— Давай, вставай. Пора.

— Я совсем не помню, чем раньше занимался. Как мне работать?

— Не волнуйся. На заводе мало кто что-либо умеет. В основном это неквалифицированный труд. Так, грузчики да паковщики. Пошли. Если опоздаем, работы не видать.

Завод, на который Родни привел Майка, был похож на мясорубку. В нее поступали люди, а уже через несколько месяцев работы, возвращались ни на что негодным мясом.

— Номер шестьдесят две тысячи триста, Родерик Бенсон, — Родни подал охраннику какую-то бумагу. Видимо, это был пропуск. Лишь случайно Майк обратил внимание на чуть заметные знаки, поданные Родни охраннику. Не зря чутье не подвело его. Видимо, Родни не так прост, как прикидывается. Самое очевидное, что он «крыса», приставленная следить за ним.

— Не уж то я такая важная шишка? — подумал Майк. Все-таки, личная «крыса».

— Ты! — ткнул в него дубинкой охранник, — пропуск.

— Я новенький.

— Новенький, значит? — Майк тут же получил дубинкой по почкам, — ха, а ты я смотрю крепкий малый, — продолжил издеваться тот, глядя, как Майк корчится, хватаясь за почки.

— Не сейчас, Майк, не сейчас. Если ты сейчас прикончишь эту собаку, то все пропало. Терпи, — Майк произносил это беззвучно, словно священник мантры. Он и в самом деле мог лишить жизни эту сволочь одним ударом.

— Сэр, — поспешил вмешаться Родни, — позвольте ему приступить к работе, — ты тоже ответишь за это, «крыса». Майк решил никого не щадить. Прежде чем он уберется с планеты, все, кто измывался над ним, заплатят. Жизнью!

— Что, червяк, работать хочешь? Ну, иди, работай, — охранник швырнул ему в лицо пропуск.

Идя вглубь завода, Майк удивлялся самому себе — откуда в нем столько злобы? Вроде никогда никому не желал зла. А теперь? Нет, они определенно должны умереть. Рано или поздно.

Работа не представляла собой ничего особенного. Берешь то, что тебе говорят, и тащишь туда, куда говорят. Уже спустя пару часов наблюдений за коллегами, Майк понял, что торопиться не стоило. Видимо сколько не работай, а заплатят как всегда мало. Но, главное не деньги. Главное — информация. Вся эта планета казалась Майку очень подозрительной. Заводы, построенные рядом с военными исследовательскими лабораториями, простыми быть не могут. Наверняка оружие, но необходимо проверить, прежде чем засылать диверсионные группы.

И как полагал Майк, на это могла уйти не одна неделя. Как он не старался, в первый свой рабочий день он ничего подозрительного не заметил. Рабочий скот, как называли их всех охранники, таскал туда-сюда мешки, ящики и прочую дрянь. Но не было даже намека на незаконную деятельность.

— Ну что, Майк, как работенка? — на выходе его поймала "крыса", — куда теперь?

— Ничего работенка. Не привыкать. Кстати, а что на счет жилья?

— А, ты же новенький. Не волнуйся на счет этого. Идешь в жилой сектор и ищешь комнату с номером твоего пропуска. Пропуск является ключом туда. Место не ахти, но жить можно.

— Хорошо, пойду устраиваться, — про себя добавив, что крысам спасибо не говорят.

— Только заработанные деньги не забудь. Вон там, — крыса указал на невзрачное серое здание, — предъявишь пропуск и получишь заработанное. Не обольщайся, это жалкие гроши, на которые даже выпивку не купишь. Лучше не трать их понапрасну.

У Майка уже чесались руки врезать Родни в челюсть. Какая забота. Крыса! Он даже не догадывается, что его раскусили в первые же пять минут.

— Удачи, — Родни улыбнулся и помахал Майку рукой.

— Опять?! Только ни это, — прохрипел Майк, продирая глаза. Голова как всегда трещала, а желудок выворачивало наизнанку, — все, надо бросать пить, — уже как два месяца Майк, в компании Родни и его друзей, на счет которых у него тоже были подозрения, делал вид, что напивался до полусмерти. Надо было так, или иначе, убедить их, что он напрочь потерял представление о том, что он такой, чем занимался раньше и прочее. Но желудку, в отличие от всего организма в целом, фильтры не помогали. Его на самом деле выворачивало.

Очередное, как две капли воды похожее на предыдущее утро. И в который день он, шатаясь от стены к стене, побрел на кухню за бутылкой. А что делать? За ним установлена круглосуточная слежка. Надо играть роль забулдыги-рабочего, иначе крышка.

— Будь оно все трижды проклято, — вслух выругался Майк. Блесс был неплохим спиртным, самым дорогим, который может позволить себе человек, зарабатывающий лишь жалкую пару кредов в день. Хотя, змеиный яд был куда лучше.

Он как обычно, заглатывая содержимое стакана, оглядел свое жилище. Стандартное жилище рабочего корпорации. Одна маленькая комната, в которой не было места даже упасть на пол. Еще более маленькая кухня, совмещенная с уборной. И везде голые, подавшиеся ржавчиной, железные стены. Это все, на что мог рассчитывать низко квалифицированный рабочий корпорации. Главное — бесплатно. Ну и еще помои на завтрак, обед и ужин. Есть это было нельзя, но, как ни странно, сил эта мерзость добавляла.

— Ну да, и, конечно же, жалкие креды зарплаты за адский тридцатичасовой рабочий день, — Майк, вжившись в роль, пытался сымитировать истерику, — как я докатился до всего этого?

Это был один из вопросов, ответ на который знали почти все его сослуживцы. Точнее, Майк хотел, чтобы они знали то, что он говорит. Почти каждый вечер, напившись, он рассказывал свою историю таким же рабочим, как и он. Но всем было все равно. Но это на первый взгляд. Майк уже давно обратил внимание, что все его рассказы записывают на электронные носители. Видимо их исследуют аналитики, пытаясь вычленить правду. Ну что ж, удачи вам.

— Вот вам, — Майк в мыслях сделал издревле известный жест сгибания локтя, — нифига вы не узнаете. Разве что пытать каленым железом будете.

Уже давно с утра он вспоминал все, что произошло с ним после того боя за Земки и в душе ни о чем не жалел.

Опять на работу. Майку уже осточертело таскание тяжестей. В бытность долгих перелетов он успел сильно поправиться, а теперь от этого не осталось и следа. Бугры мускул переливались под одеждой. Вот что могут сделать с человеком месяцы тяжелого труда. Но Майку это не особо то и нравилось. Он почти каждый день вспоминал свою прошлую жизнь. Каждый день он вспоминал лишь Сидни. Черт! Она же его убьет, когда он вернется. Причем жестоко и с пытками. Ладно, пора на работу. А то еще и не заплатят из-за опоздания.

И опять тридцать часов пахоты. Но Майк уже привык. Ходишь туда-сюда и все. Вес груза уже давно не ощущался.

Вспышка. Еще одна. Майк чуть не выронил ящик. Что это, черт возьми. Он оглядел все помещение. Остальные работали как обычно. Что это? Я что, спятил? Еще вспышка. Какого че…. Ну конечно! Подсознательная реакция! Как он мог забыть про нейропрограммирование КСРИКК?

Майк огляделся. Точно. Язык жестов КСРИКК. Свои? Здесь? Очень может быть. Майк, дабы не выдавать себя раньше времени отнес ящик, и двинулся между переговаривающимися. Инструкция требовала, чтобы агент, в таких случаях, лишь дал о себе знать. Всего один простой жест. Ответ! Да это свои. Подтверждение. Все, теперь можно идти работать дальше. Если что, они найдут, как связаться. Майк продолжил работу.

— Приятель, не угостишь кружечкой? — подсевший к Майку человек вызывал отвращение. Пьяный, вонючий, одетый не понятно во что.

— Я что-то не в настроении, — Майк уж было хотел послать нищего, но, заметив знак, передумал, — но тебе налью. Что будешь пить?

— Шмэрдук, если друг не будет против?

— Ээээ, приятель, жить надоело? Ладно, уж, угощаю, — лишь им двоим был понятен этот разговор. Нет, конечно, КСРИКК не разрабатывало скрытые языки на каждый возможный случай, но смысловая основа была для любого языка одинаковой. Первым делом выяснялось звание или приоритет командования. Впрочем, это было одним и тем же. Майк, как и полагается, дал понять, что он выше всех по званию. Дальше, мелочи. Приоритеты задания, сбор информации и местный статус. Как только новый знакомый узнал, что за Майком установлена круглосуточная слежка, то сразу сменил тактику.