— Я неправильно выразился? — фон Сондербург нервно потер руки. — О, дорогой, я очень сожалею. Это такая изолированная планета — так редко появляются возможности… Поверьте, сэр, мы только внешне такие неотесанные. В Городе, по крайней мере, царит просвещенный передовой дух абсолютной лояльности по отношению к Империи, которая…

— Я подумал всего лишь о том, что в случае, подобном вашему, когда единственные терране на планете — это резидент и его семья, стоило бы назначить мужчину на этот пост.

Флэндри посмотрел вниз. Это был старый город, как будто случайно выросший на уступах скал, с крутыми улочками, заполненными пешеходами, машин и флайеров было немного.

Кругом, однако, виднелись большие, современно оборудованные и полные судов доки. Он обнаружил все — от пластиковых пирог до гигантских подводных лодок В основном суда были парусные, что говорило о неторопливой эстетически-ориентированной культуре, но их совершенные в смысле гидродинамики линии свидетельствовали о том, что практической эффективности также придавалось большое значение. Мощный буксир покидал залив с длинным хвостом нагруженных барж. Широко использовался воздушный транспорт. В другом месте Флэндри узнал комплекс больших, перерабатывающих морскую воду насосных станций с примыкающими фабриками. Двухкорпусное грузовое судно разгружало тюки — с морской травой? — очевидно, для завода пластмасс. «Итак, — подумал он, — большая часть жителей Ньянзы занимается рыболовством, охотой и хозяйничает в океане, покрывающем всю планету; сырье поступает на этот единственный остров, который снабжает металлами, химическим топливом, синтетическими стройматериалами и смолами, и стеклом, и волокнами, и машинами». Флэндри был достаточно знаком с пелагической, или морской, культурой; в наиболее перенаселенных мирах все чаще возвращались в конце концов в родную водную стихию. Но эти здесь сразу начали как моряки. Могло получиться интересное общество…

Голос фон Сондербурга привлек его внимание:

— Ну конечно, несчастный мастер Баннерджи был мужчиной. Я просто ссылаюсь на его, э-э… вдову, бедную леди Варвару. Она — урожденная Эйре, ну, вы знаете — Эйрсы из Антарктики. Она перенесла свою утрату как подобает представителям настоящей имперской аристократии; да, мы можем гордиться, что нами управлял последний муж леди Варвары Эйре Баннерджи.

Флэндри построил фразу так, чтобы сохранить иллюзию своей осведомленности:

— Известно точное время его смерти?

— Нет, сэр. Вы можете попытаться узнать в городской полиции, но боюсь, Даже они не имеют точной информации. Это случилось прошлой ночью, он уже отдыхал. Видите ли, сэр, у нас нет ваших передовых полицейских методов. Удар гарпуна — ох, что за способ найти последний покой, — фон Сондербурга тихо передернуло.

— Орудие убийства не нашли? — бесстрастно осведомился Флэндри.

— Нет, по-моему, сэр. Убийца принес его с собой, знаете, такой… портативный. Он, должно быть, забрался по стене, используя ботинки с вакуумными присосками или перекидной крюк, чтобы зацепиться за подоконник и… его превосходительство крепко спал, а его супруга предпочитала отдельную спальню. Само собой разумеется, сэр, убийца не проходил через дом, чтобы добраться до уединенной комнаты мастера Баннерджи. Все слуги — урожденные технари, а ни один технарь никогда и помыслить бы даже…

Перед их взором возник дворец резидента, окруженный английским садом. Постройке было лет семьдесят пять, но металл и тонированный пластик этой надменной архитектуры по-прежнему составляли вопиющий контраст с массой дешевых многоквартирных домов рядовой застройки. Когда аэрокар приземлился, Флэндри заметил, что население Города в основном представлено людьми европейского типа, со смуглой кожей. Толпы их заполняли улочки, звенящие детскими голосами; толстые растрепанные женщины торговались, возбужденно размахивая руками; те из мужчин, что не работали на производстве, сидели в неприглядных унылых магазинчиках. На посту возле дворцовых ворот стояли двое местных полицейских в шлемах и защитных жилетах. Это были высокие африканцы, без задержки пускавшие в ход электрические дубинки шокового действия в случае проявления неуважения к законной власти.

Внешность леди Варвары также напоминала о европейском происхождении, хотя примесь китайской крови в родословной Эйрсов проявлялась в ее темных волосах и тонкокостности. Само совершенство, она предстала перед Флэндри в простом белом траурном платье на фоне стереопортрета своего мужа в полный рост. Харри Чандра Баннерджи был маленьким терранином средних лет, с коричневой кожей и мудрыми глазами; без сомнения, типичный законопослушный, совестливый, суетливый служака, чьи мечты о рыцарстве умирали медленно день за днем. А сейчас он и сам был убит.

Флэндри склонился над хрупкой рукой леди Варвары.

— Ваша честь, — сказал он, — примите мое самое сердечное сочувствие и даруйте мне прощение за то, что я вторгаюсь к вам в момент такой утраты.

— Я рада, что вы пришли, — прошептала она. — Так рада. Ее потрясающая искренность чуть не заставила Флэндри позабыть о великосветских манерах. Он сделал шаг назад, снова согнувшись в ритуальном поклоне:

— Вы можете больше не беспокоиться, ваша честь. Позвольте мне снестись с властями.

— С властями! — се голос зазвенел и отозвался эхом в тонких стенках нескольких хрустальных сосудов явно тегеранского происхождения. Хотя в целом интерьер, полный прихотливой игры линий, был выдержан в стиле, который приобретало искусство, веками развивавшееся вдали от терранской цивилизации. — Какими властями? С вами есть люди?

— Нет.

Флэндри огляделся вокруг: комната, вытянутая в длину, с низким потолком. Вышколенный дворецкий бесшумно поставил графин и фужеры возле стеклянной трельяжной стенки, обращенной в cад. Затем он вышел, оставив их, как казалось, наедине. Флэндри достал сигареты, перевел взгляд на женщину и вопрошающе поднял брови. Он видел, что она моложе его.

Ее бесцветные губы сложились в улыбку.

— Благодарю вас, — сказала она так тихо, что он почти не услышал..

— А? За что, ваша честь? Боюсь, мое присутствие — сомнительное удовольствие.

— О нет, — отозвалась она.

Она приблизилась. Ее поведение было не совсем естественным: то слишком дружелюбным и спокойным для недавней вдовы, то внезапно й резко каким-то диковатым. «Большая доза мистицина, — догадался он. — Совершенно в духе представителей высшего класса Империи: воздвигать стены из химии, чтобы справиться с горем, или страхом, или… А что ты делаешь, когда стены рушатся?» — подумал он.

— О нет, — повторила леди Варвара. Она говорила быстро, на повышенных тонах. — Возможно, вы не понимаете, капитан. Вы — первый терранин, которого я вижу, не считая мужа, впервые за… сколько же лет? Около трех ньянзанских лет, это почти четыре терранских. И потом, это были краснолицые военные посланники с обычными проверками. Кого мы видели кроме них? Губернатор Города и его офицеры делали несколько звонков вежливости в год. Морское начальство тоже обязано было навещать нас, вы понимаете, и не для того, чтобы снискать любовь или получить привилегии — просто потому, что было бы ниже их достоинства не соблюдать формальностей. Их достоинство! — ее щеки пылали.

Она стояла вплотную к нему, глядя снизу вверх, сжав кулаки так, что кожа на суставах пальцев натянулась, придавая им сходство с птичьими лапками.

— Как бы вы себя чувствовали, если бы вас вынудили терпеть присутствие незваного гостя?

— Итак, Империя непопулярна здесь? — пробормотал Флэндри.

— Я не знаю, — утомленно отозвалась она. — Право, не знаю. Все, что я знаю, — единственные люди, которых мы видели регулярно, наши единственные друзья — о Господи! Друзья! — были неотесанные простолюдины, мозгляки.

— Кто, моя госпожа?

— Это здешние горожане — технари. Розовощекие. Зовите их, как хотите. Как этот маленький жирный фон Сондербург. — Она снова вскрикнула: — Знаете ли вы, капитан, что значит общаться только с низшими классами? Это накладывает отпечаток и на вас. Ваша душа становится сальной. Фон Сондербург сейчас… всегда заискивал перед Харри Чандрой… он ни разу не прикурил сигару в моем присутствии, не спросив моего разрешений, причем в самой тяжеловесной форме — в одних и тех же выражениях, я слышала их миллион раз, хоть вой: «Моя госпожа не возражает, если я закурю?» — Варвара кружила вокруг него. Ее обнаженные плечи вздрагивали. — «Моя госпожа не возражает? Моя госпожа не возражает?» И вот вы пришли, капитан. Клянусь, ваши легкие все еще заполнены воздухом Терры… вы пришли и вынули портсигар, и приподняли брови — вот так! Ничего более. Жест, которым мы все пользуемся дома. Обычай, предполагающий, что у меня есть глаза, способные видеть вас, и разум, чтобы знать, чего вы хотите. Добро пожаловать, капитан Флэндри, будьте как дома! — она схватилась за решетку стенки обеими руками и уставилась в сад. — Вы с Терры, — прошептала она. — Я приду к вам ночью, в любое время, прямо сейчас, если хотите, просто потому, что вы терранин.