Ждать им пришлось около минуты. Бедолаги в коллекторе смогли завязать горловину, Петруха проколол крючком нижний угол мешка и с намотанной на левую руку веревкой, держа фонарик за кольцо в зубах, стал подниматься наверх. Выбравшись из колодца, он взял фонарь в руку и, подойдя к джипу, позвал уже несуществующего напарника:

— Дудик! Подержи фонарик, я веревку привяжу…

Тот, кто прятался за столбом, мягко подскочил к Петрухе за спину и захватил локтем за горло, а второй, выскользнув из-за джипа, приставил к груди нож. Петруха увидел только одежду из черной ткани да шапочку-маску с прорезями для глаз. Жуть!

— Тихо! — прошипели из-за спины. — Ни звука, понял?! Садись за руль! Веревку мы сами привяжем!

Ошеломленный Петруха уселся в джип и тут же ощутил приставленную к затылку сталь пистолета.

— Слушай внимательно! — произнес глухой низкий голос из-за его спины. — Будешь помогать — останешься жив. Дернешься не так — сдохнешь сам и братве не поможешь, понял?

— П-понял… — пробормотал Петруха.

— Что в мешках, знаешь?

— 3-золото… Клад старинный…

— Я так и думал, — с легким самодовольством произнес тот, кто сидел за спиной. Должно быть, в этой компании он был старшим, потому что те, кто привязывал веревку к бодалке, закончив дело, тихо доложили в окошко джипа:

— Готово, шеф!

Почти одновременно донеслись нетерпеливые голоса снизу:

— Петруха! Якорный бабай! Ты что там, онанизмом, что ли, занялся? Живей работай, е-мое!

— Заводи! — приказал сидевший за спиной у Петрухи. — И малым ходом назад.

Петруха послушно включил мотор и на задней передаче откатил джип к воротам. Мешок благополучно выскользнул из люка, снизу донеслись радостные возгласы.

Механик тоже услышал и звук мотора, и вопли радости, но ему они оптимизма не прибавили. Он понял, что там, наверху, завели джип не для того, чтобы уезжать, а для того, чтоб вытаскивать мешки, но он сильно опасался, что если братки будут этим заниматься, не применяя его подъемник с блокам, то быстро перетрут веревку о края колодца. К тому же, если мешок застрянет, а эти орлы захотят его побыстрее выдернуть, то могут порвать веревку слишком резким рывком джипа. Если веревку порвут, а потом начнут связывать и перевязывать, то Механик тут от холода дуба врежет…

— Петруха! — заорали те, что сидели внизу. — Давай крючок! Сейчас маленький мешок подымем!

— Выходи! — приказал Петрухе его «куратор», в то время как остальные четверо «пришельцев» отцепили мешок от крючка и, подняв на руки, почти бесшумно перенесли его поближе к джипу. Один из них после этого подошел к Петрухе и взял его на прицел.

— Собирай веревку, иди к колодцу и опускай веревку вниз. Покажись им! — наскоро приказал этот, подталкивая Петруху стволом пистолета с навинченным глушителем.

Внизу в это время тот парень, у кого была порезана рука, вдруг вспомнил:

— Е-мое! У нас же там Ерема внизу остался! Надо было его сначала вытащить… А мы веревку наверх отдали.

— Вспомнила бабушка Юрьев день! Ладно, сползай туда, Сема, скажи ему, чтоб не волновался. А я пока мешок прицеплю. Скажи, когда подымем — придем за ним.

Сема пополз к наклонной трубе, а его напарник, сумев задрать голову вверх, увидел склонившегося над люком Петруху, потихоньку вытравливавшего вниз веревку с крючком.

— Да бросай живее, чего телишься! Не разобьется! — подбодрил Петруху товарищ. Тот послушался и бросил веревку.

— Нормально, Федот? — пробормотал Петруха деревянным голосом, ощущая дуло у затылка.

— Нормально, нормально! — Тот не уловил неестественности голоса. — Как скажу: «Готово!» — иди к машине и тяни. Скажи Дудику, чтоб к люку шел, подстраховал на случай, если мешок на обрезе люка застрянет…

Тот, кто держал на прицеле Петруху, шепотом подсказал:

— Скажи, что Дудик за руль сел, а ты сам у люка постоишь.

— Дудик за руль сел, — послушно озвучил Петруха. — Я сам здесь постою.

— А Дудик-то газ от тормоза отличит? Он же машину не водит…

— Скажи, что ему охота попробовать, — нашелся «подсказчик».

— Он решил попробовать, — доложил Петруха и рискнул от себя добавить: — Я ему объяснил…

«Подсказчик», молча и не убирая ствола от затылка, показал Петрухе большой палец — во!

Федот повозился внизу, цепляя крючок к горловине мешка, а потом крикнул:

— Готово!

— Давай! — бодро крикнул Петруха, обращаясь якобы к Дудику, а на самом деле к одному из «пришельцев», который уселся за руль. Джип стал откатываться назад, веревка натянулась, мешок пополз вверх.

В это время Сема уже добрался до наклонной трубы, прополз по ней немного и заорал:

— Ерема! Ты жив?

— А как бы тебе хотелось? — зло спросил Механик.

— Извини, братан. — Сема помнил, что Ларев им обещал головы снять, ежели с Механиком что случится, и постарался говорить повежливее. — Там мешки завалились, ну мы их уже, считай, растащили. Веревку только наверх отдали. Сейчас один поднимут — и мы тебя вытащим.

— Понял, — проворчал Механик, соображая мозгами, врет Сема или нет. — Вот что, там в коллекторе мой рюкзачок лежит. Скинь-ка его сюда!

— Зачем?

— Нужно!

Рюкзачок Механику действительно был нужен. В нем имелись некоторые полезные железяки, которые помогли бы Олегу выбраться из ямы даже в том случае, если б веревку ему так и не принесли. К тому же это был своеобразный «тест на вшивость». Если б Сема отказался сбрасывать рюкзачок — значит, брешет и насчет веревки.

Но Сема, пошарив в коллекторе, нашел рюкзачок и спихнул его по наклонной трубе… Бултых! Пролетев неподалеку от Механика, рюкзачок брякнулся в воду.

— Спасибо! — сказал Механик. — Иди браткам помогай.

Сема пополз туда, где Федот уже ждал, когда ему скинут вниз веревку для того, чтоб вытащить Механика. Петруха сделал вид, что пошел отвязывать, а на самом деле получал инструкции от тех, кто им теперь командовал.

— Сколько их там всего? — спросил тот, что сидел на заднем сиденье джипа.

— Трое… — облизнув пересохшие от волнения губы, пробормотал Петруха. — Двое в самой трубе, а один где-то в яме. Там без веревки не вылезти.

— Ну тогда скажи тем, которые могут вылезти, чтоб вылезали. Скажи, что, мол, Дудик куда-то исчез и не отзывается. Давай!

Петруха, по-прежнему под дулом пистолета, подошел к люку и крикнул — испуг ему разыгрывать не требовалось!

— Братва! Дудик пропал!

— Не понял… — отозвался Федот. — Как пропал? Он же за рулем сидел в джипе?

— Не знаю… Нет его там! То ли отошел, то ли провалился куда-то…

— За воротами смотрел?

— Да. Нет его там…

— Небось придуривается, — проворчал Сема. — Ладно, мы сейчас вылезем… Если у него, чувырлы, детство в жопе заиграло — по роже огребет, точно!

Первым наверх полез Федот. «Пришельцы» стояли недалеко от люка, но так, чтоб снизу было видно только Петруху.

— Когда вылезать начнет — подашь ему руку и дернешь на себя, понял? — подсказали Петрухе.

Петруха в точности все выполнил. Он подал ничего не подозревавшему Федоту руку, а затем рывком дернул на себя. В следующее мгновение неслышно подскочивший «пришелец» молниеносно ударил его ножом в шею. Наискось, слева, немного повыше ключицы…

— Ы-ых… — только и выдохнул Федот, захлебнувшись кровью, распластываясь на цементном полу. Кроссовки его еще дергались в нескольких десятках сантиметров от края люка, но Сема, поднимавшийся следом, этого не замечал, хотя и поглядывал вверх. Он мог видеть только Петруху, который ежился и переминался с ноги на ногу. Фонарь Петрухи светил ему в глаза, и он, даже подняв глаза над краем люка, не успел заметить труп Федота. И когда Петруха протянул ему руку, он ухватился за нее здоровой ладонью, даже порадовавшись, что тот помог ему поскорее выскочить из колодца. Радость эта длилась секунду — не больше. Прозвучал не то тихий хлопок, не то громкий щелчок, и Сема с простреленной головой рухнул на пол.

— Значит, теперь внизу только один? — спросил тот, что приказал Петрухе подавать руку тем, кто сейчас неподвижно лежал в лужах крови.