Кейт закусила губу.

Джек снова выругался. Проклятье, ему ничего не остается, как быть по возможности безжалостным с Кейт, чтобы потушить это мягкое сияние, которым всякий раз лучится ее взгляд, останавливаясь на нем. Он не мог предложить ей будущего. Истинная правда, он даже не мог потанцевать с ней, а Кейт Фарли прямо-таки создана для танцев, девушка-пушинка. Не может же он позволить ей похоронить себя в беспросветной нищете, тем более что она и понятия не имеет, чего лишается.

Она никогда не бывала в Лондоне, никогда не танцевала в предрассветный час на пышном балу в объятиях красавцев, поочередно сменяющих друг друга, никогда не посещала оперу, Ковент-Гарден [38], Друри-Лейн [39], Олмакс [40]. Но видела смерть, чересчур много смертей, а та жизнь, которую могли предложить ей его бабушка и Лондон, ей была неведома. Ее может ожидать блестящее будущее; и если жестокие слова – это то, что заставит ее отправиться в столицу, тогда он их произнесет.

– Я не исключение. Возможно, я и изуродованный калека… – Кейт передернуло от неприкрытой ненависти к самому себе, прозвучавшей в его голосе, – но я все еще мужчина, с мужскими потребностями. – Он помолчал, чтобы до нее дошел смысл слов. – И у меня уже давно не было женщины, Кейт. Очень давно. И дело в том… в этом. Все дело в этом. Вы меня понимаете? Я бы никогда не прикоснулся к вам, никогда бы не поцеловал, но я был пьян, и у меня сто лет не было женщины, вот и не сдержался.

Он отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза.

Кейт уставилась на тряпку и медленно скомкала ее. Она принялась натирать ближайшую полку. Ему надо было напиться, чтобы захотеть прикоснуться к ней? Именно об этом он толкует? Она для него любая? Всего лишь женщина, оказавшаяся под рукой? Горькие, жестокие слова, но в конечном итоге Кейт поняла, что они не расстроили ее так, как должны бы.

Просто в глубине души она ему не верила.

Если ему всего-навсего нужна доступная женщина, тогда почему он не донимал Милли или Флоренс? Или девицу из таверны, где частенько пропадал, – говорят, она еще та штучка. Нет, что бы там Джек Карстерз о ней ни думал, доступной женщиной он ее не считал. И на пьяное состояние он зря грешил: оно лишь усугубило непростую ситуацию, но не более того.

– К концу недели вы закончите все необходимые приготовления для отъезда в Лондон.

Казалось, слова его доносились откуда-то издалека.

– Нет, – прекратив бессмысленное натирание, кинула Кейт через плечо.

У нее не было ни малейшего желания становиться предметом насмешек высшего света. Ни за что, пока у нее есть выбор. И кроме того, она ведь дала слово его бабушке.

Джек недоверчиво переспросил:

– Вы сказали «нет», я не ослышался?

– Не ослышались, – спокойно ответила она. – Я не намерена уезжать.

– Женщина, да в своем ли вы уме? – пророкотал он. – И это после того, что я сейчас сказал? Все равно собираетесь остаться? Рискуя быть обесчещенной?

Иронично скривив губы, Кейт свернула тряпку для пыли в тугой узел. Можно ли быть обесчещенной дважды? Спорный вопрос.

– Вы что не слышали, о чем я говорил, глупая вы девчонка?! – Карстерз схватил ее за плечи и развернул к себе. – Если вы останетесь, то рискуете расстаться с девственностью! Да что, черт возьми, с вами такое?

Кейт вывернулась из его крепкой хватки и стала приглаживать юбку, словно пташка, только-только спасшаяся от кота, – перышки.

Джек прищурился, черты его лица ожесточились.

– Может, таков ваш план?

– Вы о чем?

– Соблазнить и попытаться поймать меня в брачные сети, – медленно произнес он.

– Соблазнить вас?

Кейт задохнулась от негодования.

– А разве не это имело место? Уверен, тут не обошлось без моей бабушки: она тоже приложила к плану свой хитрый коготок. – Он резко рассмеялся. – Да, все верно. Никаких сомнений, вы обе хорошенько продумали, как обстряпать это дельце.

– Да как вы смеете?!

Джек продолжил, не обратив на нее внимания:

– О, господи, каким я был глупцом. Все же ясно, как дважды два. Не успела моя помолвка с Джулией отойти в прошлое, как, откуда ни возьмись, появляется моя бабушка, озабоченная холостяцким положением внука. Она сваливает на меня бедную сиротку Кейт, надеясь, что я, не моргнув глазом, подберу ее и сделаю своей. Ха! Двух зайцев одним махом! – Он зыркнул на Кейт. – Только ничего из этого не выйдет: ваши козни раскрыты. Так просто меня вам не поймать, мисс Фарли; жениться на вас я не намерен.

– А я вовсе и не собираюсьза вас замуж, мистер Карстерз! – Над Кейт возобладал ее неукротимый нрав. – Никогда, ни при каких обстоятельствахя бы не опустилась до такого подлого замысла, а вы… вы – неимоверный наглец, если строите подобные предположения. Это совершеннейшая нелепость, и я требую немедленных извинений – и передо мной, и перед вашей бабушкой. Уверена, она ни за что не станет плести столь грязные интриги!

– Согласен, не грязные, гораздо точнее сказать – бесконечные.

Кейт пропустила его замечание мимо ушей:

– И как вы посмели обвинить меня в попытке соблазнить вас? Ведь именно вы хватаете меня и распускаете руки с тех самых пор, как я сюда попала, ежеминутно досаждаете мне, когда я всего лишь пытаюсь привести в порядок этот дом, – закончила она целомудренно, пусть и покривив душой.

– О, так значит, я вас хватал и распускал руки, да? А кто приставал ко мне в моей собственной комнате посреди ночи?

Кейт топнула ногой:

– Ничего подобного я не делала! Да как вы смеете даже предполагать такое?!

– Хорошо, в кабинете наверху. Вы прокрались туда, зная, что я под хмельком, и начали меня соблазнять.

– Я не кралась! Не кралась! – возмутилась Кейт. – И вы были вовсе не «под хмельком», как поэтично выразились, а просто-напросто напились!Горький пропойца! И если воображаете, будто я пыталась вас соблазнить, отбирая отраву, которую вы лакали, тогда у вас очень странное представление о соблазнении, и не удивительно, что Джулия, кем бы она ни была, вас бросила!

– Не вмешивайте ее сюда, – прорычал он.

– С удовольствием.

Кейт вскинула голову, сожалея, что почти ничего не знает о его бывшей невесте.

– Что же касается так называемой «склонности распускать руки», о которой вы столь неодобрительно отзываетесь, как-то я не заметил, чтобы вы этому героически сопротивлялись. И насколько мне помнится, именно я всякий раз останавливался, а вовсе не вы.

Запылав ярким румянцем, Кейт не нашла достойного ответа. Разумеется, она не прерывала его объятий. Ему прекрасно известно, что от его поцелуев в ней остается столько же твердости, сколь в бланманже [41], а желание что бы то ни было останавливать совершенно улетучивается. Но как… как же оскорбительнос его стороны поддевать ее этим. Кейт охватило беспомощное негодование.

На лице Джека появилась легкая понимающая улыбка.

– О, да вы прямо вне себя от ярости! – выкрикнула она. – К вашему сведению, я не намеренавыходить замуж. Ни за вас! Ни за кого! И никогда!

– Вздор!

– Вовсе не вздор, а чистая правда – так уж вышло.

Он смотрел на нее из-под грозных черных бровей. Уже не в первый раз она несет эту околесицу. Представить Кейт всю жизнь живущей старой девой не проще, чем допустить, что он может летать.

– Но почему, мисс Фарли? Я уже слышал от вас это заявление, но вы должны привести убедительные доводы. Мне прекрасно известно, чего хотят женщины… – Джеку не удалось избежать насмешки в голосе, -…богатства, красиво обставленного дома, положения в обществе, восхищения и влюбленного до безумия олуха на блюдечке. Еще не родилась та женщина, которая ради этого не стала бы плести интриги.

Кейт передернуло от такого циничного взгляда на брак. Он исходит из личного опыта? Кто-то больно ранил его – ясно как божий день. Джулия? Кейт, разумеется, не могла говорить за всех женщин, но для нее самой важна была только любовь и ничего из того, что перечислил Джек. Однако Анри отобрал у Кейт право на уважение, а какая любовь без уважения? Значит, выйти замуж она не могла. Этому ее научил Лиссабон. Лиссабон и Гарри, ее жених.