– Какой?

– Подавать мне в суд или нет.

– Сначала мне придется выяснить, что сказано об этом в законе. Я что, чем-нибудь тебе обязан?

– Да, – сказал Мейер, с трудом сдерживая гнев. – Сколько раз, когда у нас случались чрезвычайные происшествия, я, вместо того чтобы вызвать тебя в три часа ночи, рисковал своей жизнью и держал подозреваемого до утра, чтобы ты мог как следует отоспаться. Я же прошу тебя о совершеннейшем пустяке, Ролли. Мне неохота тратиться на специалиста по авторскому праву. Просто хочу знать, имею ли я право подать в суд на того, кто использовал мое имя, записанное в метрике. Использовал как заглавие романа, во-первых, и дал его персонажу, во-вторых, хотя это самое имя носит живой человек, а именно твой покорный слуга.

– Ладно, не поднимай волну, – сказал Шабриер.

– А кто поднимает волну? – удивился Мейер.

– Я посмотрю кое-какую литературу и тебе позвоню.

– Когда?

– Скоро.

– Обещаю, если к нам опять притащат убийцу во время твоего дежурства, я плюну на Миранду – Эскобедо и продержу его до утра, чтобы ты спокойно выспался на своем рабочем месте.

– Я позвоню тебе завтра, – сказал Шабриер, а потом, помолчав, добавил: – Может, ты еще спросишь, в котором часу?

– В котором часу? – спросил Мейер.

У хозяйки дома был артрит, и она ненавидела зиму, а также полицейских. Она сразу заявила Коттону Хейзу, что с тех пор как укокошили большого начальника, вокруг ее дома постоянно толкутся сыщики и лично ей это надоело. Почему бы им не оставить ее в покое? Хейз, успевший наслушаться подобных заявлений от управляющих и домовладельцев по всей улице, терпеливо объяснил, что он выполняет свой служебный долг и надеется на ее помощь в поисках убийцы. На это хозяйка сказала, что город погряз в коррупции и, если подстрелят еще кого-то из городского начальства, она лично горевать не станет.

Хейз уже обошел четыре многоэтажки, выходившие окнами на сверкавшее стеклом и бетоном здание театрального комплекса. Здание прекрасно было видно из четырех домов, особенно широкая белая лестница. Тот, кто дважды стрелял в Каупера и смертельно ранил его, мог сделать это из любого дома. Полиция искала место, откуда стреляли, в надежде, что там остались какие-нибудь следы. В деле об убийстве лишних улик не бывает.

Первое, о чем спросил Хейз хозяйку, – сдавала ли она квартиру или комнату высокому блондину со слуховым аппаратом.

– Сдавала, – ответила хозяйка.

– Кто он? – спросил Хейз. – Как его зовут?

– Морт Ореккио.

Хейз вынул блокнот и стал записывать.

– Ореккио, – произнес он. – Морт. Это сокращенно от Мортимер?

– Просто Морт, – сказала хозяйка. – Он итальянец.

– Откуда вы знаете?

– Фамилии на "о" бывают только у итальянцев.

– Правда? А как же Шапиро?

– Вы шутник, – сказала хозяйка.

– Какую квартиру снимал у вас этот Ореккио?

– Комнату, а не квартиру, – поправила Хейза хозяйка. – На третьем этаже.

– Окнами на здание театра?

– Да.

– Я могу посмотреть комнату?

– Конечно. Почему бы и нет? У меня ведь только и дел, что показывать полицейским комнаты.

Они стали подниматься по лестнице. Там было холодно, окна на площадках замерзли. Пахло мочой и помойкой. Пока поднимались на третий этаж, хозяйка жаловалась Хейзу на свой артрит, сообщив, что кортизон ей ни капельки не помог и вообще этим чертовым докторам верить нельзя, что бы они вам ни обещали. Перед дверью с номером 31 она остановилась и стала искать ключи в кармане фартука. Одна из дверей в коридоре чуть приоткрылась и снова захлопнулась.

– Кто это? – спросил Хейз.

– Вы о ком? – в свою очередь спросила хозяйка.

– Там в коридоре хлопнула дверь.

– Наверно, это Полли, – сказала хозяйка и открыла тридцать первый номер.

Комната была маленькой и мрачной. У стены напротив двери стояла полутораспальная кровать под белым покрывалом. Над кроватью висел в рамке эстамп – лесопилка на реке. Справа у кровати стоял торшер под грязным желтым абажуром. На покрывале, возле подушек, виднелся след от виски или рвоты. Напротив кровати – комод с зеркалом. Он был весь в черных пятнах от сигарет. В раковине умывальника расползлось большое ржавое пятно.

– Долго он здесь жил? – спросил Хейз.

– Он снял комнату три дня назад.

– Заплатил наличными или дал вам чек?

– Наличными и за неделю вперед. Я сдаю не меньше чем на неделю. Не люблю сдавать на одну ночь.

– Я вас понимаю, – сказал Хейз.

– Знаю, что вы хотите этим сказать. Вы думаете, у меня не бог весть какие хоромы и нечего задирать нос. Может, и не хоромы, зато все чисто.

– Вижу.

– Я хочу сказать, клопов тут нет.

Хейз кивнул и подошел к окну. Шторы были порваны и без шнура. Хейз поднял штору и выглянул на улицу.

– Вы прошлой ночью выстрелов не слышали?

– Нет.

Хейз осмотрел пол. Стреляных гильз видно не было.

– Кто еще живет на этом этаже?

– Только Полли.

– Фамилия?

– Маллой.

– Я бы хотел осмотреть комод и шкаф.

– Пожалуйста. У меня полным-полно свободного времени. Я ведь работаю в этом доме экскурсоводом.

Хейз подошел к комоду и выдвинул все ящики. В них ничего не было, не считая таракана, спрятавшегося в одном из углов.

– Там у вас жилец, – сказал Хейз.

– Что? – не поняла хозяйка.

Хейз подошел к шкафу, открыл дверцы. Внутри ничего не было, кроме пустых вешалок. Хейз уже собрался закрыть шкаф, как вдруг заметил, что на полу что-то блеснуло. Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть, вытащил из кармана маленький фонарик и включил его. Это была монета в десять центов.

– Если это деньги, – заявила хозяйка, – то они принадлежат мне.

– Прошу, – сказал Хейз и протянул ей монету. Он легко расстался с находкой, потому что знал, что, даже если монета принадлежала жильцу, все равно снять с нее отпечатки пальцев – дело столь же безнадежное, как получить с городских властей компенсацию за бензин, который ты истратил, разъезжая по служебным делам на собственной машине.

– У вас есть уборная? – спросил Хейз.

– Дальше по коридору. Только, пожалуйста, закрывайте дверь.

– Я не к тому. Просто хотел узнать, есть ли на этаже другое помещение.

– Не беспокойтесь, там чисто.

– Кто же в этом сомневается? – сказал Хейз. Он еще раз окинул взглядом комнату. – Значит, так. Я пришлю к вам своего сотрудника, он осмотрит подоконник.

– Зачем? Там все чисто.

– Я имею в виду, он выяснит, нет ли там отпечатков пальцев.

– А! – хозяйка уставилась на Хейза. – Вы думаете, что этого типа застрелили отсюда?

– Очень похоже.

– И у меня могут быть неприятности?

– Только если стреляли вы, – сказал Хейз и улыбнулся.

– У вас есть чувство юмора, – отметила хозяйка.

Они вышли из комнаты. Хозяйка заперла дверь на ключ.

– Что вам еще угодно? – спросила она.

– Мне хотелось бы поговорить с женщиной, которая живет на этом этаже, но ваша помощь тут не потребуется. Большое спасибо, вы и так мне очень помогли.

– Для меня это развлечение, – сказала хозяйка.

– Еще раз спасибо, – поблагодарил Хейз и, когда она стала спускаться по лестнице, подошел к двери с номером 32 и постучал. Никто не ответил. Он постучал еще раз и сказал: – Мисс Маллой!

Дверь чуточку приоткрылась.

– Кто там? – услышал он.

– Полиция. Мне надо с вами поговорить.

– О чем?

– О мистере Ореккио.

– Я не знаю никакого мистера Ореккио.

– Мисс Маллой...

– Во-первых, я миссис Маллой, а во-вторых, не знаю и знать не хочу никакого Ореккио.

– Вы не могли бы открыть дверь?

– Я не хочу неприятностей.

– Но я...

– Вчера тут кого-то застрелили, и я не хочу...

– Вы слышали выстрелы, мисс Маллой?

– Миссис Маллой!

– Так слышали или нет?

– Нет.

– Вы случайно не знаете, мистер Ореккио был у себя вчера вечером?

– Я не знаю, кто такой мистер Ореккио.