— Держите, Александр Федорович, — протянула она Степаненко пластиковую папку. — Здесь заключение, заверенное главврачом. Подпись и печать — все как полагается. Этого достаточно?

— Да, все в порядке, — подтвердил тот, просмотрев бумагу. — Едем к нам. Все, что нужно, у вас уже оплачено, так что мы вам за полчаса выпишем и удостоверение, и диплом.

— А диплом зачем? — спросила Ольга.

— Как зачем? — удивился Александр Федорович. — Повесите на стену офиса, где будете вести прием. Это основной документ, да и доверия у пациентов к вам будет больше.

Егоршин явно удивился и малому времени проверки, и ее результатам, но без возражения расписался на всех принесенных Степаненко документах, поставив на удостоверение и диплом печать.

— Поедем в ателье, а потом обедать, или наоборот? — спросил Рыбин Славиных.

— Я еще не сильно проголодалась, — сказала Ольга. — А как ты?

— Я тоже пока не умираю от голода, — отозвался Игорь. — Давайте в ателье, а обедать будем потом.

В ателье их развели по разным комнатам, велели снять одежду и тщательно измерили, после чего показали альбомы с фотографиями образцов, из которых требовалось выбрать нужное. Рогожин заказал для обоих по одному деловому костюму и еще один вечерний наряд. Игорь все проделал быстро, а Ольга немного задержалась.

— У них там столько замечательных моделей, — объяснила она свою задержку, — что просто разбегаются глаза и не знаешь, что выбирать. Так бы и заказала себе все.

— А что выбрала? — поинтересовался он.

— А не скажу! — засмеялась девушка. — Пусть будет сюрприз!

— Где хотите отобедать, дома или в ресторане? — спросил Рыбин.

— Несмотря на свои амбиции, я не люблю ресторанов и не появляюсь в них без крайней необходимости, — сказала Ольга. — Ты как, дорогой?

— Ты же знаешь, что я в этом с тобой солидарен, так что пообедаем дома, — решил Игорь. — Вы с нами, Виталий?

— Нет, у меня другие планы. Если сегодня будет работа, то к вам заедет сам Рогожин, а я с вами прощаюсь до завтра.

После приготовленного Анной вкусного обеда, они удалились в спальню немного отдохнуть и поговорить наедине.

— Сразу три пациентки, а у тебя прекрасное самочувствие, — сказал Игорь, облачаясь в халат. — Это из–за происшествия в поезде?

— Наверное, в первую очередь из–за него, но начинает сказываться и практика. Чем больше я лечу, тем легче это дается. Когда лечила этих трех, узнала, что в мире Занги таких, как я, называют инстинктивными магами. Они не обременены знаниями, не видят потоков энергии и способны лишь на самые простые действия. Поэтому, прежде чем я смогу для тебя что–то сделать, мне нужно разобраться в самой себе и понять природу своего дара. В памяти моей половины скрыто много полезного, на что сама Занга в свое время не обратила внимания. Теперь нужно только искать.

— А какие болезни были у женщин?

— А я знаю? Думаешь, мне все там так и выложили? Знаешь о таком понятии, как врачебная тайна? А я для них не врач. Почувствовали они себя гораздо лучше, а завтра будут почти здоровы. Стоило бы закрепить лечение еще одним сеансом, но теперь медики их и сами долечат. Интересно, приедет сегодня Рогожин?

— Лучше бы не приехал. Не стоит тебе заниматься лечением без перерыва.

— Почему же без перерыва, — лукаво улыбнулась она. — Сейчас к нам пока никто не ожидается, вот мы с тобой и устроим себе перерыв к взаимной пользе. Только не забудь закрыть дверь. И не нужно задергивать штору: я верю Рогожину насчет камеры. Я не хочу в темноте, я хочу тебя видеть, родной…

Они успели немного отдохнуть, когда зазвонил телефон.

— Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться к выезду? — раздался в трубке голос Рогожина. — Успеете собраться за полчаса?

— Конечно, Валерий Сергеевич, — ответил Игорь. — Мы будем готовы минут через двадцать.

Ровно через полчаса Рогожин позвонил уже по мобильному телефону:

— Вы готовы? Прекрасно, спускайтесь во двор, я вас уже жду. Поедем на моей машине, так что вашего телохранителя брать не нужно.

— Сейчас мы обойдемся без твоих услуг, Сергей, — сказал Игорь телохранителю, который помогал одеться жене. — Мы едем с Рогожиным, а ты на этот вечер можешь быть свободным.

— Я все–таки провожу вас до машины, — сказал парень. — Без приказа Рыбина или самого Рогожина я не имею права отпускать вас одних.

— Сегодня поедем в семью сына одного моего хорошего знакомого, — сказал Рогожин, когда они сели в машину, — Знакомый — один из директоров «Сургутнефтегаза», а его сын работает в администрации президента. Проблема с его дочерью. Девочке около десяти лет. У нее церебральный паралич, а точнее спастическая диплегия. Она может немного использовать руки и не очень внятно говорит. Двигать ногами не в состоянии, она их даже не чувствует. Такое нигде не лечится, и все попытки направлены на развитие тех функций, которые все–таки работают. Как вы думаете, Ольга, справитесь? Вы в состоянии лечить после испытания, или нужно отдохнуть? Надо было мне, конечно, спросить об этом раньше, но я уже договорился о встрече и решил, что худа не будет, даже если вы просто посмотрите девочку. Если все получится, ее дед для вас расшибется в лепешку. Он сам по себе фигура очень влиятельная, к тому же дружен с Романом Абрамовичем. Я тоже от этого много выигрываю. Что вы можете сказать?

— Мне трудно ответить, — сказала Ольга. — Я совсем не устала и готова попробовать. Нервная ткань при моем лечении должна восстанавливаться, иначе Игорь не помолодел бы, а церебральный паралич связан с нарушениями в коре головного мозга. Я не знаю, в чем там дело, но вряд ли это знают сами медики. Вообще–то, на будущее нужно купить комп и подключить его к Интернету, а мне еще до лечения давать о клиентах хотя бы самые общие сведения. В некоторых случаях знание особенностей заболевания может оказать помощь при лечении. Пока я лечу вслепую, но ищу в своей памяти то, что поможет разобраться с моим даром, и рано или поздно найду что–нибудь полезное. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Ладно, попытка не пытка, — решил Рогожин. — Попробуйте, а там посмотрим, что получится. Очень хочется, чтобы получилось, и не только из–за тех плюшек, которыми нас могут одарить. Девочка просто замечательная.

Отца девочки дома не было, и им открыла мать. Еще молодая и красивая женщина лет тридцати посмотрела на вошедших неприязненным взглядом и нехотя посторонилась, пропуская их в прихожую.

— Я хочу, чтобы вы знали, что я против вашей затеи, — сказала она всем троим, никого не выделяя специально. — Это муж не теряет надежды и привозит время от времени всяких шарлатанов, а Леночка после этого ночами плачет. Вы, Валерий Сергеевич, хотите сделать ему услугу, и это я могу понять. Я только не могу понять, чем моей дочери поможет эта девушка в болезни, которую не может лечить мировая медицина!

— Разрешите мне все же попробовать! — сказала Ольга, посылая ей слабое воздействие на доброжелательность. — До сих пор мне удавалось помочь всем моим пациентам, хотя церебральный паралич я еще не лечила.

— Проходите, — вздохнула хозяйка. — Раздевайтесь и вешайте одежду в шкаф. И тапочки там же возьмите. Кроме меня и дочери, дома никого нет. Муж уехал по делам, а прислугу я отпустила. Идите за мной. Да, для тех, кто не знает, меня зовут Анна Владимировна.

Они себя называть не стали: хозяйке это было не нужно, ей хотелось только одного — чтобы они быстрее покинули ее дом.

У девочки была своя просторная комната, заставленная минимумом мебели, чтобы было удобно перемещаться в инвалидном кресле с электроприводом. Она и сейчас сидела в нем у заваленного книгами стола.

— Леночка! — ласково сказала мать. — Тут к тебе пришли. Эта девушка будет тебя лечить.

— Да, мама, — слегка запинаясь, произнесла Лена. — Что я должна делать?

— Тебе ничего не нужно делать, — ответила Ольга. — Постарайся посидеть на одном месте, чтобы я просто была все время рядом. Можешь почитать книгу или со мной поговорить, или заняться чем–нибудь другим. Лечение займет два часа. Сеанс обязательно придется повторить еще один или два раза.