- Давай вставать. Иначе не успеем.

Ты смотришь, не мигая, и, по-моему, ещё чего-то ждёшь. Тебя так напрягла моя резкость? Я не злюсь, честно.

- Хорошо, – ты не меняешься в лице, зато глаза вновь теплеют, и у меня знакомо обрывается дыхание. Отвечаю на твой взгляд, забываю, о чём мы говорили, перестаю думать… Твои руки гладят мои плечи, скользят по спине, по пояснице – докуда дотягиваешься…

Пока не дотянулся так, что мы никуда не пойдём, отстраняюсь и перелезаю через тебя на край кровати. Сажусь, спускаю ноги:

- Всё, подъём.

Ты с откровенным сомнением морщишь нос:

- Я бы предпочёл остаться дома.

Ну да, я уже догадался. И скорее всего ты в итоге прав окажешься. Когда ты заверяешь, что нам лучше никуда не выходить, я быстро убеждаюсь, что надо было соглашаться. Но сейчас я настаиваю справедливо. Ты же обрадовался, когда я предложил!

- Соби, я серьёзно!

Ты откидываешь одеяло и в секунду оказываешься на ногах:

- Если серьёзно, то умывайся, а я придумаю завтрак.

Ну и скорость… Я прикрываю ладонью рот и от души зеваю, глядя на тебя снизу вверх:

- Я уже придумал. Так что пошли умываться вместе.

Почистив зубы, ты отправляешься застилать постель, а я иду к холодильнику. Рыбные палочки по шесть штук на каждого, плюс пригоршня заправленного уксусом риса – нам же хватит для завтрака? А пообедать можно будет в городе.

Складываю еду в глубокую тарелку, чтоб погреть всё вместе, ставлю в микроволновку и возвращаюсь в комнату. У нас не скрипучие полы, шагов не слышно. Мне нравится смотреть, как ты наводишь порядок, иногда задерживаясь с той или иной вещью в руках, чтобы определить ей место.

Кровать уже не похожа на разворошённое гнездо. Ты одёргиваешь углы покрывала, выпрямляешься – и потягиваешься всем телом, встав на кончики пальцев. Я невольно повторяю твое движение. Завожу руки за голову, прогибаюсь назад, чтоб выпрямиться обратно можно было только с усилием.

Ты оборачиваешься и улыбаешься:

- Я слишком рано тебя разбудил?

- Нормально, – и я будто в опровержение собственных слов опять зеваю. Подхожу к тебе, тяну за край футболки в центр комнаты. Ты раздёрнул портьеры, в квартире ярко… Вот и отлично.

Ты молча останавливаешься в квадрате солнечного света от окна и щуришься, глядя куда-то над моим плечом, пока я осторожно прикасаюсь к побелевшим плотным шрамам. Мне надо быть в курсе твоего самочувствия, причём не с твоих слов.

- Хочешь, я надену водолазку? – предлагаешь ты спустя полминуты.

Я чуть не осведомляюсь, в своём ли ты уме.

- Соби, тебе солнце сквозь окно голову напекло?

- Мне кажется, что тебе неприятно, – ты с деланной невозмутимостью пожимаешь плечами.

Точно напекло, больше это заявление даже объяснить нечем. Я целую тебя в выемку между ключицами и уже с порога комнаты сообщаю:

- Шейный платок и сверху шарф.

- Как скажешь.

Вздыхаю и возвращаюсь обратно. У тебя чуть заметно вздрагивают губы, но ты не отходишь. Прикрываешь глаза, протягиваешь руку и безошибочно находишь мою ладонь. Убеждаешься, что я искренен.

Я даже со словами не сразу нахожусь:

- Соби, я же всегда смотрю. Ты что?

Ты качаешь головой:

- Сам не знаю. Извини.

Я обнимаю тебя, ещё раз целую в шею и глажу по затылку. У тебя волосы густые и прохладные, пальцы скользят, не запутываясь. Ты тихо дышишь и надёжно удерживаешь меня за талию.

- Микроволновка устала нас звать, – сообщаю я через минуту, чтоб нарушить тишину. – Лично я не прочь перекусить.

Твои губы задевают мой висок, а в следующее мгновение ты уже ведёшь меня на кухню.

В будни я обычно завтракаю чашкой какао, шоколада или, очень редко, твоего кофе. Больше просто не влезает ничего. Ты пытался убедить меня есть сытнее хотя бы в выходные, но я отказался. И так нормально, ты тоже повышенным аппетитом не отличаешься. Но сегодня рыбные наггетсы уходят влёт: когда мы доедаем рис, я чувствую, что умял бы ещё столько же.

- Есть из одной тарелки вкуснее, – говорю, допивая чай, пока ты моешь посуду.

- Согласен, – ты ставишь сушиться палочки, оцениваешь мои на облезлость: – Рицка, давай купим новые?

- Не хочу. Я эти люблю. – Чёрные, с матовым лаком, на одной дракон, на другой феникс. – Сам же дарил!

- Два года назад. Позволь, я их заменю.

Два года? Ничего себе. Я тереблю зубами нижнюю губу:

- Я подумаю. Не выбрасывай пока!

Ты даже оборачиваешься:

- Конечно, нет. Я всегда спрашиваю твоего согласия.

- Учти, деньги берёшь ты, – перевожу я тему. – И часы тоже.

- Разумеется.

Ты расставляешь в сушилке тарелки, а я переодеваюсь, снимаю с ключницы в коридоре ключи и на всякий случай сую в задний карман джинсов сигареты. Включаю телефон. В нем многопиксельная камера, я его вместо фотоаппарата беру. Прикидываю уровень заряда: до вечера хватит.

- Проверь и мой, – просишь ты, оценивая содержимое бумажника. Часы ты уже застегнул. Я не люблю металлические браслеты, всякий раз мурашки по коже. Ты предлагал купить мне на кожаном ремне, но я всё равно отказался. А у тебя нет скверных ассоциаций. Не знаю, почему.

- Сейчас, – я нахожу второй смартфон. – Крайне своевременно!

Батарея почти на нуле, я торопливо втыкаю в разъём штекер от зарядника. Ты пожимаешь плечами:

- Неважно. В любом случае у меня стоит запрет на вызовы.

- Соби! Мы же договорились!

Я тебе на весь период выставки велел не отключать мобильный. Мало ли что пропустить можно.

Ты невзначай поворачиваешься спиной и прикидываешься, что ничего не слышал. Сам виноват будешь, если что.

…А если кому-то очень нужно – перезвонят.

Пока ты выбираешь, что надеть, я включаю вай-фай. Вряд ли список семинарских тем по европейскому конституционному праву уже сформировали, но проверить не помешает.

Вожу пальцем по экрану, листая сайт Париж-Сорбонны: где-то здесь есть страничка нашего курса. Перед очередным нажатием телефон вибрирует: «получено новое письмо».

В первый момент я решаю не смотреть – собственное правило же нарушу. Выходные только наши, ты его соблюдаешь.

С другой стороны, лучше увидеть, кто адресант, чтоб не беспокоиться. Не так много людей знают мой е-мейл, да и письмо в субботу настораживает. Я вчера в десять вечера почту проверял, в ящике было пусто.

Ладно, гляну одним глазом.

Открываю мобильную почту, ищу, в какой папке обновление. В «Токио».

Пусть это будет Кио, или Юйко, или…

Или Яёи, отлично.

Всё нормально.

- Рицка? – ты стоишь около дверцы шкафа, придерживая её локтем, в руках сложенная вельветовая рубашка – моя любимая, тёмно-синяя. – Что-то не так?

- Хотел посмотреть, что с европейским правом, – отвечаю я честно. – У нас ведь уже два лектора сменилось. Третьего до сих пор не подобрали.

- А по праву у тебя экзамен, – ты не спрашиваешь, а уточняешь. Подходишь к кровати, садишься, отрывая этикетку от пары новых носков, но не теряешь меня из виду.

- Угу, причём через два месяца. Мы решили сами вести семинары, но пока программу составят, ещё пару недель потеряем… Соби, мне письмо от Яёи пришло.

Твои пальцы на мгновение останавливаются:

- И что в нём?

- Понятия не имею, – я выхожу из приложения и убираю мобильный. – Не сейчас.

- Но…

- Нет, – повторяю я твердо. – По дороге гляну. Ты готов?

Ты встаёшь, заправляешь рубашку в серые уличные джинсы:

- Да.

- Тогда давай пошевелимся, а то придём к закрытию!

Ты фыркаешь:

- Мы не опоздаем, обещаю.

- Всё равно, – я проверяю, жива ли молния на левом «мартинсе». Она, конечно, надёжная, но не рассчитана на то, чтоб обувь снимали, не расстёгивая. А я вчера именно так и сделал, некогда было наклоняться.