Его блуждающий разум искал дочь. Но не нашел.

Не здесь? Даже не здесь?

Тогда, наверное, дальше на севере. Это всего лишь вспомогательные Гнезда, вспомогательные Королевы. Надо было искать где-то еще. Он чувствовал силу столицы, которая располагалась над ними, — метрополии Королевы всех Королев, для которой все эти величественные пассивные создания — лишь обыкновенные подручные.

Нилли? Нилли?

Он продвигался все дальше и дальше. Но до сих пор не было ни малейшего намека на ее присутствие. Теперь он бессознательно ощущал, что приближается к Гнезду всех Гнезд, сверкавшему на горизонте словно второе солнце. От него веяло пылким вселюбящим душевным объятием Королевы всех Королев, которое манило и притягивало его.

«Нилли здесь нет. Я обманывал самого себя. После всего случившегося она отправилась не в Гнездо. Я следую в неверном направлении. Я удалился на тысячи лье от того места, где следовало бы искать».

Креш прекратил свой полет. Яркое свечение на горизонте не приближалось. Пора было возвращаться. В тот день он забрался настолько далеко, насколько это было возможно. Его звала Королева всех Королев, но он не должен отвечать, по крайней мере не теперь. Искушение было огромным: проникнуть в Гнездо, совместить свою душу с ее; побольше узнать о том, что из себя представлял мир внутри огромного джикского муравейника. Прежний Креш — юный и дикий Креш-все-воспрошающий — не сомневался бы ни секунды. Но Креш помнил и о других обязательствах. Пусть Королева подождет его еще.

Тепло Гнезда жгло его плоть. А пламя Королевы-любви наполняло душу. Но с неимоверным усилием он развернулся и стал продвигаться в сторону дома.

Теперь он летел в южном направлении, мимо бесплодных земель, мимо лучезарной Венджибонезы, мимо высохших плато на месте разрушенных городов. В поле зрения появилась согревающая зелень его родных провинций. Он мог видеть залив, побережье, холмы, белые башни города, который он сам построил. Он видел парапет высокого изогнутого Дома Знаний; видел находившегося внутри здания себя, который незримо присутствовал у своего стола, сжимая органом осязания Барак Дайир.

— Таггоран? — окликнул он, оглядывая комнату. — Наун ом Бенг? Вы еще здесь?

Нет. Они ушли. Он был один — ошеломленный, потрясенный только что проделанным путешествием. Пока он отсутствовал, каким-то образом пролетела ночь.

Комнату наполнял золотистый свет, исходивший с востока.

И Нилли… он должен найти Нилли…

Наверняка она находится где-то поблизости, как все время утверждала Таниана. Разумеется, она была жива — сверкающие камни не могли его обмануть. Установленные им жизненные импульсы несомненно принадлежали ей. Но откуда они исходили? Откуда? Он в изнеможении рассматривал Барак Дайир, пытаясь понять, сможет ли найти энергию еще для одной экскурсии.

«Я немного отдохну, — сказал он самому себе. — Десять минут, полчаса…»

Вдруг он начал осознавать, что внизу раздавались крики.

Восстание? Вторжение? Креш с трудом поднялся и вышел к парапету. Внизу бежали люди и что-то кричали друг другу. Что они кричали? Он ничего не мог разобрать… ничего…

Внезапный порыв ветра донес до него только:

— Нилли! Аруилана!

— Что? — проорал Креш. — Что случилось?

Но его слова не долетели. Его никто не слышал. Он перепуганно понесся вниз по бесконечной спиральной лестнице и выскочил на улицу. Он стоял, повиснув с трясущимися ногами на воротах здания, пытаясь восстановить дыхание и оглядываясь по сторонам. Там никого не было. Кричавшие умчались вперед, но затем появились другие — группа мальчишек, направлявшаяся в школу. Они кувыркались, прыгали и подбрасывали тетради. Увидев его, они остановились, изменив при встрече с летописцем свое поведение на более приличное, хотя их глаза оставались ликующими.

— Есть какие-либо новости? — спросил он.

— Да, сэр. Да, сэр. Ваша дочь, сэр… леди Нилли Аруилана…

— Что с ней?

— Ее нашли, сэр. В озерном крае. Ее нашла охотница Сипирод. Она только что привела ее обратно!

— А… с ней…

Он не успел закончить вопрос, мальчишки уже стремглав понеслись дальше.

— …все в порядке?

Они что-то крикнули ему в ответ. Но Креш не смог разобрать слов. Но их голоса были радостными, так что смысл был ясен. Все в порядке. Нилли жива и вернулась в город. Он мысленно поблагодарил богов.

— Мать Болдиринфа, вы должны пойти со мной, — серьезно проговорил молодой охранник, — это просьба вождя. Ее дочь нуждается в лечении.

— Да. Да, конечно, — улыбнувшись важности юноши, отозвалась жрица. Он был бенгом, как и большинство охранников, медлительным и косноязычным, к этому добавлялась неуклюжесть движений. Но он был очень молод. А это оправдывало многое. — Ты думаешь, я не знала, что меня вызовут? Пролежать четыре дня в этих мерзких болотах, — в каком же состоянии должна быть девочка! Послушай, парень, помоги мне. Я становлюсь огромной, как тварь.

Она протянула руку. Но конвоир с неожиданным усердием и учтивостью обогнул ее стул и обхватил жрицу, пытаясь поднять. Она слегка покачнулась. Но он поддержал ее. Это была нелегкая задача, несмотря на всю его силу. Болдиринфа хихикнула над своей громоздкостью. Плоть нарастала на ней подобно снежному кому, и каждый день добавлялись новые слои. Скоро она будет погребена внутри себя самой и фактически не сможет двигаться. Ее ноги напоминали подушки, а живот — массивный волнистый холм. Правда, ее это мало беспокоило. Она была благодарна богам, позволившим ей так долго прожить, чтобы претерпеть такие изменения, и обеспечившим ее пищей, на основе которой она смогла создать свою безбрежность.

— Вон там, — сказала она. — Эту сумку на столе… дай ее мне…

— Мать Болдиринфа, я могу понести ее.

— Ее не должен носить никто, кроме меня. Подай ее сюда. Вот и славный парень. Тебя ждет карета?

— Во внутреннем дворе.

— Возьми мою руку. Вот так. Как тебя зовут?

— Маджу Самлор, мать Болдиринфа.

Она кивнула:

— Ты давно в охранниках?

— Почти год.

— Убийство вашего капитана — странное дело. Но ведь это не останется безнаказанным?

— Мы ищем убийцу день и ночь, — отозвался Маджу Самлор. Когда она покачнулась, он слегка крякнул, но удержал ее. Осторожно ступая, они направились во внутренний двор. Теперь она покидала свой монастырь уже второй раз за эти два дня, потому что только вчера она присутствовала на совещании, созванном Танианой в Базилике. Для нее было нехарактерно выходить так часто. Движение давалось с трудом. При каждом шаге ее бедра бились друг о друга, груди тянули к земле словно гири. Но она решила, что полезно шевелиться так часто.

Длинная сумка, которую она несла, оказалась более тяжелой ношей, чем она ожидала. Этим утром она наполнила ее всем необходимым для ухода за Нилли Аруиланой: разумеется, там были талисманы Фрита и Муери, но также и тезлы для исцеления, которые были вырезаны из тяжелого дерева; травы и зелье в каменных кувшинах. Возможно, принадлежностей было слишком много, но она умудрилась втиснуться в карету, не уронив сумку.

Ее расположенный на склоне холма монастырь был недалеко от крутой улицы, известной как Муери-Уэй.

Где-то в сотне шагов или чуть дальше на вершине холма находился Дом Муери. Аллея, где убили Кандалимона, проходила между Домом Муери и ее монастырем.

Болдиринфу очень рассердило, что кровь — невинная кровь — была пролита так близко от ее священной территории. Как мог кто-либо, будь он даже сумасшедшим, осмелиться осквернить это место исцеления, бросив на него тень жестокого убийства? Со дня убийства она каждое утро посылала одну из младших жриц к месту преступления для совершения обряда очищения. Но сама туда не ходила. Теперь, кцтда Маджу Самлор потянул вожжи и зенди устремились по улице, она обернулась, чтобы взглянуть на фатальное место.

Похоже, собиралась толпа. Она увидела, что у входа в аллею толпилось около тридцати-сорока человек, а может, и больше. Одни несли сумки с фруктами, другие — букеты цветов или подвернувшуюся под руку зелень — ветки деревьев, по крайней мере было похоже на то. Люди, выходившие из аллеи, были с пустыми руками.