Тито, фарцовщик с пятьдесят первой, как–то предлагал ему «перекрасить» карту. Но во–первых запросил он слишком много, а во–вторых, ходят слухи, что последнее время в чипы карт зашивается какая–то новая защита, об которую хакеры пока без толку ломают зубы, так что фальшивые карты срабатывают через раз.

 Короче говоря, у Кита сейчас, похоже, будут неприятности.

 Он быстро прикинул варианты. Но их, собственно, было три: первый — показать карту и тем самым обречь себя на полгода исправработ за нарушение режима благонадежности; второй — рвануть сейчас по набережной и сигануть в реку, но копы наверняка его сфотали перед тем как остановить, так что рано или поздно, даже если его не подстрелят на бегу, вернувшись домой, он будет огорчен; третий, и самый надежный, — дать этим ребятам на лапу. Беда в том, что те жалкие полсотни, что лежат сейчас в кармане, годятся разве что на чаевые.

 А полицейские, кажется, начали терять терпение из–за его слишком долгих размышлений. Он услышал, как у копа, стоящего сзади, щелкнула, расправляясь, телескопическая дубинка. Кит рефлекторно поджал плечи, хотел было обернуться.

 - Не поворачиваться! — прикрикнул стоящий перед ним.

 - Могу я достать карту? — быстро произнес Кит, понимая, что все пропало. — Из кармана.

 - Медленно и двумя пальцами, — благодушно ответил коп, откровенно наслаждаясь своим преимуществом.

 Пришлось достать этот красный кусок пластика с встроенным в него квадратом чипа.

 Стоящий впереди взял паспорт, сунул его в приемник кардридера, потыкал клавиши.

 Еще не поздно было. Пока этот занят, можно быстро вырубить второго и броситься бежать. Убьют, наверное, но чем черт не шутит…

 - Кит Макдауэл, — произнес коп.

 - Да, это я, господин полицейский.

 - Когда вы намерены сменить карту?

 То есть, как это?..

 С чего это он должен ее менять?

 - В каком смысле? — произнес Кит оторопело.

 - Вас извещали о смене статуса благонадежности?

 - Меня?… То есть… Нет, господин полицейский… Я даже не знаю, о чем вы говорите.

 - Сегодня, в восемь часов две минуты, решением комиссии по соблюдению законов и прав, ваш статус изменен на «А». Не позднее, чем через трое суток вы обязаны явиться в любое отделение полиции и получить новую карту.

 И что бы это значило?

 Еще не было такого случая, чтобы кому–то, просто так, за здорово живешь, вернули пониженный статус прежде, чем пройдет три года, десяток экспертиз и пара судов.

 - Я внес в карту пометку, что вы извещены о смене статуса, — предупредил коп, возвращая карту. — Не тяните с этим, если не хотите неприятностей.

 Полицейские неторопясь уселись в машину и медленно двинулись по набережной. А Кит еще несколько минут стоял, разглядывая красный кусок пластика и пытаясь сообразить, что же так внезапно изменилось в его жизни.

 - Тавэн бахтало, Эрджили! — приветствовал он цыгана, когда тот вышел к нему навстречу откуда–то из маленькой комнатки в глубине тесной лаборатории.

 Невысокий, коренастый, с густыми черными волосами, покрытыми сединой, со шрамом, проходящим по одной стороне лица от глаза до губы.

 - Бахтало, моро, — улыбнулся он. — Рад видеть тебя. Как мама? Что, вакцина уже закончилась? Я же вроде давал тебе…

 - Да нет, Эрджили, вакцины еще много.

 - Ага. Ну, а как мама? Изменения есть?

 - Пока все по–прежнему.

 - Стабильное состояние — это уже прогресс, — кивнул врач.

 - Я, собственно, по делу. Есть разговор.

 Эрджили провел его в маленькую столовую, усадил за стол, налил по стакану чая.

 Несколько минут Кит задумчиво перемешивал пластиковой ложкой кристаллы подсластителя, которые своим поблескиванием в светло–коричневом, почти желтом, чае напоминали ему снук. Он не знал, как начать.

 - Эрджили, я очень виноват перед тобой, моро.

 Доктор удивленно посмотрел на него, недоуменно дернул бровью, пожал плечами.

 - Эрджили, я… В общем, кажется, о тебе стало известно в корпорации.

 - Что–о?! Как? — цыган навалился на стол так, что затряслись стаканы, расплескивая чай.

 - Понимаешь, я вчера познакомился с одной девочкой. Девушкой, в смысле… Я ничего не рассказывал о тебе! — спохватился Кит, видя, какими грустно–задумчивыми сразу стали глаза Эрджили.

 - Женщины! — выдохнул цыган. — О бэнг шоха явэла дро кипо джувлатэ (Черт всегда является в образе женщины)… И что ей известно?

 - Что есть один человек по имени Эрджили, который разрабатывает анти–снуковую сыворотку, которую я колю своей матери.

 - Не много, это уже хорошо. Она связана с корпорацией? Как?

 - Не знаю. Думаю, что да. Я слышал ее разговор по телефону. Она называла твою фамилию.

 - Хм, — Эрджили покачал головой. — Ну и что особенного. А ты не думаешь, что кто–нибудь из ее родственников тоже может оказаться снукером?

 - Дело в том, что она просила кого–то проверить тебя по какой–то там базе данных.

 Эрджили снова пожал плечами, улыбнулся. Сколько Кит знал его, он всегда был оптимистичен, огорчить его было непросто.

 - Не страшно, парень, — хлопнул он Кита по плечу. — Я думал, что–то действительно серьезное.

 - Есть еще одна странность, — добавил Кит. — По пути сюда меня останавливала полиция. Оказывается, сегодня, в восемь часов мне отменили красную карту. Ты можешь себе такое представить?

 - Хм… Это уже интересней.

 - Я думаю, тебе лучше бы затеряться, хотя бы на время, а? У тебя ведь есть еще одна лаборатория, ты говорил.

 - Есть. Собственно, она основная. А эта — так, для отвода глаз.

 - Тем более!.. Эрджили, я виноват перед тобой, но кто же знал, что…

 - Брось, парень, — отмахнулся врач. — Дело житейское. Ты молод; кровь горяча, а девушки красивы… Она ведь красива?

 - До меня ей как до лампочки.

 - Э–э, моро, — улыбнулся цыган. — Может быть, ты просто не умеешь обращаться с девушками? Я могу дать тебе несколько уроков, ха–ха… Как ее зовут?

 - Джессика.

 - Джессика… Хорошее имя. А где живет, если не секрет?

 - На четырнадцатой. Но мне сразу показалось, что одета она слишком хорошо для восьмого района. Думаю, она из Центра.

 - Угу, угу, — задумчиво покачал цыган головой. — Ну что ж… У нас тоже есть кое–какие возможности. Я попытаюсь навести справки об этой Джессике по своим каналам. Хорошо бы тебе знать ее фамилию, но раз уж… А точный адрес знаешь?

 - Да. Четырнадцатая, дом сто девять, квартира двадцать один.

 Цыган достал из кармана блокнот, записал.

 - Ну что ж, тоже неплохо, есть от чего оттолкнуться. Спасибо, что предупредил, моро. Если я смогу что–нибудь о ней узнать, я тебе сразу сообщу.

 - Прости меня, Эрджили, что так получилось. У тебя теперь будет куча проблем с…

 - Забудь, — перебил врач. — Вся наша жизнь — это одна большая проблема.

 Кит просидел у Эрджили еще с полчаса. Цыган, кажется, не был огорчен. Он шутил, рассказал пару новых анекдотов, долго расспрашивал о состоянии мамы. В конце концов Кит успокоился.

 Он нисколько не сомневался, что у Эрджили действительно есть определенные возможности и связи, которые помогут ему разузнать о Джессике, а в том, что с девушкой что–то не так, он, после встречи с полицией, уже не сомневался. То, что ему вдруг ни с того, ни с сего отменили красный паспорт могло означать только одно: после звонка Джессики, в корпорации, или где там еще, куда она звонила, решили, что Кит может им пригодиться, что он может стать мостиком к Эрджили. И потому приняли меры к предоставлению ему большей свободы, на всякий случай.

 Поднявшееся после разговора с цыганом настроение омрачалось только одним: ему действительно приходилось смириться с мыслью, что с Джессикой у них нет никаких шансов. На кой он ей сдался. И зачем она ему.

 Она враг. По крайней мере, пока Эрджили не сообщит о ней ничего нового, она должна восприниматься как враг. Это поможет ему не относиться к ней как к очень понравившейся девчонке и, если они снова встретятся, не наделать новых глупостей.