— Нет.

— А у тебя было много парней?

— На самом деле, нет. Серьезные отношения были только раз.

— Как его звали?

— Шарлотта, это очень личное.

— Ну, пожалуйста..., — девочка выглядела такой непреклонной и несгибаемой, как самые бескомпромиссные журналисты, которые, Райан видела это собственными глазами, следили за ее отцом с единственной целью – вытянуть из него неизвестные подробности из его прошлого. — Просто скажи мне.

— Его звали Ник.

— И почему ты больше не с ним? Он перестал любить тебя так же, как Бьянка перестала любить папу?

Райан никак не могла выкинуть из головы тот факт, что Шарлотта называла свою маму по имени (Майлз же, хвала небесам за это, по—прежнему называл ее мамочкой).

— Все было намного сложнее, — сказала Райан.

— Что ты имеешь в виду? Если бы ты все еще любила его, и он по-прежнему любил тебя, вы бы до сих пор были бы вместе, верно?

— Возможно.

— Получается, что он просто перестал любить тебя? И стал любить кого-то другого? Это то, что случилось с Бьянкой и папой.

— Ладно, хватит, Шарлотта.

Но Шарлотта уставилась прямо на свою няню и сказала:

— Я просто пытаюсь узнать тебя.

И после она двинулась назад по проходу и уселась на колени Смитти. Смитти от испуга проснулся, но затем позволил Шарлотте положить голову на его плечо. Райан не могла поверить в это, но до прошлой ночи она думала, что он был всего лишь техником, когда на самом деле он был тем удивительным гитаристом, кто был с Маркусом на протяжении всей его карьеры, и даже написал вместе с ним пару хитов. Смитти был таким хорошим парнем, и Райан почувствовала благодарность за то, что его дружелюбное присутствие позволило ей выкроить немного свободного времени.

Она не знала, каково это быть ребенком разведенных родителей. У ее собственных родителей был прекрасный брак – может быть не самый захватывающий в мировой истории, но, по крайней мере, стабильный и полный любви, – так что она понятия не имела, как бы все сложилось, если бы этот брак оказался под ударом так рано, что их отношения угасли и закончились. Ей стало грустно, что Шарлотта знакома в ее возрасте с такими вещами, как «полюбить кого-то другого». Сама Райан уже какое-то время знала, что отношения могут закончиться болезненно, что потеря и предательство существовали, как понятия. Но ей никогда по-настоящему не приходилось испытывать боль от того, что ее отвергли, выбросили, как вчерашнюю газету, пока Ник и Натали не завели интрижку, разрушив в итоге ее взаимоотношения с ними – с двумя самыми близкими людьми.

Райан до сих пор не могла поверить, что они сделали с ней это. Она встречалась с Ником почти год, и это был (или она думала, что был) лучший год ее жизни. Она и Ник были так похожи. Они любили все занятия, тесно вязанные с Монтаной: пешие прогулки, спуск по реке на каноэ и каяках и бег, иногда совмещая занятия по всем трем видам спорта в течение одного дня. Их друзей сводило с ума то, насколько они были активны, и их часто дразнили за их подтянутость и всеамериканскую одержимость фитнесом. Но Райан никогда не чувствовала себя более живой, чем тогда, когда она бывала на природе, любуясь естественной красотой ее родного штата, с эндорфинами, бушующими в ней и заставляющими ее чувствовать себя сильной и почти легкомысленной. И когда она нашла кого-то, с кем могла поделиться этим, ну, что тут можно сказать, она почувствовала, что нашла единственного верного спутника ее жизни.

Поэтому, когда однажды она нечаянно взяла телефон Ника и обнаружила безумно неприличное сообщение сексуального содержания от Натали, ее лучшей подруги со средней школы, это ее глубоко ранило. Она сразу же предъявила все Нику, шокируя его до чертиков, и желая получить прямые ответы, прежде чем он смог бы солгать. Он развлекался на стороне с Нат больше месяца и в то же время говорил Райан, наверное, миллиард раз, что любил ее. Так нагло лгать? По мнению Райан, это было отвратительно.

После расставания, Ник уехал со своим приятелем Джеком на все лето путешествовать одному Богу известно куда. Она не знала, увидит ли его когда-нибудь снова. И это было бы неплохо, так как понимала, что пройдет много времени, быть может месяцы, годы, прежде чем она снова сможет иметь отношения. Остаться одной, конечно, было порой горько, но это лучше, чем быть настолько подавленной, чтобы даже не вставать с кровати.

Телефон Райан издал звук. На минуту ей показалось, что она могла, как по волшебству, вызывать Ника, просто плохо подумав о нем, но это была просто SMS от Эм.

«Эй, ты это читала? Просто хочу предупредить. Угадай, кто засветился сегодня в Интернете? Ты! Ты знаменита!»

Эм выслала ссылку, на которую Райан сразу же нажала. Это был сайт «CelebriBites», о котором она никогда не слышала. Кликнув на название статьи «Стартовали гастроли Троя», она обнаружила подборку фотографий с подписями. Большинство из них были, конечно, Маркуса, где он или говорил или смеялся, и был просто само очарование, в то время как промокшая Серена держала над ним зонтик, хотя было несколько фотографий Джейси и ее группы у входа в отель Бог знает в какой час утра.

Но там было, как и сказала Эм, одно ее фото. Оно демонстрировало раздраженную Райан, закрывающую от света вспышки лица Шарлотты и Майлза. Ее рубашка была мокрой и, к ее ужасу, прозрачной. И подпись под ним гласила: «Представляем новую горячую няню Маркуса Троя – Райан (пока без фамилии, друзья, но мы над этим работаем)». Новость была опубликована днем ранее, и там был только один комментарий. «Что же ей пришлось сделать, чтобы получить эту работу? – спрашивал кто-то по имени BRadfar. – Выиграть конкурс мокрых футболок в том захолустье, где в это время жил Трой?»

«О, мой Бог, – написала она Эм. – Это плохой знак».

Эм прислала в ответ грустный смайлик, а Райан открыла окно браузера на своем телефоне, вписав в поисковую строку «Маркус Трой Няня Райан», но она не нашла никаких других своих снимков, и, по крайней мере, на первый взгляд, ни один другой сайт не разместил эту конкретную фотографию. Конечно, нельзя сказать точно, но, видимо, «CelebriBites» был не слишком популярным сайтом, если статья провисела целый день и появился только один комментарий. Она погуглила «Райан Эванс» и не нашла ни одной картинки. Это, должно быть, означало, что никто не успел отследить ее фамилию. Возможно, это также означало, что всем была безразлична она и ее мокрая футболка. Она просто надеялась, что все так и останется. Надо думать, что быть частью жизни Маркуса – значит подвергаться постоянной угрозе огласки в интернете? Как у него получалось так жить, и как смог бы кто-нибудь еще жить с ним в такой обстановке?

— Привет, — сказал вдруг Маркус, плюхаясь на сиденье, находящееся напротив нее. — Не возражаешь, если я посижу тут минутку?

— О, привет, — сказала она, запихивая свой телефон в сумку. — Что случилось?

— Ничего особенного, — он расстегнул пуговицу на рубашке, что заставило Райан сглотнуть, хотелось бы надеяться, незаметно. — Полагаю, просто убиваю время.

— Оу, спасибо. Я польщена.

Маркус рассмеялся, немного смущаясь. Райан попыталась держать себя в руках. Разве нет закона, запрещающего фотографировать кого-либо без его разрешения? Разве фотографу не нужно ее разрешение, прежде чем продать (как она предполагала) фотографии сайту со сплетнями? Она попыталась заглушить эти мысли и сосредоточиться на том, что говорил Маркус.

С того момента, как они встретились глазами, когда он сбился, исполняя свою мрачную, грустную песню, он вел себя немного странно. Не то, что бы Райан была абсолютно уверена, что это она была причиной того, что он отвлекся, но определенно был такой момент. И с тех пор Маркус казался рассеянным. В отличие от дружелюбного, поддразнивающего, озорного парня, каким он был еще вчера утром, человек, находящийся перед ней выглядел немного несчастным.