Флэндри постучал сигаретой о ноготь большого пальца, зажег ее и глубоко затянулся. Он глянул в печальные карие глаза Харри Чандры Баннерджи и Произнес про себя: «Прости, старина. Я не кладбищенский вор и сделаю все, что смогу, чтобы избежать этого, но моя работа требует такта. Ради Империи и Расы!»

— Мне жаль, что я появился не вовремя, вы так утомлены, ваша честь, — сказал он. — Конечно, я сделаю все возможное, чтобы вас приняли в Управлении провинции, и если вы хотите вернуться домой…

— После всех этих лет, — пробормотала она, — кого я там знаю?

— А-а… могу я предложить моей госпоже немного отдохнуть? Сигнал внутренней связи спас их обоих. Варвара нетвердо произнесла: «Слушаю», и притяжение между ними исчезло. Раздался голос дворецкого:

— Прошу прощения, мадам, но я получил известие о прибытии одной известной здешней персоны. Просить перенести встречу?

— О… я не знаю, — ответила Варвара безжизненным тоном. Она не смотрела на Флэндри. — Кто это?

— Леди Тесса Хурн, мадам, сиятельная владычица Литтл Скуа в Джарново.

Когда они достигли Зурийского Течения, вода, которая до этого была совершенно синей, окрасилась пурпуром и покрылась пеной, сверкавшей как снег.

— Здесь, за Железной Отмелью, течение поворачивает на север и уходит дальше, мимо Рифов Скорби, — заметила Тесса Хурн. — Это прибавляет нам несколько узлов скорости. Хотя нам веда некуда спешить, не так ли?

Флэндри, прищурясь, глядел на здешний неправдоподобный горизонт через темные контактные линзы. Солнечный свет дробился и множился мириадами маленьких смеющихся волн.

— Видимо, цвет зависит от планктона, — сказал он.

— От планктоноподобных организмов, — поправила Тесса. — Мы не на Терре, капитан. Но, да — этим питается макрель, тем — рачки, а мы используем и то и другое. — Она указала рукой: — Вон там флаги с полосами Дилоло, поделенные на четыре части, это рыбачьи лодки принца Акуанта.

Глаза Флэндри слепило от солнца, и он едва различал суденышки в этом немилосердном сияний. Как только ветер спал, на корабле Тессы Хурн заработал вспомогательный двигатель, и теперь над ними не было тени, которую давали большие паруса. Парусиновый тент был растянут над палубой, и мускулистые матросы, похожие на выточенные из черного дерева статуи молодых богов, растянулись под ним. Иногда оттуда раздавались жуткие звуки волынки. Терранин много бы дал хотя бы за часть этой тени. Но Тесса Хурн стояла здесь, на Корме, и он должен был не ударить в грязь лицом. Это было своего рода состязание в выносливости, и все преимущества были явно на ее стороне.

— Ваши люди тоже здесь рыбачат? — спросил он.

— Немного, — она кивнула. — Но в основном мы из Джарново плаваем на запад и на север, охотимся с гарпунами на морских чудовищ. Ха, эти бледнокожие никогда не могут быстро загарпунить зверя, если он больше их корабля; да и задора у них маловато. Есть и другие занятия — Тчака Крюгер, например, выращивает бобовые водоросли на небольшом участке в Малых Саргассах. Должна заметить, у нас не только простолюдины, но и некоторые прирожденные капитаны вынуждены бродить по отмелям в поисках раковин или нырять за моллюсками на дно. Еще у нас есть плотники, ткачи, инженеры, медики, машинисты — все профессии, какие надо; а еще разные фигляры, и мимы, хотя большая часть представлений дается бродячими актерами. Они приплывают сюда на лодках — бездарный сумасшедший народец, — появляются, когда им в голову взбредет, — она передернула плечами. — Командор может перечислить вам все профессии, если хотите, начальник.

Флэндри посмотрел на нее скорее с озабоченностью, чем с удовольствием. Он не понял пока, как она к нему относится: было ли это презрением или всего лишь ненавистью?

Почти все моряки на Ньянзе были африканцами по происхождению. Это означало, что в прошлом, когда еще существовали более или менее чистые расы, примерно три четверти их предков были негроидами. В этом мире света, активность воздействия которого была несравнима с терранской и ещё более усугублялась отражением от водной глади, произошел естественный отбор в пользу людей с темным цветом кожи; здесь, вне Города на Алтле, светлая кожа сразу выдавала чужака. В мелочах игра генов проявлялась довольно разнообразно, но курчавые волосы, широкие носы и полные губы составляли основу генотипа, хотя было и множество исключений. У Тессы были сильно вьющиеся, мягкой шапкой окружавшие голову волосы, широкие ноздри и лицо с высоко изогнутыми бровями, переносица была с горбинкой. Если бы не взгляд, полный врожденной надменности, лицо ее было бы чрезвычайно красиво. В остальном она была еще большим совершенством: почти такая же высокая, как Флэндри, полногрудая, с тонкой талией и мускулистая, как сиамская кошка. Золотой медальон у нее на лбу свидетельствовал о высоком положении, на поясе висел нож, а за спиной неизменно — акваланг… Он, впрочем, не скрывал достоинств ее фигуры. Но даже одетая, когда в перьях, мантии и радужном плаще она входила в резидентский дворец, Тесса являла собой воплощенный вызов.

«Хотя, — подумал Доминик Флэндри, — слово "сногсшибательный" имеет два значения. И я не намерен пасовать перед сиятельной владычицей Литтл Скуа».

Он осторожно спросил:

— А технари, откуда они родом?

— А, эти, — легкая усмешка мелькнула на ее красивых губах. — Видите ли, когда Ньянзу начали заселять, на Алтле народу все прибывало, места стало не хватать, поэтому люди начали осваивать океан. Это обеспечивало такой достаток, что вскоре мало кто хотел работать на земле. Поэтому образовалось довольно много вакансий и — о! — Ньянза просто закишел всяким сбродом. Большинство приехали с Дойчвельта, так уж получилось. Когда их стало слишком много — а они еще и размножались, — мы перекрыли им кислород, чтобы они не смели становиться моряками, у них начинались кожные болезни, а Алтла — небольшое пространство.

— Я думаю, они могли бы приобрести влияние на планете, что в случае коренных улучшений…

— Нет, капитан. Алтла и ее окрестности находятся в совместном владении настоящих представителей ньянзанского народа. Технари всего лишь наемники. Хотя, сказать но правде, они ловко управляются с финансами, и на их банковских счетах часто больше денег, чем у многих капитанов судов. Вот почему мы запрещаем им быть судовладельцами.

Флэндри оглядел себя. Он избегал носить заурядную униформу. Его костюм состоял из сшитых на заказ блузы, брюк, офицерского пояса, а также фуражки с крылышками и сияющей эмблемой Империи. Но он не мог отрицать того очевидного факта, что культура, которой он сам принадлежал, имела больше сходства с культурой мозгляков-технарей. Тем не менее, если имперский агент зачастую вызывал к себе ненависть, позволить себе быть презираемым он не мог. Посему Флэндри приподнял бровь («Сардоническое выражение номер 22-С», — подумал он при этом) и сказал, растягивая слова:

— Понятно. Вы боитесь, что, как существа более разумные, они в конце концов завладеют всеми кораблями на планете?

Благодаря гладкой, лоснящейся черной коже было незаметно, Вспыхнула ли она, но ее губы плотно сжались, а рука легла на нож. Он подумал, что от морского дна его отделяет немногое — стоит ей подать знак команде. Наконец она воскликнула:

— Что же, на Терре появилась новая мода — оскорблять хозяйку? Вы же сами отлично понимаете, что речь идет не о врожденных способностях, а о приобретенном искусстве. Мозгляки от рождения культивируют обращение с деньгами. Но кто из них может справиться с корабельными снастями или хотя бы назвать морские пути? Вы-то сами — можете?

Хотя Флэндри умышленно задал ей этот вопрос, продолжать в том же духе он отказался.

— Ладно, — сказал он, — Империя старается уважать местные законы и обычаи. Только вопиюще нецивилизованная практика недопустима.

Это уязвило ее, она взяла себя в руки. Большинство жителей колоний болезненно воспринимали свою изоляцию от основного русла развития Галактики. Они не отдавали себе отчета в том, что их сообщества совсем не были отсталыми в определенных отношениях — часто они были даже здоровее — почему так происходило, неизвестно; ответ на это лежал где-то в глубинах человеческого подсознания. Но сам факт можно было использовать.