— Я уже поправляюсь, — отозвалась Сипулакинайн.

Жрица скептически посмотрела на супругу торговца зерном.

— Хвала за это Джиссо, — не особо уверенно сказала она.

Они стали вместе поджигать ароматические травы. Таниана наблюдала молча и неподвижно. В дальнем углу, ничего не видя, монотонно молилась старая Фашинатанда. Вверх стал подниматься пурпурный дымок.

— Еще, — потребовала Болдиринфа. — Еще пять веток.

У Сипулакинайн тряслись пуки. Но она подбросила ветки в огонь. Болдиринфа взяла Нилли Аруилану за лодыжки и подержала их. Она чувствовала, что легкие девушки стеснены. Она чувствовала утомленность ее сердца, центр ее души был переохлажден и ослаблен. Нилли Аруилана была достаточно сильной, и эти недуги можно было из нее изгнать.

Дым все больше наполнял комнату.

Теперь богов можно было видеть.

У Болдиринфы имелся огромный опыт в видении Божественной Пятерки. Боги обретали знакомые формы и лица. Муери Утешительница очень напоминала ей Толайри — высокую, статную и красивую женщину. Доинно Разрушитель походил на Харруэла — свирепого краснобородого гиганта. Джиссо был разумным и отдаленным, с редким мехом, делавшим его похожим на человека. Эмакис Поставщица был толстой и веселой. Фрит Целитель был серьезным и хрупким, словно маленький Креш. Теперь они стояли возле нее. Она указала на спавшую девушку, и боги кивнули. Фрит рассказал, что надо делать, и Болдиринфа, несмотря на то что чувствовала беспокойство, без колебаний приготовилась это исполнить.

— Теперь ты должна покинуть комнату, — сказала она Таниане.

— Я…

— В тебе слишком много силы. Нам нужна только больная, старая и толстая женщина.

Таниана разинула было рот, но промолчала. Она одарила Болдиринфу удивленным и, возможно, гневным взглядом и не произнеся ни слова, вышла.

Теперь Болдиринфа стала накладывать целительные мази: одну на губы Нилли Аруиланы, другую — на грудь, третью — между бедрами. Когда тепло кремов из трав стало проникать в кожу, Нилли Аруилана зашевелилась и что-то пробормотала.

— Подведи старуху, — приказала Болдиринфа Си-пулакинайн. — Я хочу, чтобы она села на кровать и положила руки на ноги девочки. Сама садись сюда и держи ее голову на своей груди. Я собираюсь с ней снестись.

Сипулакинайн кивнула. Несмотря на то что сама была еще слаба и неуверенно стояла на ногах, она обняла трясущуюся старуху за плечи и, подведя к кровати, усадила на указанное Болдиринфой место. Потом легла и стала баюкать голову Нилли Аруиланы.

Болдиринфа тяжело переместила свое громоздкое тело, пока ее орган осязания не оказался в пределах досягаемости органа осязания Нилли Аруиланы. Вопрос о том, чтобы она легла рядом с девушкой на кушетку, что считалось обычным положением, отпадал сам собой; но сношение могло осуществляться и другими способами. Она подняла голову и увидела улыбавшуюся Муери и Фрита, поднявшего в знак одобрения руку. Сам Джиссо помог принять ей позицию.

Теперь наступил момент сомнений и тревог.

Болдиринфа была слишком стара, чтобы испытывать страх, однако не была лишена опасений. Однажды она уже сношалась с Нилли Аруиланой, несколько лет назад — как оказалось, это было накануне ее захвата джиками, — когда она пришла к Болдиринфе для традиционного инструктирования в этом деле. Болдиринфа не забыла того сношения.

В тот раз Болдиринфа не ожидала ничего дурного, кроме обычного ребяческого хаоса первого сношения, возникающего в результате мучительных попыток нежной, несформировавшейся, уязвимой, юной души сфокусироваться в запутанности новых интимных отношений; но вместо этого, когда союз их душ осуществился, Нилли Аруилана проявила себя сильной и неистовой, такой же твердой и устойчивой, как какая-нибудь машина из блестящего металла. Было пугающим встретить подобную силу в столь юной особе. Их сношение истощило Болдиринфу. Она предполагала, что когда-нибудь это повторится еще раз, но не торопилась.

Но Пятерка требовала именного этого. Болдиринфа прикоснулась органом осязания к органу осязания находившейся без сознания девушки и начала причастие.

Душа девушки была отдаленной и ускользающей. Моментами Болдиринфа чувствовала, что не в состоянии ее коснуться: дух Нилли Аруиланы ускользал, отделяясь от тела. Но Фашинатанда и Сипулакинайн служили барьерами, предотвращавшими этот уход. Они сдерживали его. И понемногу Болдиринфе удалось окружить ее и увлечь в просторные объятия.

Теперь дремавшая суть с радостью открылась ей.

Душа девушки оказалась на этот раз глубже, необычнее и богаче, чем четыре года назад. Тогда Нилли Аруилана была девочкой, а теперь — женщиной со всем, что подразумевала глубина этого слова. Она спаривалась; она сношалась, она любила.

И она приняла Божественную Пятерку.

Это было удивительным! В прошлый раз у Нилли Аруиланы не было и капли веры. Для современной молодежи подобная безбожность явление нередкое, но ранее безразличие к доброжелательности богов со стороны Нилли Аруиланы не было простым: она просто изолировалась от этого и открыто отвергала.

Но вот, к своему великому удивлению, Болдиринфа почувствовала в душе девушки существование Пятерки. Можно было не сомневаться в их присутствии, новом и свежем. Там были ауры всех: Фрита и Эмакис, Муери и Доинно, и, разумеется, Джиссо Покровителя, отбрасывающего на проходы и каналы ее души свет набожности, — Болдиринфа этого не ожидала. В девушке горел их священный огонь, и это было все, почти все, что удерживало ее в этой жизни. Возможно, они явились к ней, когда она лежала в болоте на грани смерти.

Однако Гнездо присутствовало в ней тоже. В ней присутствовала Королева.

Болдиринфа ощущала огромную, неимоверную чуждую силу монарха насекомых, окружавшую и просачивавшуюся в каждую сферу духа девушки, проникавшую даже в ауры Пятерки, что по своей неправдоподобности напоминало богохульство. Джикский свет пылал подобно гневному пожару. Джикские туманы окутывали душу Нилли Аруиланы. Цепкие лапы с когтями царили повсюду. Разумеется, это было нечто, что произошло с ней во время ее плена. Жрице пришлось побороться, чтобы предохранить себя от этих тайн или от того, чтобы не быть в них втянутой.

Но она зналД, что делать. Она находилась здесь для того, чтобы лечить. С помощью богов она изгонит дьявола.

Она без колебаний приступила к исполнению своих обязанностей. Она боролась с темным существом внутри дочери вождя. Она наносила по нему удары, пронзала насквозь, ранила до самого сердца. Похоже, оно просыпалось. Его лапы яростно забились. Жрица выдернула одну лапу, потом другую, потом еще одну, правда они быстро прорастали вновь. Существо давало отпор с холодной и злорадной яростью, отбрасывая ее решетками силы, осыпая потоками ледяного пламени. Но она устояла под этим натиском. Всю свою жизнь она посвятила приготовлениям к этому моменту. Медлительный, невидимый монстр шевелился, поднимался и нападал вновь и вновь, но Болдиринфа каждый раз подавляла его; он прыгал снова — и снова был повергнут. Тогда жрица придумала новое оружие и бросилась в атаку, использовав всю свою силу.

Существо медленно, и неохотно попятилось в глубь души девушки и заползло в устроенное там логово. Это не означало, что оно сдалось, но оно отступило. Появилась надежда, что Нилли Аруилана завершит сражение сама. Болдиринфа сделала все возможное.

— Прошу тебя, возьми ее под свою опеку, — попросила жрица Фрита, — и дай ей силу.

— Да, я сделаю это, — отозвался бог.

— И вы, Доинно, Эмакис, Муери, Джиссо.

— Да, — в свою очередь произнес каждый из них.

Болдиринфа сделала им проход, и боги вошли в девушку, объединившись со своими ударами, которые уже существовали внутри ее. Они поддерживали Нилли Аруилану там, где она ослабела; восстановили там, где она лишилась сил, и наполнили, где она осушилась.

Затем один за другим ушли.

Последней уходила Муери, которая остановилась и прикоснулась к душе Болдиринфы, обняв ее почти так же нежно, как это делала Толайри много лет назад. После чего Муери тоже исчезла.