– Сволочь! На тебя буду акул ловить! – зло выкрикнул я, вспомнив искрящиеся глаза Ольги... И такие равнодушные и чужие...

Худосоков от моих слов сжался, в глазах его встали слезы. Подрагивающим голосом он сказал:

– За что!? Я же по-честному все рассказываю... Ну, давай, врать буду... Тебе это надо? И вообще, на Крутопрухова акулы лучше идут, он жирный...

– Сука.

– Так если бы я сам все мог сделать, я бы изящнее вас на Искандер заманил... Помнишь, как в прошлом году? Одноногий пират Сильвер, драка в забегаловке, золотые драхмы Александра Македонского! Ренессанс, как вы говорите. А эти полудурки...

Отпив джина-тоника, я успокоился.

– А откуда эти копы? Не соображал?

– Соображал...

– И что?

– Понимаешь, столовая или, как вы ее сейчас называете, кают-компания, аккурат над погребом находится... А крааль, в котором я вас в прошлом году томил – аккурат над столовой...

– Ну и что?

– А то, что в прошлом году вы все, как и я, большую часть времени провели именно в краале, и именно в столовой...

– Ну и что?

– А то, что ты с дружками постоянно болтался в непосредственной близости от Колодца... И он вас сканировал и размножил, используя белок, который вы оставляли на простынях. Для чего, правда, размножил, не знаю.

– А почему тогда Нулевая линия не скопировала сине– и белохалатников?

– Так они же не люди... Они же биомашины...

– Ну и что? Бетономешалку она же скопировала?

– Слушай, Чернов! Если бы я все знал, то сидел бы не здесь, в Аду, а рядом с НИМ!

Раздраженно покрутив головой, Худосоков продолжил:

– Вот я ЕМУ удивляюсь! ЕМУ бы такого, как я! Мы бы горы на пару свернули! Такую бы Вселенную заварганили! А ОН сидит, в затылке чешет... Что не сделаю, говорит, все одно получается – вода мокрая, небо голубое, а жизнь дерьмо! Ты что так на меня смотришь?

– Ты забыл, что я атеист и потому не надо мне голову морочить. И вообще, знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты с "трешкой" заодно...

– Ну, ты даешь, атеист в Аду! Я с ней заодно? Да она целиком и полностью моя! Стал бы я ее для кого-то другого макерить!

– Полностью твоя!?

– Моя, моя. Если бы ты знал, сколько нервов я потратил, чтобы Вероника c Софией вставили в нее одну маленькую штучку...

– Вероника с Софией!?

– Да, Вероника с Софией и... – Худосоков посмотрел на меня с жалостью, – и Ольгой!

Я глотнул из стакана. Струйка тоника потекла по подбородку.

– И как же ты их перевербовал?

– Очень просто. Я, в виде копа, разумеется, напел Веронике, что за некую незначительную услугу она может получить в личное пользование прекрасную копию своего безвременно умершего сыночка... Она, естественно, с благодарностью согласилась и убежала. К Софии, конечно, новостью делиться... Ей я тоже пообещал.

– И Ольге пообещал? – спросил я, усмехнувшись. Если бы Худосоков решил на тех же условиях завербовать Баламута или Бельмондо, они бы, безусловно, согласились.

– Естественно, пообещал.

– Ну, ты и гад! А какую такую штучку они в "трешку" вставили?

Солнце палило нещадно, и нос Худосокова начал краснеть.

– Генератор волн высокой частоты. Если она ерепенится, то я его по мобильнику включаю. И она сходит с ума.

– Понятно... Это ты ее попросил нас сюда отправить?

– Разумеется, нет... На фиг вы сдались на мою задницу? Это она самостоятельность проявила... После того, как Баламут пригрозил ее обесточить. Я вас хотел помучить, к Кукарре отправил, потом в Освенцим... После Освенцима намеревался на галеры Барбароссы определить лет на триста, но "трешка" все испортила.

– За это, небось, электрошоком ее лечил?

– Да... – мстительно улыбнулся Худосоков.

– А тебе не кажется, что она играет не в твою, а в свою игру? Если бы меня отправили в пионерский костер, то я бы не поверил, что сделал это мой друг и единомышленник. Ты ведь, наверное, просил нас назад забрать, и она тебе отказала?

– Просил. "Трешка" сказала, что в интересах дела мне надо потерпеть. Вот дрянь! Если бы она испытала то, что я здесь терплю!

– Они сказали, что не будут тебя больше мучить...

– Ну-ну... Николай иногда так на меня посмотрит... Чувствую, что оставил в покое, пока в голову что-нибудь живописное не придет. Вчера, паразит, предлагал и вполне серьезно предлагал: "Давай через соломинку тебя надую, и пойдем купаться?"

– Не будут мучить, обещаю. У нас с тобой сейчас одна задача – отсюда выбраться.

– Да не волнуйся ты! "Трешка" все придумает...

– Ну-ну... Все придумает... Простой ты стал, Ленчик... Зачем мы "трешке", ты не подумал? Она наверняка помнит, как в прошлом году твой сынок ее предтечу из автомата расстрелял...

– Не трави душу, Черный... Нам остается только верить, что "трешка" нас не бросит... Не сможет бросить.

Я отвел глаза на океан и задумался... Худосоков также ушел в себя. Минут через пять я сделал джина-тоника, выпил в несколько глотков и, отставив стакан, посмотрел на лежавшую под пальмой девушку.

– А почему ты тещей бывшей не интересуешься? – вдруг спросил Ленчик.

– А что, она здесь? – неприятно удивился я. – Ну да, конечно... Какой Ад без Светланы Анатольевны...

– Как тебя увидела, слиняла куда-то в тропические заросли. Если захочешь повидаться с ней, дай знать, овчарок немецких тебе найду...

– Пусть пока посидит там... – рассмеялся я. – Светлана Анатольевна в роли Маугли! Это надо вообразить!

– А что ты так ее не любишь? Вроде обычная на вид женщина?

– Подлая она...

– Все в той или иной степени подлы.

– То, о чем ты говоришь – это нормальная человеческая подлость. Нормальная, потому что ее высвобождение рано или поздно вызывает у человека угрызения совести. А Светлана Анатольевна наслаждается своей подлостью.

– Наслаждается, ибо знает, что все замешано на подлости! И успех, и достаток, и влияние! Ты, после того, как помучишь ее...

– Да не буду я ее мучить! – неожиданно взорвался я. – Просто хочу ей с большого расстояния несколько вопросов задать, вернее, один: Как в ее душе могут сосуществовать и подлость, и глубокая вера?

– Поня-я-тно. Загнул, как всегда Мебиуса... Подлость и вера... Ну, в общем, когда намучаешься с ней... Ну... как тебе сказать...

Худосоков к моему удивлению чуточку покраснел.

– Тебе ее, что ли, отдать? – заулыбался я.

– Да... – ответил уже совершенно красный Ленчик. – Понимаешь, я, как только ее глаза увидел – холодные, настороженные – так сразу понял, что мой она человек...

Тут зазвонил мобильник.

Мой собеседник встрепенулся и торопливо прижал телефон к уху.

– А откуда у тебя эти данные? – послушав звонившего, спросил Ленчик, вытирая со лба капельки пота.

Он еще о чем-то спрашивал звонившего, но я не слушал: мое внимание привлекли маска с ластами, лежавшие на корме на канатной бухте. Скоро я плавал среди кораллов, распугивая стайки невероятно пестрых тропических рыб.

Поднявшись на палубу, я увидел Худосокова сидящим в шезлонге и мрачно думающем.

– Что там стряслось? "Трешка", что ли, звонила? – спросил я, смешивая очередную порцию джина-тоника.

– Да, "трешка"...

– И что случилось?

– Понимаешь, она узнала, что какой-то тип по имени Трахтенн летит к нам на гигантском космическом корабле...

– Трахтенн... Трахтенн... Что-то знакомое, – напрягся я, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах это имя вошло в мою память. Но джин-тоник, впитавшись в кровь, вынудил меня зевнуть и пожать плечами:

– Ну и что? Пусть летит. Мы в аду, нам все до фени.

– Корабль этот начинен сверхмощной взрывчаткой... Они хотят уничтожить Землю...

– Землю??? – отрезвел я.

– Земля им до лампочки... Вместе со всеми нами... Они хотят уничтожить синапс, уничтожить его вместе с Землей с тем, чтобы предотвратить переход В3/В4...

– А на какое число намечена такая трогательная встреча двух цивилизаций?