— Вы кто такой? — рявкнул полицейский лейтенант в сторону Хэзлтона. Управляющий не ответил, указав движением головы на сидящего в кресле Амальфи, и не отрывая взгляда от большого экрана.

— Вы — мэр этого города? — требовательно произнес лейтенант.

— Именно, — ответил Амальфи, вынимая сигару изо рта и пристально глядя на полицейского. После короткого раздумья он заключил, что лейтенант ему определенно не нравится: слишком тучным он казался. Если человек начинает толстеть, словно бочка, он должен делать это с достоинством. По крайней мере, сам Амальфи успешно справлялся с этой задачей. Рыхлые люди всегда вызывали у Амальфи раздражение.

— Отвечай на вопрос, толстяк, — наседал на него полицейский. — Чем вы занимаетесь?

— Нефтяной геологией.

— Ты лжешь. Ты имеешь дело не с каким-нибудь там четвероразрядным тупицей, Бродяга. Это же звезды скопления Служителей.

Хэзлтон с подчеркнутым удивлением взглянул на лейтенанта, после чего вновь обратился к экрану, на котором теперь не было никаких звезд.

Этот наигрыш остался совершенно незамеченным полицейским.

— Города-Бродяги не занимаются нефтегеологией, — сказал он. — Если бы вы не знали, каким способом добывать нефть и делать из нее продукты питания, то давно умерли бы с голоду. Отвечайте прямо, не то я сочту вас праздношатающимися и не на шутку рассержусь.

— Наше основное занятие — нефтяная геология, — спокойно повторил Амальфи. — Естественно, что с тех пор, как мы поднялись в воздух, наши специалисты разработали несколько необычных технологий, но все они базируются на геологии нефти. Мы ведем нефтеразведку на тех планетах, которые в этом нуждаются. — Несколько секунд мэр пристально изучал свою сигару, после чего снова вставил ее в рот. — Хочу заметить, лейтенант, что вы зря пытаетесь обвинить нас в бродяжничестве. Вы не хуже нас знаете, что законы, ограничивающие перемещение Бродяг, однозначно запрещены первой статьей Конституции.

— Конституции? — рассмеялся полицейский. — Если вы имеете в виду Конституцию Земли, то мы давно забыли, что это такое. Здесь звезды скопления Служителей, вы что, не понимаете? Следующий вопрос: у вас есть какие-нибудь деньги?

— Денег у нас достаточно.

— А сколько это — достаточно?

— Если вы хотите знать, есть ли у нас свободный капитал, Отцы Города дадут вам совершенно определенный ответ при условии, что вы обеспечите их необходимыми для вычислений данными о вашей денежной системе. Полагаю, что ответ, скорее всего, будет положительным. Кроме того, хочу напомнить: мы не обязаны отчитываться перед вами о своей прибыли.

— Послушайте-ка, — сказал лейтенант, — только не надо играть со мной в космического адвоката. У меня нет желания болтаться тут у вас. Я лишь удостоверюсь в том, что у вас есть деньги, если, конечно, ваши доходы носят законный характер.

— Мы хорошо подзаработали на планете Он, довольно далеко отсюда. Ониане наняли нас, чтобы мы очистили их планету от джунглей, которые им сильно досаждали. Мы решили эту проблему, придав нужное положение планетарной оси.

— Что? — спросил полицейский. — Придали нужное положение оси? Это, наверно, было не очень просто.

— Это точно, — с гордостью подтвердил Амальфи. — Нам пришлось устранить перекос целой планеты.

— Ну-ну. Отцы Города могут показать мне ваш контракт? Что ж, хорошо. А куда вы сейчас направляетесь?

— В ангар. У нас неисправен спиндиззи. После этого мы опять улетим. Вы, кажется, уже давно прошли ту стадию, когда нефть имеет хоть какое-нибудь значение.

— Да, у нас тут все модернизировано, не то что у многих далеких провинциалов, о которых вам, наверняка, приходилось слышать. Созвездие Служителей — совсем другое дело.

Лейтенант, видимо, решил, что слегка уклонился от подобающего ему стиля поведения. Голос его опять стал резким и бесцеремонным.

— Ну что ж, может быть, у вас все в порядке. Пожалуй, я пропущу вас. Только проваливайте быстрее; куда вы там собираетесь? И не вздумайте останавливаться, поняли? Если будете вести себя хорошо, может быть, я смогу вам чем-то помочь.

— Прекрасно, лейтенант, — сказал Амальфи. — Постараемся не досаждать вам, но если вдруг нам понадобится ваша помощь, к кому нам обращаться?

— Лейтенант Лернер, Сорок пятый отряд по охране границы.

— Хорошо. Да, минутку — пока вы не ушли. Я собираю разноцветные планки от медалей; знаете, у каждого есть свое хобби. У вас, я вижу, совершенно необычная награда, вон та, на фиолетовой подвеске. Говорю это как специалист. Не согласитесь ли продать ее? О самой медали я не говорю. Подвеску-то вам, наверняка, заменят.

— Даже не знаю, — засомневался лейтенант Лернер. — Это против инструкций.

— Понимаю и готов возместить штраф, который на вас могут наложить. Марк, попроси, чтобы принесли чек на пятьсот Бро-долларов. Лейтенант, я не сомневаюсь, что медаль, ради которой вы рисковали своей жизнью, не имеет цены. Пятьсот — это сумма, которую Отцы Города выделили мне в этом месяце на личные расходы. Сделайте одолжение — примите их.

— Ну что ж, пожалуй, — согласился лейтенант. Он снял полоску бледной фиолетовой ткани, приколотую к его нагрудному карману, и неуклюжим, с претензией на элегантность жестом положил ее на стол. Хэзлтон молча протянул ему чек, который полицейский, как бы невзначай, положил в карман.

— Итак, Бродяги, держитесь своего курса. Пошли, ребята. Мы возвращаемся в шлюпку.

Трое головорезов чинно направились к лифту и тут же исчезли из виду, проскользнув во фрикционное поле с плохо спрятанным испугом на физиономиях. Амальфи ухмыльнулся. Очевидно, принципы молекулярной валентности и фрикционных полей были для них делом совершенно незнакомым.

Хэзлтон подошел к шахте и уставился вниз. Затем он спросил:

— Послушай, босс. Эта подвеска — совершенно обычная. Три столетия назад полиция Земли раздавала такие медали десятками тысяч. Ими награждали даже новобранцев, которые отличились только тем, что сумели вовремя вскочить с постели, заслышав сигнал тревоги. С каких это пор такая ерунда стоит пять тысяч долларов?

— Вот с этих самых пор, — отшутился Амальфи. — Лейтенант явно хотел, чтобы ему дали взятку, а когда даешь взятку, всегда удобно сделать вид, что ты что-то покупаешь. Пришлось дать такую большую цену. Ему ведь придется поделиться со своими парнями. Если бы мы не подмазали его, уверен, лейтенант потребовал бы показать журнал нарушений.

— Я так и понял, наш журнал тоже не слишком чист. Об этом я уже говорил. Однако, Амальфи, мне кажется, ты зря потратил деньги. Если бы он действительно хотел посмотреть журнал, то сразу бы сделал это. Журнал его совсем не интересовал.

— Возможно, — согласился Амальфи. Он задумчиво затянулся сигарой. — Чего же надо было лейтенанту, Марк?

— Не понимаю, зачем им держать дозорных в такой дали, за несколько парсеков от скопления Служителей. Этого растяпу не интересовало, нарушаем мы закон или нет. Он даже не пытался проверить, не бандиты ли мы. Подумай, он вообще не спросил, кто _м_ы_ такие.

— Значит, Служители еще не имели удовольствия встретиться с бандитами.

— Наверняка, — согласился Хэзлтон. — Вообще, слишком уж легко удалось всучить ему взятку. Если патруль ищет что-нибудь конкретное, его не так просто умаслить. Это относится даже к полностью коррумпированным обществам. Не могу понять.

— Мне кажется, — сказал Амальфи, устанавливая переключатель в положение «выключено», — от Отцов Города сейчас никакого проку не будет. Я дал им возможность прослушать всю нашу беседу, но ничего путного они сказать не могут. Болтают что-то о нашем транжирстве да сокрушаются по поводу моего бессмысленного хобби. Как будто оно у меня есть! Они совершенно не способны правильно оценить интонацию, с которой произносятся слова. Будь я проклят, Марк! Мы упустили что-то важное и очевидное. Какой-то решающий момент. И вот мы летим к скоплению Служителей, не имея ни малейшего представления о том, что нас ждет!

— Босс, — обратился к нему Хэзлтон. Голос управляющего неожиданно прозвучал настолько холодно, что Амальфи поспешно повернулся на кресле в его сторону. Хэзлтон по-прежнему пристально всматривался в большой экран. Звезды скопления Служителей проступали на нем мутным пятном: до звезд было еще далеко, и они еще не выделились в отдельные точки.