Тела убитых были похоронены по два и по три в том же месте, где они пали; Магомет запретил своим последователям обрезать себе волосы, раздирать на себе одежду и соблюдать другие общепринятые знаки печали, но согласился, чтобы они оплакивали умерших, так как слезы облегчают сердце, переполненное печалью.

Ночь, последовавшая за битвой, проведена была ими в величайшем опасении: они боялись, чтоб курайшиты снова не напали неожиданно или на них, или на Медину. На следующий день Магомет решил возвратиться в этот город, постоянно остерегаясь близости неприятеля, и ночью велел зажечь множество сторожевых огней. Абу Софиан тем временем узнал, что Магомет жив, однако, не чувствуя себя достаточно сильным, чтоб напасть на Медину, пока Магомет был недалеко от нее и мог всегда прийти к ней на помощь, а с другой стороны, предполагая, что Магомет может всегда получить новое подкрепление и напасть на него с большими силами, решил ограничиться одержанной победой и, заключив перемирие с мусульманами на год, победоносно возвратился в Мекку.

Магомет искал утешения от этого печального поражения в новом браке с Хендой, дочерью Омейя, человека очень влиятельного. Она была вдова и находилась в числе беглецов, скрывшихся в Абиссинии. Ей было двадцать пять лет, и у нее был сын по имени Салма, поэтому ее называли Омм-Салма, или мать Салмы. Отличаясь грацией и красотой, она пленила Абу Бакра и Омара, которые хотели на ней жениться, но получили отказ. Даже сам Магомет не сразу смог добиться согласия. «Какого счастья может пророк Бога ожидать от жизни со мной? Я уже немолода, у меня есть сын, и к тому же я отличаюсь ревнивым характером». – «Что касается возраста, – возразил Магомет, – то ты много моложе меня; твой сын найдет во мне человека, который заменит ему отца, а относительно твоей ревности я стану молить Аллаха, чтоб он с корнем вырвал ее из твоего сердца».

Отдельное здание, прилегавшее к мечети, выстроено было для невесты. Хозяйственные предметы, по словам мусульманских писателей, состояли из мешка ячменя, ручной мельницы и горшка с жиром или маслом. Так скудны были еще средства пророка, или, скорее, так скромны были его привычки, и так проста была жизнь арабов.

Поражение Магомета в битве при Ухуде имело некоторое время неблагоприятное влияние на распространение его веры среди арабских и еврейских племен, что выразилось в целом ряде изменнических поступков. Жители городов Адхал и Кара прислали к нему послов с заявлением, что они желают принять его веру и просят направить миссионеров, которые передали бы им его учение. Он охотно послал шесть учеников вместе с этой депутацией. Но на пути во время отдыха у колодца Раджи, в пределах владений ходсеититов, послы напали на мусульман, никак не ожидавших этого, убили четверых, а двух остальных отвели в Мекку, где передали их курайшитам, которые их убили.

Такую же измену совершило и другое племя из провинции Неджед. Притворившись мусульманами, они просили помощи у Магомета против врагов. Магомет послал несколько своих последователей им на подкрепление, но на них напали сулеймиты вблизи колодца Манна, на расстоянии около четырех дней пути от Медины, и убили почти всех. Один из мусульман, Амру ибн Омейя, избежал смерти и направился к Медине. По дороге он встретил двух невооруженных евреев из племени бен-Амира и, напав, убил их, ошибочно ли приняв их за врагов, или же в пылу ярой мести за смерть своих товарищей. Это племя было в мире с Магометом и обратилось к нему, требуя удовлетворения. Он передал все дело на обсуждение другого еврейского племени – бен-Надхера, имевшего богатые владения и укрепление Зохра в трех милях от Медины и обязавшегося при бегстве Магомета из Мекки в Медину хранить нейтралитет между ним и его противниками. Глава племени, призванный теперь в качестве посредника, пригласил Магомета на встречу. Пророк отправился в сопровождении Абу Бакра, Омара, Али и некоторых других. Угощение было предложено им на открытом воздухе перед жилищем главы. Магомет, однако, получил тайное уведомление, что он изменнически заманен сюда и что еврей готовится убить его, пока он будет наслаждаться угощением; далее передавали, что его должен был раздавить жернов, сброшенный с крыши дома. Нимало не обнаруживая, что ему известна эта подготовляемая измена, Магомет внезапно удалился и поспешил обратно в Медину.

Его ярость распространилась теперь на все племя надхера, и он приказал им под угрозою смерти покинуть страну в течение десяти дней. Они исполнили бы это приказание, но хазрадит Абдаллах тайно убедил их остаться, обещая им помочь, и не выполнил своего обещания. Бен-Надхера, обманутые таким образом главой «лицемеров», заперлись в укреплении своем Зохра, где Магомет осадил их, срубив и спалив финиковые деревья, плоды которых служили им единственной пищей. Через шесть дней надхера сдались, и им позволено было удалиться, причем каждому разрешено было навьючить по одному верблюду разным имуществом, исключая оружие. Некоторые выселены были в Сирию, другие в Хайбар, значительный еврейский город с крепостью, находившийся на расстоянии нескольких дней пути от Медины. Так как племя это было богато, то после них осталась значительная добыча, которую Магомет захватил всецело себе. Его последователи сетовали, находя, что это противно закону дележа добычи, содержащемуся в Коране, но он объявил им, что поступил согласно новому откровению, по которому добыча, достающаяся подобно настоящей без боя, не есть завоевание, сделанное людьми, а является даром Бога и должна доставаться пророку для употребления на добрые дела: на помощь сиротам, беднякам, странникам. И действительно, Магомет употребил эту, добычу не на собственные нужды, а раздал ее мухаджирам или людям, изгнанным из Мекки, двум надхеритским евреям, принявшим ислам, и двум или трем ансарам, или мединским союзникам, оказавшимся бедными и достойными помощи.

Мы не станем пускаться в подробности различных незначительных экспедиций, предпринятых Магометом около этого времени, одну из которых он предпринял в окрестности Тебука на сирийской границе, чтоб наказать шайку, грабившую караваны, шедшие из Медины. Эти экспедиции были ничтожны по результатам, хотя большею частью доставляли много добычи, которая в это время начала занимать умы мусульман не меньше, чем распространение веры. Добыча, так неожиданно приобретаемая, приводила, вероятно, к возмущениям и бесчинствам, на что мы находим указания в Коране, где запрещаются вино и азартные игры – причины, так часто вызывавшие распри и неповиновение в разбойничих лагерях.

За это время своей деятельности Магомету приходилось не раз спасаться от различных покушений на его жизнь. Его также обвиняют в том, что он будто бы прибегал к коварным средствам, чтоб отделаться от врагов. Так, рассказывают, что он послал Амру ибн Омейя, тайно поручив ему умертвить Абу Софиана, но что заговор этот был будто бы открыт и убийца спасся только благодаря быстрому побегу. Но это обвинение недостаточно обоснованно и противоречит общему характеру и образу действий Магомета.

Если у Магомета и были беспощадные враги, зато у него имелись и вполне преданные друзья, примером чего может служить его вольноотпущенник и приемный сын Зайд ибн Харет. Он был одним из первых последователей новой веры и одним из самых мужественных борцов за нее. Магомет советовался с ним во всем и посвящал его даже в домашние дела. Однажды он вошел в его дом так же свободно, как отец входит в жилище своего сына. Зайд тогда отсутствовал, и дома оставалась только жена его, Зайнаб, на которой он недавно женился. Она была дочерью Джазеха из страны Каиба и считалась самой прекрасной девушкой своего племени. Дома она сидела без покрывала и других излишних одежд, так что Магомет, внезапно войдя, увидал ее во всей красе. Он не мог удержаться от выражения удивления и восторга, на что она ничего не возразила, но передала все мужу по его возвращении. Зайд знал влюбчивость Магомета и понял, что он пленился красотою Зайнаб. Он тотчас же поспешил за Магометом и выразил ему свое согласие развестись с женой, но пророк запретил это ему как дело, противное закону. Рвение Зайда, однако, не улеглось; он любил жену, но еще больше чтил пророка и немедленно развелся с женой. Когда положенный срок истек, Магомет с благодарностью принял эту жертву, внушенную благоговением к нему. По пышности свадебный пир при женитьбе на Зайнаб превзошел все предыдущие. Двери жилища пророка были раскрыты для всех желающих; угощение состояло из мяса овец и баранов, из ячменных пирогов, меда, плодов и любимых питий; все гости пили и ели всласть и затем уходили, возмущаясь постыдным разводом и считая, что брак этот является кровосмешением.