Хорошо, Жеку Нефёдова на этой дороге в лицо знают, и знают по-доброму. Шутка ли: самому Черномору отход прикрывал, когда мутанты пошли на прорыв со Старой Елани. Такому герою простят многое — но лучше зря не подставляться. Раз едешь в темноте, герой, рискуешь быть узнанным уже посмертно. Точность — она не просто вежливость (короли не в курсе).

Ночной ритуал встречи завязан на язык фар. У расщеплённого дуба на лесном перекрёстке водитель БТРа сбросил скорость и принялся мигать — неспешно, доходчиво, выдерживая паузы. Сообщение сложное: мало проехать, обязательно надо поговорить.

Да, всё правильно. Времени вдоволь, чтобы повторить сообщение трижды-четырежды. Затем — торжественно въезжаешь на заминированный мост (если уверен, что в шифре ничего не напутал). За мостом тебя уже ждут Наши-друзья-из-Заслона. Под мостом, соответственно — река Селезень. Каждому своё. Правда, чёртов мост ещё ни разу не восстанавливали, и это знание вселяет надежду. Может, напрасную, ведь любую машину Наши-друзья могут расстрелять чуть дальше, не жертвуя важным мостом.

Пока включаются фары, пассажиры БТРа дрыхнут в десантном отсеке. Ну, может, сон им и не идёт (мало ли), главное — болгарина уговорили уйти с брони. Человек он не вредный, учёный — говорят — всамделишный, но конспирация есть конспирация. Не возить же всех хороших парней из Болгарии по секретным позициям Заслона. Пусть эти парни знают меньше, а живут дольше.

Ну, вот он, и мост. Едем медленно и печально. Помним, блин, о вечности. И не войти нам в ту реку дважды. Трендец! А настил-то бревенчатый. Выходит, всё-таки его подрывали? Раньше тут шли бетонные плиты. Не далее, как в августе-сентябре приходилось ехать по бетонке. Перемены! Ох уж эти долбанные перемены!..

За мостом — невысокий съезд. БТР минует его и на черепашьей скорости тащится к поваленному стволу хвойной берёзы. Это мутант-дерево порушили Наши-друзья-из-Заслона. Не жалуют они вечнозелёных берёз. Пусть и безобидные деревья, а — больно уж не наши!

На белом берёзовом стволе и предстоит сидеть-разговаривать. Водитель глушит мотор БТРа, башенный стрелок демонстративно зачехляет пушку, а капитан Нефёдов спрыгивает с брони. Потрындим-с!

— Ба, Нефёд! — раздался знакомый голос. — А я думал, какого икса принесло на ночь глядя! Ну, здорово, рад видеть.

Ага, признали. С десяток человек появляется из темноты — вместо того, чтобы прислать вперёд себя очереди из калашей.

— Доброй ночи, Сокол! Ты снова за главного? Принесло не одного меня, зато с полным коробом полезных вещей…

Бородатое лицо главного по блок-посту веселеет.

Разговор без особых формальностей, но сугубо по делу. Беседуют ведь — военные люди. Лейтенант Сокольников превратился в Сокола три года назад, а до того — тоже возил бойцам Заслона гуманитарную помощь.

Другие парни на блок-посту — добровольцы, откуда только ни принесло — вот те с армейской дисциплиной почти незнакомы. Не стесняясь, вмешиваются в разговор старших. Правда, не перебивают, а дополняют его хохмами да прибаутками — бесцеремонными, но безобидными. И никакого тебе к Соколу «мой лейтенант, разрешите обратиться». В Заслоне — заранее разрешено. Здесь это панибратство — обычный стиль общения.

Капитан Нефёдов объяснил Соколу, что его БТР и ещё два сзади следуют в направлении мутантского ареала, что везут пассажиров — международную этнографическую экспедицию, которую обязаны охранять.

— Что, до самой зоны охранять? — уточнил Сокол.

— И даже в ней.

Сокол присвистнул:

— Так вас придётся пропустить дальше…

— Да, и сквозь Внутреннее кольцо — тоже.

— Неожиданно…

Кто-то из парней Сокола предположил, что в мутанты теперь записывают всех желающих, а учёные из Европы это первые просекли. Чего же тут желать? — возразили ему. А вот чего. У мутантов ведь больше прав: им в порядке исключения разрешают заниматься людоедством, тогда как люди есть мутантов без разрешения стесняются. Окончание фразы потонуло в дружном гоготе.

— А ведь среди твоих пассажиров, — заметил Сокол, — могут оказаться западные шпионы, мать их за ногу!

— Наверняка есть, — кивнул Нефёдов, — но, думаю, не в моём БТРе.

— И всё равно их?..

— Пропустить, — вздохнул капитан, — кажется, выбора у нас нет. — Что его нет, и Соколу ясно. Игра, блин, на высоких уровнях. Там заплачено.

— Но как же…

— Задние БТРы — их там два — пойдут с выключенными фарами, зато с факелами. Фары — «перегорят».

Ага. При свете факелов, укреплённых на броне, шпионы не разглядят в ночи никаких блок-постов, а сами зато засветятся. Логично. Но как же геморройно убеждать ребят из Заслона, что им следует пропускать заведомых врагов в окружённый стан мутантов — врагов человечества.

— А если мы их подобьём? — предложил Сокол.

— Среди них есть наши, — напомнил Нефёдов. — На то и расчёт. Мы обязаны охранять шпионскую кодлу. Она платит.

— И всех пустить… Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

— Не я. С нами, во втором БТРе — полковник Снегов. Он понимает.

Только бы Снегов не ошибся в расчётах, мысленно добавил капитан.

В одном из расчётов — не ошибся. Имя полковника Снегова среди Наших-друзей-из-Заслона достаточно популярно, чтобы его именем пропустить экспедицию в Зону к мутантам. Оно прозвучало — и осталось согласовать детали.

Ещё два БТРа. Один — снеговский — где-то в часе пути, другой — часах в трёх, причём идёт по Старому дебрянскому тракту — чтобы сбить с толку вражескую разведку. Оба не подадут условных сигналов, дабы не засветить их перед неприятелем. А всё равно их разумнее пропустить.

Потом — ящики с оружием. Умнее всего их разгрузить на обратном пути, когда экспедиция двинется пешком, и все шпионы — с нею, но Сокол и его люди думают иначе. Оружие в дефиците, его не хватает прямо сейчас (всегда не хватает именно сейчас). К тому же оно — гарантия, что полковник Снегов всё ещё с людьми. А не переметнулся к мутантам.

— …Маловато выходит, — оценил кучу извлечённых ящиков лейтенант Сокол. Сколько ни дай, вывод одинаков.

— У нас ведь БТР, а не грузовик, — пожал плечами Нефёдов. — И впереди ещё два блок-поста.

Иной раз от языкового барьера больше вреда, чем пользы. Близнецы Бегичи поздно сообразили, какую штуку с ними сыграет «недопонимание» русского языка, которое сами же имитировали. Эх, досада!

Ещё на выезде из замка Брянск, когда их БТР (ожидаемо) ехал первым, а перестановки ничто не предвещало (зачем, собственно?) — да, ещё тогда, практически при первом знакомстве, Зоран и Горан стали ломать весёлую комедию перед капитаном Багровым. Комедия называлась «Словенцы русского не учили, растолкуйте, пожалуйста!».

Говорили по-русски понятно, но слегка неправильно, сами же — просили повторить ответы. С дальним прицелом, понятное дело: попробуй им потом объясни что-то такое, чего они понять не захотят!

Предупредительный капитан принял их ломаный русский за чистую монету — и включился в игру в отведенной ему роли «того, кто пробует объяснять». В азарте «налаживания диалога» Багров уделил им несколько часов своего внимания. И выглядел при этом — не сказать, чтобы подобострастно, но слишком заинтересованно для офицера русской армии.

Горан заметил, что к «светилам европейской науки» капитан Багров испытывает своего рода благоговение — ему трудно им отказать. Посидеть на броне? Пожалуйста! Чаю? Пожалуйста — Мамедов, где же кружка?.. Зоран даже подумал, что с капитаном стоит поработать поплотнее, но то — не в ближнее время, может, в следующей операции…

Рядовые — те не выглядели настолько любезными, как их капитан, но раз они рядовые — их дело маленькое. Их командир посадил пассажиров на броню вскоре по выезде из замка Брянск, заранее обеспечив им прекрасный наблюдательный пост.

А вот убрать их с брони мягкому капитану будет ой-как-непросто! — понимали братья, исподтишка перемигиваясь. Там, под самым Брянском, наблюдать было и правда нечего, но дальше-то ехать предстоит — через посты мьютхантеров. Рано или поздно капитану захочется спрятать что-нибудь секретное от их наблюдательных глаз, но как он это сделает, если от самого Брянска им предоставлена полная свобода? В ожидаемом итоге — полное торжество разведки!