– Смотри. – оружие погрузилось в кислоту. С тихим шипением клинок истончился прямо на глазах, и в руке дракона осталась только рукоятка. Девушка посерела.

– Я дышу этой жидкостью. – спокойно сказал Дарк. – И мне ничего не стоит дохнуть на тебя облаком мельчайшего кислотного тумана. Знаешь, что остаётсяпосле этого от человека? Не скелет. Лужа щёлочи и несколько килограмм минеральных солей, а также много конденсированой H2SO4.

Дракон усмехнулся.

– А самое интересное – пока кислота разьедает кожу, твой мозг испытывает раздражение сразу от всех нервных окончаний. Боль мгновенно сведёт тебя с ума, ослепит, лишит осязания и всех чувств...

– Нет! – Аракити в ужасе прижалась в угол. – Не надо!

– Я не хочу это делать, человек. Ты сама пришла ко мне, и стала оскорблять. Теперь ответь на мои вопросы, или... – Дарк доверительно нагнул голову, приблизив её к девушке. – ...или я начну с того, что сломаю тридцать процентов всех твоих костей.

Белая как мел девушка в ужасе смотрела на дракона. Дарк за три года вырос почти вдвое, достигнув четырёх метров в длину и двенадцати – в размахе крыльев. Это было одной из главных причин, почему дракон редко покидал Библиотеку, питаясь в её стенах и справляя естественные надобности в предусмотренных для этого удобствах. Между прочим, единственных удобствах такого рода в Палантасе.

Дарк едва помещался в коридорах древнего здания, а принимать вид человека он страшно не любил. Его раздражало, что ни одна теория не могла обьяснить факт полной трансформации тела. По той же причине, Дарк не любил колдовать. Хотя магическая сила его была вполне подстать разуму.

– Что тебе нужно?... – спросила немного пришедшая в себя Аракити.

– Ответы. Где большой синий дракон по имени Небо, служивший Китиаре?

– Он погиб в последнем сражении, пытаясь защитить подземелья с детёнышами.

Дарк на миг зажмурился, смиряя биение сердца.

– У твоей матери сейчас есть дракон?

– Два. Обе самки, и поэтому я здесь. Нам нужен самец для... – она запнулась, сообразив как это звучит.

– Для селекции и размножения. – докончил Дарк странно механическим голосом.

Аракити не нашла иного способа загладить оплошность, кроме как сказать:

– Они очень красивые.

С минуту чёрный дракон смотрел ей в глаза, после же расхохотался.

– Я пойду с тобой, человек. – сообщил он Аракити, когда вновь смог говорить.

Заглянув к Астинусу, Дарк предупредил его о своей недолгой отлучке. Старец не поднял взгляда, и дракон тихо притворил дверь.

На пергамент ложились строчки.

«Сегодня, в шестьдесят шестой день 359 года эры Катаклизма, дракон Дарк Танака навсегда покинул Билиотеку Палантаса, положив тем самым конец Веку Силы...»

Винг непроизвольно вскинул голову. Но тут же рассмеялся вслед за Рэйстлином.

– Вновь ты прав, волшебник.

– Да, я прав. Близится пора, когда тебе надо будет стать драконом.

Мгновение анализа слов.

– Я не только маг, я также и дракон.

– Ты понял, что я имел в виду.

Винг внезапно потупил взгляд.

– Да, я понял. Но пока рано, Рэй. Мне пять лет. Пройдёт ещё минимум семь, прежде чем наступит тот час.

– За эти семь лет может не остаться тех, кто поможет тебе в тот час.

Молодой дракон вздохнул.

– Я летал по всему Ансалону в поисках сородичей. Я искал их на Равнинах Востока и в Пакс Таркасе, в холодных горах Севера и на берегах Кровавого моря Истара... Их не осталось. Либо все уничтожены... – дракон хлестнул себя хвостом, – ...либо они нашли путь домой, в Торманс. Я исследовал силовые формации необходимых для этого заклинаний в ночь, когда все три луны...

Рэйстлин с улыбкой коснулся губ, и Винг моментально замолчал. Между этими двумя давным-давно установилось полное взаимопонимание.

– Иногда слишком глубокий анализ не позволяет заметить явление, лежащее на поверхности.

На миг закрыв глаза, Винг замер.

– Они презирают, ненавидят и боятся меня. Я никогда не смогу стать одним из них в этом обличье, а сменив тело, я потеряю сам себя.

– Анализируй дальше.

Теперь дракон задумался надолго.

– Изменить сущность некоего человека, сделав его драконом? – неуверенно предположил он. Маг улыбнулся.

– Очевидно, ты просто забыл.

– Вероятно.

– Винг, на Ринне четыре континента. И Ансалон не самый крупный из них.

Мимолётное удивление, лёгкая досада, улыбка.

– Вот видишь. Будь я взрослым, я бы не позабыл такой простой вещи.

Маг помолчал, гладя сверкающую чешую.

– Ты стал мне сыном, Винг. Но не должно никому, а тем более дракону, рости в отрыве от наследия своего народа. Это приведёт к...

– Психологической травме и неполноценному развитию личности. – завершил фразу Винг. – Я знаю это, отец.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, к чему я затеял этот разговор.

Дракон кивнул.

– Обстановка в Палантасе становиться взрывоопасной. Меня слишком боятся.

– Верно, – усмехнулся Рэйстлин. – Ты вполне способен превзойти меня в магии, сынок.

– У тебя всё равно неизмеримо больше опыта.

– Знай я тогда, кого спасаю от смерти... – Рэйстлин помолчал. Потом, содрогнувшись, прошептал:

– Нет, лгу. Я всё равно не дал бы им убить тебя.

Винг с болью отвернулся, впуская и выпуская когти.

– Но ты дал им убить всех моих братьев и сестёр... – едва слышно сказал дракон.

– Логика, сынок. Я не мог спасти два десятка драконов. Ты сам видишь, во что вылилось спасение лишь одного. В религиозный психоз.

– Логика... Логика твердит мне, что в той бойне не было ничего ужасного. Погибли только два десятка детёнышей, на роде драконов это почти не отразилось. Обычный эпизод обычной войны. Торжество победителей. Так было всегда... Так должно быть! – с болью выкрикнул Винг, вскочив на ноги.

– Это наш мир, таким создали его боги! – продолжил он, не обращая внимания на слёзы. – Добро и Зло сражаются в веках, посылая на битвы миллионы чувствующих и мыслящих. Боги передвигают пешки на доске Ринн, развалившись в облаках и наслаждаясь теплом близкого им солнца!

– Они не любят нисходить вниз. Это неинтересно и грязно, здесь, внизу, полно крови и неприятных картин. Лучше построим ещё один светлый храм, или тёмную башню. Жертвы горят на алтарях, посылая небу проклятие в своём смертном вопле, но небу плевать на проклятия смертных, ибо оно к ним привыкло.

– Люди, встретившись со смертью, болью, горем, взывают к небесам, ища в вере забвение, ища в богах опору для гаснущей надежды. Костыли для слабых!

– Вместо того, чтобы проклясть этот мир и приложить свои силы для его изменения, они слявят богов, моля их о милости! Моля! МОЛЯ!!! О да, боги щедры! Они с радостью посылают смертным подарки в виде наводнений, войн, чумы, Катаклизмов! Боги – вампиры, питающиеся горем. Они едят боль и слёзы, ведь испокон веков им в ЖЕРТВУ приносили живых существ...

Рэйстлин прижал к себе плачущего драконыша, закрыв глаза.

– Винг, не плачь. Ты не из тех, кому нужны костыли.

Двое столь разных телом, но имеющих одну и ту же душу, долго не двигались, думая каждый о своём – и оба об одном и том же. Но наконец, человек нежно вытер дракону слёзы.

– Сынок, тебе действительно пришла пора найти себе друга. Поверь мне: три года среди друзей – равноценны трём векам среди врагов.

Винг помолчал.

– Зато потом, познав дружбу, один год среди врагов покажется веком.

– Я знаю, что ты не вернёшся.

Дракон вздрогнул.

– Отец, я не хочу улетать.

– Ты должен. Боль и горечь ты познал в совершенстве, Винг. Пришла пора тебе познать счастье и любовь. Лети... – маг запнулся. – ...сынок.

Потом он долго сидел в опустевшем зале своей башни, сцепив руки на груди.

– Почему меня не покидает чувство, словно некогда я уже говорил эти самые слова этому самому дракону?... – прошептал Рэйстлин.

Но не дождался ответа.