Ааргард стиснул кулаки и шумно выдохнул. Теперь все… Шессариэль принадлежит Кросстиссу… навсегда…

— Не спится? — хрипло спросил Ааргард и обернулся к нагу.

— Наоборот, очень даже, — тот потянулся и, сложив руки на груди, замер рядом.

— Все хотел спросить, — вдруг оскалился в ухмылке дракон, — Как ты умудрился не убить того темного эльфа?

Кросстисс метнул на него возмущенный взгляд:

— Также, как и тебя в свое время, — мрачно ответил он. — В твоем случае это было сложнее.

— Но я ее просто поцеловал, а у него было все!

— Тебе этого было мало.

— И ты заметил? — не унимался дракон. — Ей понравился черный парень! Реар, кажется…

— Я все еще могу передумать на твой счет, Ааргард… — угрожающе тихо проговорил Кросстисс, при этом пламя полыхнуло в его глазах, — не зли меня, прошу. Мне это далось тяжело. Удержало только то, что он не знал ничего, а когда понял — просто ушел.

— Я бы тоже ушел!!! — прорычал дракон и вскочил с песка, — только вот ошейник давит!

Он картинно схватился за воротник куртки и оттянул его так, что тот чуть не треснул. Кросстисс покачал головой:

— Тебе бы его преданность и упорство, давно бы избавился от своего ошейника и восстановился в Хранителях! — прорычал он.

Мужчины напряженно застыли друг напротив друга. Кросстисс взирал на дракона из-под бровей, Ааргард обиженно сопел.

— Прости, — вдруг качнул головой наг, выравнивая дыхание, — я понимаю, как это тяжело для тебя…

Ааргард пристально посмотрел в глаза Кросстиссу, потом ухмыльнулся:

— Какой ты, к демонам, Черный… — покачал он головой.

Кросстисс оскалился в хищной улыбке:

— Такой же, как ты — Белый.

Они глянули друг на друга и невесело рассмеялись.

— Теперь я могу светить своей физиономией на все четыре стороны? — скептически уточнил дракон.

Наг пожал плечами и кивнул.

— Почему? — насторожился Ааргард.

— Как думаешь, сколько времени понадобится Кайтиффу, чтобы понять, что именно держит меня в равновесии и не дает мне с треском к нему провалиться?

Дракон напряженно сверлил его взглядом.

— Он видел Шессариэль, — подсказал наг.

Его собеседник раздраженно зарычал и выругался. Кросстисс кивнул.

— Териасстрисс был прав, убрав в свое время Шесс из моих воспоминаний, — добавил он, — и из моей жизни…

Ааргард досадливо хмыкнул:

— Кайтифф все не отстанет…

— Тем более сейчас, когда мир начинает трещать по швам…

— Ему не хватает только тебя, — хмуро подытожил дракон.

Кросстисс не ответил, задумчиво опустив взгляд на ластящееся к нему море. Ааргард ходил взад — вперед по кромке воды, поглядывая на нага:

— Хорошо, сделаю все, что смогу, — кивнул он, — глаз с нее не спущу.

Кросстисс усмехнулся.

— Только может не стоит вообще переться в храм? — зло выпалил дракон. — Не пойдут демоны на крайние меры! Попугают, как обычно, чтобы не забывали про них… И Белым в этом храме я тоже не доверяю!

Наг взирал на море, щурясь на встающее солнце:

— Посмотрим…

Маленькая розовая ножка с опаской высунулась из-под одеяла, спустилась с кровати и тронула пальчиком каменный пол. И тут же, взвизгнув, спряталась обратно.

— Ассиль! Просыпайся! — как сквозь пелену слышится женский голос, потом четче, — Сегодня возвращается отец!

Теперь уже обе ножки выпрыгивают с кровати и, не смотря на стылый пол, несутся куда-то.

— Мама! Мааам! — слышится детский голосок, перед глазами мелькает окошко в спальне слева, распахнутая дверь впереди, перила, и направо, по лестнице вниз. Взгляд падает на большое от пола окно в столовой. За окном — чудесный захватывающий вид на снежные горные вершины в лучах встающего солнца! Края окна покрыты причудливыми морозными узорами, но девочка проносится мимо, следуя повороту лестницы и бежит по ступенькам до самого низа.

— Ассиль! — слышится женский голос совсем уже близко. Крепкие женские руки перехватывают девочку на бегу и поднимают на руки. — Сколько раз говорила тебе, что нельзя так быстро бегать по лестнице!

Перед взором возникает лицо… Какое же оно красивое! Огромные бездонные глаза, прозрачные, как льдинки, тонкие черты лица, округлые мягкие скулы с россыпью задорных веснушек. Сейчас обладательница этого прекрасного лица была взволнована, брови возмущенно изогнуты, губы плотно сжаты.

— Ассиль, жди меня! Никогда сама так не сбегай вниз! — говорила она, — Поняла?

Девочка молчала, и, кажется, улыбалась. Губы женщины дрогнули и сдались: она улыбнулась в ответ. — Давай, пошли одеваться и завтракать! Отец должен скоро вернутся! Выйдем им навстречу.

— Мам, — пискнул детский голосок. Девочка прижалась к женщине и ткнулась носом в ворот ее широкой мужской рубашки, — Там же холодно…

Женщина рассмеялась:

— Зайчонок, там еще и не начались холода! Осень же! Только снежком чуть и припорошило тропки…

— Ножкам холодно, — канючила девочка.

— Ножки оденем теплее! — возразила ей мать. — Привыкай! Скоро и спать будешь в носочках.

Она рассмеялась, подхватила ребенка и направилась вверх по лестнице, весело приговаривая:

— Отец наконец возвращается! Целое лето его не видели! — она стиснула девочку в руках и прижала к себе, — Я так соскучилась.

Ее голос дрогнул, дыхание сбилось.

— Маам, — подала девочка голос, — а я с ним пойду?

Женщина внесла малышку обратно в комнату и усадила на кровать.

— Нет, зайчонок, — она повернулась к маленькому шкафчику из белесого дерева и открыла его створки. Те скрипнули, причудливо заполнив на миг утреннюю тишину. — Они спускаются в долину каждое лето и уходят далеко-далеко…

Женщина выбрала теплую рубашечку и вязаные штанишки, к ним — пару вязаных носок и пару пушистых серых, чтобы теплее было.

— А там очень опасно, — драматически понизила она голос, стягивая ночную сорочку с заворожённого ребенка, — там живут невиданные звери…

— Страшные? — едва просунув голову в рубашку, вопросила девочка.

— Страшные, — кивнула мать, помогая пролазить ручкам в рукава, — и не очень. Всяких много. Только взрослым под силу с ними договориться…

Девочка подозрительно затихла, и лишь сосредоточено сопела, выдавая напряженный мыслительный процесс. Вскоре она была укутана с ног до головы, и стояла, рассматривая шерстяные помпончики на теплых сапожках.

— Мааам, — подала она голос, когда женщина взяла ее за руку и повела к двери, — но ведь я тоже вырасту…

Картинка внезапно начала таять, голоса звучали все глуше.

— Вырастешь, — донеслось до нее вновь как будто издалека.

Дверь перед ней распахнулась, и в глаза ударило ослепительным белым светом…

Дельфи глубоко вздохнула и окончательно проснулась. Глаза, казалось, еще побаливали, ослепленные светом, отражённым от заснеженной земли… Она потерла их руками, села и медленно огляделась.

Лампы за ночь догорели, и вместе с их ароматом растаяло и очарование вчерашнего дня. Холодный утренний ветерок врывался в пещеру, теребя гирлянды цветов и пуская волны мурашек по коже. Дельфи поежилась и, закутавшись в покрывало, опустила ноги на бархатный ковер. Перед глазами вновь промчалось воспоминание о странном сне… Она потерла озябшие плечи и направилась к выходу.

Погода портилась. Из-за горного хребта со стороны степи тянулись серые облака, море словно выцвело и потемнело под ними. Дельфи вышла на пляж и оглянулась. Было еще довольно рано. Цветные палатки в отдалении безмолвствовали, и она решила прогуляться по берегу. Но едва она сделала несколько шагов в обратную от лагеря сторону, ее настигло ощущение чужого присутствия…

— Доброе утро, — прошелестел хриплый мужской голос рядом.

Дельфи не спешила оборачиваться. Этот голос, подкравшийся к ней вновь из-за спины, что-то ей смутно напоминал… Как тот сон, что она видела сегодня… Это ускользающее ощущение ужасно раздражало. Кажется, что вот оно, перед носом, но стоило начать сильнее прислушиваться к себе, и оно исчезало… Дельфи обернулась.