— Кас, перестань! Своими слезами ты только портишь мое настроение, — услышала я усталый голос Оли.

— Но Ваше Величество, она достаточно времени несет свое наказание, это всего лишь один вечер, — сорванным голосом рыдала та кого королева назвала Кас.

— Ее наказание, это ее груз! Не я его наложила, чтобы снимать из-за твоей прихоти, — Оли явно была раздражена поведением женщины, но и на уступки идти не собиралась.

— Сестра, — голос звучал осторожно, даже несколько робко, — возможно Каспея права, и ради такого случая стоит позвать…

— Нет! — жестко оборвала ее Оли. — Хватит с меня проблем!

Створка окна надо мной жалобно звякнула тонкими пластинками стекол, послышался шелест ткани, а исподволь наблюдающие за мной норды резко вскинулись и все как один низко поклонились.

Она что на окно взобралась? В панике я даже подумала броситься бежать прочь отсюда, но перед моим носом медленно спланировал прозрачный шарф. И это была последняя капля. Наклонившись, я подобрала шарф и подняла голову к окну.

На меня, не мигая, смотрела удивленная Оли. А я, так и не придя к однозначному решению, что же мне сделать, совершила самое сумасбродное, приложила палец к губам, попутно изобразив самую жалкую рожицу, протянула оброненный ею предмет туалета. На какое-то мгновение, мне показалось, что она не станет поддерживать мою маленькую хитрость, но вышло все совершенно не так.

— Дамы вы слышали, что у моего брата появилась невеста? — напоследок она успела подмигнуть мне, прежде чем ее хитренькое личико скрылось за окном.

Что дамы думали по этому поводу, я так и не услышала, но мне уже не требовался стимул, чтобы разнести половину дворца. Уши и щеки пылали, как маков цвет, а я на негнущихся ногах шагала, куда глядят глаза, стараясь не замечать заинтересованных взглядов. Так бы, наверное, и брела неизвестно куда, если бы не врезалась в хмурого, как сама гроза алхимика.

— Ты! — вскипело во мне возмущение. — Это ты во всем виноват!

— Да ну? И в чем же? — сухо спросил он, складывая руки на груди.

— Ты! Ты не любишь меня! Ты. Меня. Достал! — руки сжали в кулаки, и я со всей силы ударила ему в грудь.

На глаза навернулись слезы.

— Чего вам всем от меня нужно? — рыдала я, чувствуя как дрожат колени.

— Не плачь, — его холодный голос резанул по нервам, только подстегивая меня.

— А-аааааа, скотина! Да будь ты хоть единственным мужиком во всей стране, умер бы в одиночестве! — по лицу катились крупные слезы, но я уже не расстраивалась, а злилась, стараясь выместить на Каруне всю свою обиду.

— Перестань! — его голос дрогнул. — Не выношу женских слез.

Неожиданные объятия накрыли меня лишая возможности не только плакать, но и дышать.

— Ну чего ты так переживаешь? — словно утешая тихо сказал он. — Ты же успела немного узнать мою сестру, она же упертая. Откуда я знаю, чего это ей взбрело поженить нас? И вообще.

Я задрала голову, чтобы увидеть его лицо.

— Что за?! — всхлипнула я, чувствуя моральное опустошение.

— Пойдем, поедим? Я страшно голоден!

Мне вдруг подумалось, что у всегда едкого Каруна случился приступ человеколюбия, и я решила не попадать под горячую руку, когда алхимик вернется к своему обычному состоянию. В такие моменты мне всегда хотелось оказаться за звуконепроницаемым куполом, где не будет слышно его бухтения. Поэтому довольно грубо вырвалась, исподлобья разглядывая мужчину.

— Приятного аппетита, — сухо сказала я, и направилась дальше изучать местные достопримечательности.

Но видимо я недооценила порыв Каруна. Он догнал меня и пристроился по правую руку, молчаливый, прекрасный и дико раздражающий. Хватило меня ненадолго.

— Что тебе от меня нужно? — как можно нейтральней спросила я.

— Поговорить.

— О чем? — страдальческий тон я так и не смогла скрыть, хотя очень хотелось выглядеть невозмутимой и не показывать, как он меня достал.

Он неожиданно взял меня за руку и остановил.

Если он хотел привлечь мое внимание, то уже сделал это. Только… не нравится мне его поведение. Куда делась та зараза, что доставала меня своими придирками? Я всмотрелась в почти родное лицо алхимика. Нахмуренные брови, слегка опущенные веки, острый профиль носа, губы, кривящиеся в вечной усмешке. Всегда о чем-то думает, вечно где-то витает.

— Ты действительно думаешь, что идея нашей свадьбы так плоха? — задумчиво произнес он.

У меня появилось странное ощущение, что ему перед встречей со мной качественно промыли мозги, а такое мог сделать только один человек, точнее женщина. Первым желанием, как ни странно, было наорать на Каруна, но оно подозрительно быстро улетучилось, уступая место другому.

— Действительно чем, — вопросительно спросила я, вплотную подходя к алхимику, — ты ведь вовсе не обязан слушать Оли, верно? Или не ты пытался втолковать мне это? Честно говоря, мне намного проще забрать Дикого и уйти отсюда. Но почему-то, кажется, что должно случиться что-то очень важное. Иначе, я бы не стала выслушивать эти бредни, и прочую ерунду. Ваша королева слишком много на себя берет. В конце концов, у меня достаточно власти, чтобы не подчиняться ни ей, ни тебе.

Не знаю, что такого странного я сказала, но Карун стоял, словно громом пораженный.

— И еще вот что… Союз двух начинается не с прихоти третьего лица, а с чувств, которые ни один из нас не питает, и даже если это так, то оно того не стоит. Я не племенная сука, чтобы вынашивать венценосных отпрысков, — звучало страшно, но сейчас во мне говорило отнюдь не оскорбленное самолюбие.

Вся моя жизнь в этом мире, так или иначе, подчинялась чьим-то правилам, никто не снисходил до просьбы, всегда ставили перед фактом. А сейчас, будто что-то внутри меня требовало самой задавать правила и не идти вразрез со своими желаниями. Карун мне нравился, и даже где-то мне хотелось большего, чем проснуться рядом, но не так, ни по чьей-то указке.

— Ты права, — после моих слов алхимика будто подменили, — Оли слишком неуправляема, десятилетия власти испортили ее.

— Пойми, Карун. Как к подруге я отношусь к ней замечательно, но здесь она решила действовать как королева, которая не привыкла спрашивать чужое мнение. Либо… — я положила руки на его грудь и сильно сжала ткань балахона, — у нее есть какая-то очень веская причина так поступать, но она не собирается делиться своими мыслями! Ты что-нибудь знаешь об этом?

Ура! — я ликовала. Карун брезгливо стряхнул мои руки с себя и отошел на расстояние, когда личное пространство остается незатронутым присутствием других.

— Не суй нос не в свое дело! — прошипел он, повернувшись ко мне спиной.

— Ах не мое… — промурлыкала я, уходя прочь, как и собиралась сделать много ранее.

Небо, игравшее сегодня то с солнцем, то с тучами, наконец разразилось холодным осенним дождем. Пока я искала укрытие от непогоды, успела вымокнуть до последней нитки. Стало холодно и тоскливо, беседка, в которой я укрылась от непогоды, спасала от дождя и ветра, но не от промокшей одежды. Можно было пробежаться до виднеющегося от сюда дворца, но там нужно искать Оли, а это меня отнюдь не вдохновляло. Лучше остаться здесь.

Сняв камзол и сапоги, я с ногами забралась на оказавшиеся здесь качели, которые я приняла за диванчик. Теплее не стало, да и поганое настроение осталось со мной, но, по крайней мере, я могла расслабиться и не думать ни о чем. Расположившись на мягком сиденье, я положила голову на подлокотник, а одну ногу спустила вниз, оттолкнулась кончиками пальцев, приводя в движение качели. Плавное покачивание и шум дождя незаметно убаюкал меня.

Сквозь сон я почувствовала, что кто-то закутывает меня в теплое одеяло и поднимает. Кажется, я сказала, что заботиться обо мне прерогатива мужа, что, скорее всего, было вызвано постоянными разговорами о замужестве, а потом снова уплыла в сладкий сон.

Тепло, мягко, просыпаться не хотелось категорически, но какое-то назойливое жужжание непостижимым образом отгоняло нежный туман сна. Странный звук в это прекрасное утро, рождал в еще не проснувшемся сознании кровожадные мысли.