Хлестаков. В угодность вашу всё, что хотите. Требуйте, какие стихи вам.
Анна Андреевна. Какие-нибудь этакие хорошие, новые.
Хлестаков. Да что стихи! я много их знаю.
Анна Андреевна. Ну, скажите же.
Хлестаков. Да к чему же говорить, я и так их знаю.
Анна Андреевна. Я очень люблю их…
Хлестаков. Да у меня много их всяких: „О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек…“ ну, и множество других, теперь я не могу припомнить, впрочем это всё вздор. Я так счастлив, что сижу теперь возле вас, если бы я мог, сударыня, напечатлеть поцелуй в ваши губки.
Анна Андреевна. Вы, как нарочно, говорите всё такое, чего я совсем никак не могу понимать. Я думаю, как там хорошо в Петербурге играют разные комедии.
Хлестаков. Комедии? а что это такое комедия?
Анна Андреевна. Вот, как будто вы не знаете.
Хлестаков. Право, не знаю. Что ж бы это такое комедия, это какой-нибудь зверь или чиновник?
Анна Андреевна (обидевшись). Вы верно воображаете меня уж такою провинциалкою… что и…
Хлестаков. Право не знаю. А! теперь вспомнил: комедия это всё равно, что артиллерия?
Анна Андреевна. Нет, это уж слишком. Конечно, мы здесь не имеем столичного воспитания. Что ж делать, не всякому быть ученым и премудрым.
Хлестаков. Вот видите, сударыня, вы уж и сердитесь. Куда же вы это… сидите здесь!
Анна Андреевна (садясь). Я вижу, что вам скучно у нас.
Хлестаков. Вот видите, какие вы: я пошутил. Прошу садиться. Верите ли, сударыня, что моя любовь к вам…
Анна Андреевна. Вы напрасно мне это говорите. Любовь. Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что это за любовь. (Отдвигает стул.)
Хлестаков (придвигая стул). Отчего ж вы так отдвигаете свой стул? Нам лучше будет сидеть близко друг к другу.
Анна Андреевна. Для чего ж близко, всё равно и далеко.
Хлестаков (придвигая). Отчего ж далеко, ведь всё равно и близко. Это ведь всё только в воображении кажется, что близко, оно всё равно, что далеко. Если б я был так счастлив, сударыня, что мог бы прижать вас в свои объятия.
Анна Андреевна (смотрит в окно). Что это так, как будто бы полетело? Ворона или какая другая птица?
Хлестаков (скоро целует ее в плечо и смотрит в окно). Это ворона.
Анна Андреевна (встает). Нет, это уж… слишком. Вы меня почитаете за какую-нибудь…
Хлестаков. Простите, сударыня, я это сделал от любви. Ей богу, от любви.
Анна Андреевна. Вы это можете делать с другой, а не со мной. (Хочет итти.)
Хлестаков (удерживая ее). Я должен признаться вам в самой страстной любви. Люблю вас так, как не можете вообразить, осчастливьте меня (падает на колени).
Анна Андреевна. Ах, боже мой, я, право… встаньте, сделайте милость… Как же это так: вдруг и на колени! Я, ей богу, никак и не думала об этом.
Хлестаков (на коленях). Сделайте меня счастливейшим из смертных! руки вашей прошу, а не то умру, сию же минуту умру. [„руки вашей ~ умру“ вычеркнуто PM10]
Анна Андреевна. Ах, боже мой! ведь я некоторым, образом замужем…
Хлестаков. Мне всё равно, я ничего не хочу знать. Если вы не согласитесь отдать руки вашей, [„отдать руки вашей“ вычеркнуто PM10] то застрелюсь, как ни в чем не бывало, я решительный человек.
Анна Андреевна. Ах, боже мой, я право не знаю, что делать. У меня, право, есть муж; разве в Синод… [„У меня ~ Синод…“. вычеркнуто РМ10]
Хлестаков (поднимая одно колено). А да, точно у вас есть муж, у меня из ума… [Вся реплика вычеркнута PM10]
Те же и Марья Антоновна
Марья Антоновна (увидев Хлестакова, не успевшего встать на ноги, и всплеснув руками). Ах, какой пасаж!
Хлестаков (вставая). А, чорт возьми.
Анна Андреевна. Ну что ж… к чему тут?.. с какой стати так вбежала?
Марья Антоновна (смутившись). Я, маминька, хотела увидеть, где вы.
Анна Андреевна. Такая ветреность во всем… я не понимаю: девятнадцать лет, и она всё еще совершенно как дитя. Вдруг вбежит сбухты барахты, а зачем? бог ее знает. Я не понимаю, чтó будет из тебя, как доживешь моих лет. Никакой совершенно степенности, чтобы можно было видеть, что она воспитанная, благородная девица; нет, у ней напротив всё это так, на ветер только. [„Марья Антоновна (смутившись) ~ только“ вычеркнуто РМ10]
Хлестаков. Как вы давно лишали нас удовольствия вас видеть, где вы были?
Марья Антоновна. Право, нигде… я была в своей комнате.
Хлестаков. Как бы я счастлив был, сударыня, если бы я был ваша комната. (В сторону) А она очень недурна: щечки свеженькие такие… (Вслух) Для меня нет ничего больше в мире, как видеть вас, потому что, признаться, я с первого взгляда, как только увидал вас, ощутил в сердце любовь. (После небольшого молчания) Смею ли надеяться, Марья Антоновна, что вы примете благосклонно мои сердечные чувства?
Марья Антоновна. Я не знаю, право…
Анна Андреевна. Да… ну, что ж? ты и скажи или… (В сторону) Я и сама не знаю, что такое.
Хлестаков. Решите мою участь, Марья Антоновна. Я прошу вас на коленях. Если вы не согласитесь ответствовать, то сделаете меня несчастливейшим человеком, и я принужден буду сей же час застрелиться.
Марья Антоновна. Ах, боже мой… маминька!
Хлестаков (обращаясь к Анне Андреевне). Склоните, Анна Андреевна, на мою просьбу: не могу жить без вашей дочери. Если же не согласитесь, то сей же час беру пистолет и стреляюсь. О, я решительный человек, мне жизнь копейка.
Анна Андреевна. Я право не могу еще притти в себя… Мы никак и не думаем о такой чести. Вам нужна графиня или княгиня.
Хлестаков. О, мне всё равно, я не слишком гляжу на графинь; мне нужно достоинство. Сударыня, если вы не решитесь исполнить моей просьбы, то вы не можете представить, что со мною случится; как честный человек, уверяю.
Анна Андреевна. Ах, боже мой, как вы меня пугаете. Встаньте… я согласна, только встаньте.
Хлестаков. Вы мне возвратили жизнь, я теперь самый счастливейший из смертных. (Целует руки Марьи Антоновны). Теперь, Марья Антоновна, мне за вас порфиры не нужно. Ей богу, не нужно.
] а. Явление XV. б. Явление [13] 12. РЛ6]
Те же и Городничий (впопыхах).
Городничий. Ваше превосходительство, не погубите, не погубите…
Хлестаков. Что с вами?
Городничий. По неопытности… ей богу, без всякого умыслу.