— Джики, — произнес он. — Ты их видишь?

Издалека они казались очень маленькими, чуть больше желтых точек, обрамленных черным.

Прищурив глаза, Саламан пригляделся:

— Да, клянусь Джиссо! Один, два, три, четыре…

— А на земле лежит пятый. Животом кверху.

— Твои глаза моложе моих. Ну да, я теперь различаю их. Понимаешь, насколько близко они от Джиссо? Они все время подбираются все ближе и ближе. — Он присмотрелся пристальнее: — Двое самых крупных — это самки. Они являются Воинами. У джиков самки всегда сильнее. Думаю, что они сопровождают оставшихся троих. Группа шпионов. Судя по всему, лежащий на земле серьезно ранен. Или мертв. Если это так, то через некоторое время они начнут пировать.

— Пировать?

— Угощаться покойником. Джики используют все, разве ты этого не знал? Даже мертвых.

Фа-Кимнибол расхохотался при одной только мысли о таком чудовищном факте. Но, переосмыслив снова содрогнулся. Неужели Саламан говорил серьезно? Да, да, очевидно, что так. В самом деле, теперь четверка джиков уже ползала по телу упавшего товарища, методически дергая и отламывая конечности, пытаясь найти в них какое-нибудь мясо. Фа-Кимнибол с ужасом наблюдал за происходящим, не в силах отвести взгляд. От отвращения его кожа покрылась мурашками, а внутренности болезненно сжимались. Деловитые движения лап; алчные клювы; уравновешенный, усердный и умелый процесс поглощения пищи, — как они были отвратительны…

— Так они что, каннибалы? Они что убивают друг друга ради плоти?

— Да, каннибалы. Они не находят ничего дурного в том, что едят своих покойников. Это очень бережливый народ. Но они не убийцы. Убийство себе подобных считается грехом, который они, кузен, не практикуют. Полагаю, что этот столкнулся с чем-то более отвратительным, чем он сам. Джиссо свидетель, что эта местность кишит опасностями и сотнями диких животных различных видов.

— Ты говоришь, бережливые? — сплюнул Фа-Ким-нибол. — Да они просто демоны! Мы должны уничтожить их всех до одного!

— Ты так думаешь, кузен?

— Да.

Саламан широко улыбнулся:

— Тогда я тоже придерживаюсь такого же мнения. Я думал, что эта поездка окажется для тебя поучительной. Теперь ты понимаешь, чему мы стали свидетелями? Почему моя стена, которую, как мне известно, все вы находите забавной, таких размеров? Мы отъехали лишь недалеко от города, а они уже тут, позволяя себе гнусности прямо у нас на глазах, и даже не волнуясь, что мы за ними наблюдаем.

Фа-Кимнибол свирепо блеснул глазами. В его висках запульсировало.

— Мы должны спуститься и прикончить их, пока они едят. Нас двое, их четверо — не такая уж большая разница.

— За теми деревьями могут скрываться целые сотни джиков. Ты хочешь, чтобы они съели тебя на второе? — Король потянул Фа-Кимнибола за руку. — Солнце уже зашло, а мы еще далеко от города. Думаю, что нам пора поворачивать.

Но Фа-Кимнибол не мог оторваться от мрачной сцены, происходившей внизу каньона.

— Когда я стою здесь, мне видится одна картина, — тихо произнес он. — Я представляю тысячную армию, проносящуюся по этой местности. В нее войдут жители твоего и нашего городов, а также поселений, находящихся между ними. Армия будет продвигаться стремительно, уничтожая каждого джика, который встретится на пути. Она без остановок ворвется в самое сердце великого Гнезда, прямо в убежище Королевы. В Королеве их сила. Мы убьем ее, и они окажутся беспомощными, а мы сможем спокойно стереть их с лица земли. Как ты думаешь, Саламан, разве это не замечательное видение?

Король кивнул. Он казался довольным.

— Наши мысли сходятся, кузен. Наши мысли сходятся! Знаешь ли ты, сколько я ждал, чтобы кто-нибудь из Доинно сказал мне нечто подобное? Я почти потерял надежду.

— А ты никогда не собирался развязать войну в одиночку?

На какой-то миг в глазах короля промелькнуло что-то вроде досады.

— Кузен, нас слишком мало. Все наверняка закончилось бы трагически. Когда-то ваш город приютил всех бенгов — вот куда подевались необходимые мне войска. Но где гарантии, что я заполучил бы их? Ваш город, Фа-Кимнибол, слишком спокойный. Доинно — это город не воинов. Ну, разумеется, ты исключение.

— Возможно, ты нас недооцениваешь, кузен.

Саламан пожал плечами:

— Когда-то, во времена скитаний по равнинам, бенги были воинами. Но даже они ожирели и успокоились в теплых южных краях. Они забыли, сколько горя принесли им джики много лет назад. Доинно расположен слишком далеко от джикской территории, чтобы беспокоиться насчет этих насекомых. Часто ли ты сталкивался с джиками возле своего города таким же образом, как здесь? Раз в три года? Они ежедневно присутствуют в нашей жизни. Среди вас возникает небольшое волнение, лишь когда украдут ребенка. Но потом ребенок возвращается, или о нем забывают, и все опять идет своим чередом.

— Кузен, ты заставляешь меня думать, что моя миссия здесь бессмысленна, — сдержанно произнес Фа-Кимнибол. — Ты заявляешь мне в лицо, что я говорю от имени Нации трусов.

Настроение внезапно изменилось. Оба мужчины уставились друг на друга менее дружелюбно, чем это было незадолго до этого. Воцарилось молчание. А внизу все еще продолжалась трапеза, и прохладный холодный вечерний воздух доносил резкие звуки — что-то отрывалось и грызлось.

— Несколько недель назад, — напомнил Саламан, — ты заявил, что прибыл сюда для того, чтобы предложить союз, так как Доинно хочет объединить наши силы и развязать войну против джиков. Ты утверждал, что вы бы хотели истребить их подобно паразитам. Прекрасно. Замечательно. И теперь ты рисуешь милую картину, как наши армии объединяются и устремляются на север. Просто великолепно, кузен. Но прости мне мой скептицизм. Я знаю, что из себя представляют жители Доинно. Будет заключен союз или нет, как я могу быть уверен, что ваши люди действительно явятся сюда и станут сражаться? Я хочу гарантий, что вы предоставите мне армию Доинно. Ты можешь гарантировать мне это, Фа-Кимнибол?

— Думаю, что могу.

— Твоего «думаю-что-могу» недостаточно. Кузен, погляди еще раз вниз. Посмотри, как они раздирают плоть своего товарища. Смогут ли ваши люди вынести подобное зрелище? Это джики, которые находятся лишь в нескольких часах езды от моего города. С каждым годом их становится все больше. С каждым годом они подбираются все ближе. — Саламан с горечью рассмеялся: — Какое дело жителям Доинно до того, что джики обосновались у нашего крыльца? Ведь это наших дочерей и сыновей, а не их они съедят в один из прекрасных дней! Понимают ли там, на юге, что отсюда джики направятся прямо в Доинно? Их аппетиты контролировать невозможно. Ясно как день, что они отправятся на юг. Если не сейчас, то через двадцать, тридцать, пятьдесят лет. В состоянии ли ваши люди заглянуть так далеко в будущее?

— Некоторые — да. Вот почему я здесь.

— Да. Это знаменитый союз. Но когда я спросил, будет ли Доинно сражаться на самом деле, ты ничего не ответил.

Теперь глаза Саламана вспыхнули от яростного возбуждения. Они безжалостно буравили его. У Фа-Ким-нибола застучало в висках. На кончике его языка уже висели дипломатические обманчивые фразы, но он не дал им воли. Это был миг для полного откровения. Иногда оно тоже может служить полезным оружием.

— У вас в Доинно, должно быть, хорошие шпионы, — прямолинейно заявил он.

— Их работа скромна. Насколько сильна ваша фракция сторонников мира?

— Не настолько, чтобы как-то на что-нибудь влиять.

— Так ты действительно думаешь, что ваши люди примут участие в войне с джиками, когда подойдет время?

— Да.

— А что если ты их недооцениваешь?

— Что значит недооцениваешь? — спросил Фа-Ким-нибол. Он посмотрел на короля с высоты своего роста. — Они будут сражаться. Я могу тебе это гарантировать, кузен. Чего бы это ни стоило, но я приведу тебе армию. — И он ткнул пальцем в сторону каньона: — Я заставлю увидеть их то, что я вижу сейчас. Я разбужу их и обращу в воинов. Я клянусь тебе в этом.

На лице Саламана мелькнуло недоверие. Но оно почти сразу же сменилось страстным желанием, надеждой и готовностью верить. О; нако все это исчезло, и выражение лица короля снова стало непроницаемым, каменным, грубым.