«Вот как поступает Сулейман с теми, кто его ловит!»

Да, граждане, с тех пор прошло тринадцать лет, и про Сулеймана у нас давным-давно уже не говорят. А все-таки наши рабочие сегодня сразу же догадались, чью голову они нашли. И как это вы, люди образованные, могли только подумать, что голова золотая! Эх, вы, москвичи!

Начальник весело расхохотался и простился с нами.

— Веселенькая история, а главное — необыкновенная! — сказал Вегин, когда мы с ним остались одни.

— Она была бы еще необыкновеннее, если бы ты отправил в Исторический музей голову, не очищая ее от соли. Вообрази себе, какой это был бы эффект!

— А знаешь, ведь у меня была эта мысль, — перебил меня Вегин. — Наше с тобой счастье, что мы не поступили так.

— Почему?

— Потому что теперь мы с тобой просто дураки — и точка, а тогда… тогда бы мы оказались круглыми и притом прославленными, патентованными идиотами!

СОВРЕМЕННЫЕ ВИКИНГИ

Норвежский рассказ Иоганна Бойера

Рисунки худ. В. Голицына

Свежим ветреным утром у маленького домика на берегу фиорда, в огороде, крепкий русый подросток копал картошку. Бурые комья земли вылетали фонтаном из-под лопаты. Капли пота катились по его загорелому лицу и сбегали по шее за расстегнутый воротник голубой рубашки.

— Эй, Ларс! — раздался из-за изгороди голос Олуфа, младшего брата. — Погляди-ка на море. Что это за бот к нам плывет?

Ларс прекратил работу и, опершись на лопату, стал смотреть на море. На зеленосиней искрящейся глади фиорда, возле серого скалистого мыса виднелся парусник. Не какая-нибудь девятивесельная лодчонка, годная лишь для ловли трески, — чорт возьми! Это настоящий лафотекский бот!.. Бот тянул за собою лодку поменьше, без паруса.

— Чей бы это мог быть бот? — задумчиво сказал Ларс, почесывая золотистый затылок. — Чудной какой-то… А вот лодка как будто знакомая…

У окон домиков показались любопытные лица; кое-кто вышел на берег посмотреть на загадочный бот.

— Гляди, гляди! — захлебываясь, вопил рыжий Олуф. — Он правит на наш дом. Стой! Да он тащит за собой нашу старую лодку…

Ларс швырнул лопату на землю, перемахнул через изгородь и в минуту был у моря.

— Это отец! — кричал он. — Вот увидишь, он купил себе лафотенский бот!

Да, это был Криставер Мюран. Он торжествовал. То, к чему он стремился столько лет, наконец осуществилось: он подходил к дому на своем собственном боте! Огромного роста и богатырского сложения Криставер напоминал древнего викинга. Рыжая, словно отлитая из бронзы, кругло подстриженная борода обрамляла твердое правильное лицо; волосы под черной зюйдвесткой были светлые и курчавые. Вся фигура дышала энергией, суровой волей, закаленной в боях с морем.

Покупка бота произошла неожиданно для Криставера. Как всегда, он отправился на своем «тройнике» в фиорды за сельдью. Зайдя в один прибрежный поселок, он случайно попал на аукцион, где, как ему сообщили, должен был продаваться большой бот. На берегу стояла толпа народа, ленсман[1]) выкрикивал цену бота, но никто и рта не разевал, чтобы предложить хоть сколько-нибудь за судно. Бот стоял тут же. Криставер стал ходить вокруг него. Хорошо сколоченный и стройный бот казался почти новым. В чем же дело? Почему люди отказывались покупать такое красивее судно?..

Один парень не удержал языка и выболтал, что бот три зимы под ряд терпел крушения во время плавания на Лафотены и слывет «пловучим грабом», с которым никто не хочет связываться. К тому же он тихоход. Никакой уважающий себя рыбак не купит такое корыто.

Криставер собрался с духом и предложил за бот самую пустячную цену, Мороз пробежал у него по коже, когда судно осталось за ним. Теперь ему, бедняку, принадлежал настоящий лафотенский бот!..

— Да ты, никак, умирать собрался! — ухмыляясь, сказал молодой рыбак. Все собравшиеся уставились на Криставера и, казалось, думали то же самое…

Задетый за живое, Криставер буркнул:

— Бот исправный. Я в лодках толк понимаю. Дело не в посудине, а в рулевом. У меня, небось, и не подумает перевернуться!..

Криставер был рулевым в течение многих Лет, но ему принадлежала только шестая часть большого бота. Какой толк, если в кои-то веки и удастся ловля, ведь улов все равно нужно делить на шесть частей!.. У Криставера подрастали сыновья, и голова его была полна планов. Если наступит день, когда экипаж на его собственном боте будет состоять из его же семьи, — один хороший улов может сделать его зажиточным человеком.

Криставер купил бот в долг, это правда, и ему предстояло войти в еще большие долги, так как он собирался один снарядить шесть человек на зимнюю ловлю. Может быть и не следовало связываться с этим «пловучим гробом»… Ну, что же! Сделанного не воротишь…

Весь берег был усеян жителями поселка, взрослыми и детьми. Когда бот Криставера встал на якорь, Ларс не выдержал и закричал:

— Чей это бот, отец?

Криставер не отвечал, но лицо его сияло, когда он ступил на берег; двое младших ребятишек уже висели у него на руках, и он нагибался и улыбался им, слушая их болтовню. Криставер начал медленно подниматься на береговой откос.

— Да, да, — приветливо отвечал он во все стороны, — это мой бот… «Тюлень». Я купил его сегодня на торгах…

Ларс и Олуф забрались в лафотенский бот и усиленно гребли, гордо поглядывая на столпившихся на берегу товарищей. Повинуясь ударам весел, «Тюлень» медленно, неуклюже полз по волнам…

С наступлением зимы рыбацкие боты, в том числе и «Тюлень», были вытащены на берег, где должны были пролежать до отплытия на Лафотены ранней весной.

Рано утром у прибрежья загудели тяжелые шаги. В сизой предвесенней мгле замелькали фонари. Блики плясали на смуглых бородатых лицах рыбаков. Северный ветер щипал щеки, осыпая иглистыми снежинками. На берегу, у линии прибоя, слоено туши морских чудовищ чернели боты. Наступил торжественный час отплытия. Первым должны были спустить на воду новичка — «Тюленя»…

Олуф Мюран тем временем зажег груду водорослей и выброшенных морем досок. Костер высоко взметнул рыжие искры к мутному небу и осветил истоптанный снег, прибрежные камни и свинцово-серые бугристые воды фиорда.

Лица у всех были торжественны.

Привели старого рыбака. У него была длинная белая борода; на руках — большие белые рукавицы; красный вязаный колпак свисал на ухо. Это был Пер Вожатый, старший в селении рыбак. Он пришел проводить боты в опасное плавание. Старика усадили на прибрежный камень. Пер прочистил горло, утер нос рукавицей и провозгласил:

— Ну, ребята, навались!..

Все артели сгрудились вокруг «Тюленя». Рыбаки дружно подпирали плечами бока судна и казались совсем маленькими под его огромным коричневым брюхом. Пер Вожатый запел:

— А-ааа, оо-ооо…

Лица рыбаков исказились от натуги. Под килем «Тюленя» заскрипел песок: тяжелая громада сдвинулась и замерла на месте…

Ларс Мюран глядел на седобородого старика, освещенного костром, и думал, что много веков назад здесь, на берегу, стоял такой же старик — жрец, костер был жертвенным огнем, и викинги пили пиво в честь Тора и Фрейи[2]) перед отплытием лафотенских судов. И берега, и фиорд, и суда, и люди — нее было такое же, как и теперь…