Она не стала заниматься управлением памяти, а погрузилась в свои воспоминания. Вспоминалось не все, но вспомнившееся было точным повторением жизни.

— Это естественно, — ответил глюк на ее вопрос. — Зачем мозгу запоминать всю жизнь? Сначала запоминается все, но со временем многое начинает забываться. Из раннего детства сохраняется совсем немного, а из последних лет — примерно пятая часть. И смотришь ты эти воспоминания намного быстрее, чем они были в реальной жизни. Посмотрела свое кино? Уже шестой час, поэтому поднимайся и начинай приводить себя в порядок. Если разбудишь хозяйку, она только обрадуется тому, что ты очнулась, и второй порции денег. Оденься и немного подвигайся, а то будешь ходить, как зомби. И выше нос! Прежняя жизнь осталась в прошлом, и сейчас мы с тобой выходим на финишную прямую.

— Ну как? — спросила Вера.

— Все плохо! — ответил глюк.

— Я сыграла не хуже, чем на записи! — возмутилась она. — Я эту симфонию уже играю с закрытыми глазами, а тебе все не так!

— И зачем ты нужна, если можно прослушать запись? — спросил он. — С моими мелодиями ты будешь выезжать из‑за их новизны и действия на людей, но эффект усилится, если ты будешь играть, а не просто воспроизводить то, что уже когда‑то кем‑то сыграно! С памятью тоже не продвинулись. Ты уже месяц бьешься, пытаясь освоить мою инструкцию, и все без толку. Книга — это тихий ужас! Ты ее правильно перевела, и мы все почистили в названиях, но у тебя совсем нет своего стиля. У заимствованных книг он будет сильно отличаться, поэтому нельзя ограничиться переводом. Можно, конечно, объяснить это разнообразие твоей уникальностью, но мне не нравится и перевод. Я сегодня поправил первые две главы, потом почитаешь.

— Пусть я не гений! — разозлилась Вера, выключила синтезатор и сняла наушники. — И что теперь делать? Дашь свои способности?

— Могу, но не буду, — сказал глюк. — Попробуй развить свои.

— Подожди, — удивилась она, — так ты и это можешь? Объясни.

— У человека способности к творчеству заложены в душе, — ответил он, — но влияет и мозг. Приведу простую аналогию. Способности души — это мастерство работника, а мозг — это тот инструмент, которым он работает. Шедевр не создашь без способностей и хреновым инструментом. У тебя мозги влияют только на тело, потому что ты мыслишь не ими. Я могу передать твоей душе свои качества, но для этого мы должны слиться. Сделать это нетрудно, но будут еще последствия, кроме твоей гениальности. Во–первых, такое слияние, хоть и нечасто, заканчивается безумием, а, во–вторых, я в тебя насмерть втрескаюсь. Мне не хочется ни первого, ни второго, поэтому нарабатывай гениальность самостоятельно, нам не горит. Блог заработал на всю катушку…

— Подожди со своим блогом! — перебила Вера. — Кто‑то мне, кажется, предлагал руку и сердце. Это был не ты?

— Ну я, но я предлагал брачный союз. Можем любить друг друга, а можем разбежаться или просто остаться друзьями. После слияния разбежаться не получится, потому что мы просто умрем друг без друга. То же будет, если погибнет один из нас. Не скажешь, зачем мне такое сумасшествие? И потом остается вариант с безумием, который не устраивает меня еще больше. Правда, чаще всего это бывает при антагонизме душ, а мы с тобой неплохо ужились, но я все равно не хочу рисковать. Трудись сама, что‑нибудь да получится.

— А что нужно для такого слияния? — спросила она. — Обязательно согласие обоих?

— Не вздумай пробовать! — с опаской предупредил глюк. — Голова — плохое место для экспериментов, тем более недоучки!

— А в чем причина безумия? Ну, глюк, не будь таким противным, мне просто интересно.

— Душа слеплена из того, что у вас называют тонкой материей, и питается своим видом энергии, — начал он объяснять. — Она менее устойчивое образование, чем физическое тело, хотя если не утерян контроль и есть приток энергии, просуществует намного дольше. При слиянии душ очень разных людей такой контроль из‑за конфликта нарушается. С душами ничего не происходит, а вот с их памятью… Она сливается и превращается в мешанину из фактов и образов. Нормально мыслить с такой памятью нельзя, тем более что при разделении она тоже рвется на две части. Это все вопросы или будут еще?

— Значит, безумие — это только отговорка, — сделала вывод Вера, — нам с тобой оно не грозит. Просто один эгоист боится большой и чистой любви, поэтому заставляет меня вкалывать без надежды на успех.

— Не боюсь, а не хочу, — возразил глюк. — О такой любви интересно читать, да и то только женщинам, испытать ее самому и быть повязанным любимым человеком на сотни лет…

— Сплошные минусы! — с сарказмом сказала она. — Неужели совсем нет плюсов?

— Что ты ко мне прицепилась! — рассердился он. — Пусть я эгоист, но в этом все умные люди одинаковы. Никто не хочет сложностей и неприятностей, если без них можно обойтись!

— А если нельзя? Если у меня так ничего и не получится? Я в любом случае проживу припеваючи, но накроется твоя мечта о моей полной приключений жизни, и на Землю можешь не прилетать. Ты готов, если сочтешь нужным, рискнуть жизнью, причем не только своей, и при этом боишься полюбить такую замечательную женщину, как я! Уверена, что среди ваших забитых женщин таких нет, а если поделишься со мной своей душой, то никогда и не будет! Кого любить, если не меня? Так, я, кажется, придумала. Ты рвал мне зуб и ломал руку…

— Из необходимости, — перебил глюк.

— Пусть из необходимости, но причинил страдания, — согласилась Вера. — С моей точки зрения, в нашем слиянии есть необходимость, поэтому и я вправе заставить тебя страдать!

— И как же ты это сделаешь? — с любопытством спросил он.

— Способов много, — ответила она. — Например, я могу бросить все занятия и опять вернуться к тортам. Тех сорока миллионов, которые лежат на моих счетах, хватит надолго. Но мне этот способ не нравится, поэтому оставлю его на крайний случай. Проще всего больше не отдавать тебе управление телом. Что я теряю? Накроется блог? Ну и бог с ним. Денег, как я уже говорила, хватит. Есть и еще одно средство. Я тебя отключу от своего мозга. Знаний у меня много, а если что‑нибудь понадобится, я и сама без труда запомню. А вот тебе будет хреново без моих глаз, ушей и всего прочего. Или сиди один в темноте, или уходи в свою память и валяй там гостиничных девчонок! Раньше я этого сделать не могла, но теперь благодаря тебе…

— Шантажистка! — сердито сказал глюк. — Давай договоримся так: ты продолжаешь месяц трудиться, а если не будет существенных результатов, мы вернемся к этому разговору.

— Ладно, — согласилась Вера, — только при одном условии. Ты обо мне знаешь все, а я о тебе не знаю ничего, даже имени. Ты считаешь это справедливым? Сбрось мне часть своих воспоминаний. И познакомлюсь с будущим мужем, и лучше узнаю вашу жизнь. Намного легче будет работать с переводом книг, когда я буду знать, о чем пишут. Часто знания языка недостаточно. И запиши мне хоть что‑нибудь из вашей музыки. Пусть я ее сейчас не смогу нормально сыграть, но хоть послушаю. Мне все, что я играла, надоело, может, поэтому и играю без души.

— Сброшу, когда буду работать с блогом, — пообещал он. — Ты сегодня поедешь в спортивный центр?

— Надоело мне к ним мотаться, тем более в такую погоду, — ответила она. — Гори синим пламенем этот абонемент! Закажу себе универсальный тренажер и буду заниматься дома. Место в комнате еще есть.

— Не хочешь поменять квартиру?

— А зачем? — пожала она плечами. — Мне пока хватает этой. Вот когда пойдут косяком друзья или потребует имидж… Не понимаю, зачем приобретать такие апартаменты, по которым нужно ходить с компасом. У меня все под рукой и не нужно терять время на хождения. Правда, негде принимать родственников, но родители не приедут, да и брат из‑за своей двойни долго не покажется. Опять пошел дождь. Никогда не любила позднюю осень. Вот зиму люблю, но не в Москве. Сыплют на улицу всякую гадость и утверждают, что от нее одна польза. Я такого в Дмитрове не видела, правда, я в нем зимой уже двадцать лет не была.