы относят заселение планеты к далекому прошлому — первому тысячелетию гиперпространственных путешествий. На Компореллоне даже есть рассказ об основателе этой планеты, Бенболли, хотя не сообщается, откуда он явился. В моих материалах говорится, что первоначально Компореллон назывался планетой Бенболли.