В своем безнаказанном безумии я слишком поверила в свои силы, а он принял мое приглашение. Его руки крепко прижали меня к промерзшей ткани камзола, губы впились в мои сбивая дыхание.

Дура, — укорила я себя, когда под ногами исчезла опора. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы понять, что сделал Рокул, а после — мгновение, чтобы убраться отсюда подальше.

Качели натужно скрипнули, но выдержали падение наших тел. Советник такого поворота не ждал, но осознав, что задуманное не произошло, расцепил руки. Я незамедлительно скатилась с него и, пошатываясь, поднялась на ноги. Пригладив волосы, которые моментально повлажнели от растаявшего снега, оправив перекрутившуюся юбку, я не говоря ни слова, вышла из беседки. До крыльца дворца было всего-то ничего, а мне стоило немного пройтись, чтобы привести спутавшиеся чувства в порядок. Позади раздались приглушенные травой шаги. Рокул молча пристроился сбоку от меня. Меня его присутствие позабавило, но вот говорить больше с ним не хотелось.

— Подожди, — он ухватил меня за руку и остановил.

Пришлось всем своим видом изобразить внимание, хотя даже думать стало трудно.

— Почему ты не убила меня?

Стон помимо воли сорвался с губ. Откуда у него такая непробиваемость и твердолобость?

— Я не убийца, — сухо ответила я.

Рокул достал из кармана платок и протянул его мне, отпуская мое запястье.

— У тебя кровь, — он посмотрел мне на грудь.

И, правда, кровь, — опустив глаза вниз, удивилась я.

Приняв платок, вначале промокнула капельки на лице, а потом осторожно стерла кровь. На коже не осталось и следа от царапины, что меня, несомненно, обрадовало, а вот советник недоуменно вскинул брови, а на лице проступил ужас. Возможно, он понял, насколько все не просто.

— Позвольте проводить вас, — глупо сказал он.

— Да, пожалуй.

В будуаре, после жуткой бури на вершине горы, показалось слегка душновато. Музыка по-прежнему свободно рождалась под пальцами все также пребывающей в прострации девушки. Те, кто играли в данечи, заметив меня, дружно замолкли, но в этой компании делать было совершенно нечего, к тому же, их взгляды не располагали к знакомству. В ком-то кипело возмущение, другие лишь презрительно кривили губы и отворачивались, но были и такие в ком горел интерес, они чувствовали как в воздухе витает нечто новое, чуточку скандальное, с пряным послевкусием. Перемены — так это называлось.

Королеву я увидела в дальнем уголке, где сейчас чинно, даже несколько лениво переговаривались женщины, там же находилась опознанная мной Антиноя. Поймав мой взгляд, она медленно прикрыла веки, тем самым приветствуя. Меня этот знак внимания приободрил, но ложных надежд на поддержку я не возлагала. Да и вообще после случившегося со мной несколько минут назад, у меня пропало желание завоевывать умы и сердца. Просто эмоции кончились, а откровенно пренебрежительные взгляды вызвали невыносимую тоску.

Обогнув стол, я подошла к увлеченно рисующей девушке. Поразмыслив пару секунд, опустилась на низкую банкетку рядом с ней. Она пыталась нарисовать свою компаньонку, которая, не обращая внимания на окружение, продолжала наигрывать грустную мелодию, а может, просто слепо перебирала струны в поиске новых композиций. Замерев в напряженной позе, я постепенно оттаивала. Уж не знаю, что на меня так подействовало то ли прокравшаяся в самое сердце музыка, то ли талантливое рисование. Но я как-то незаметно растворилась в созданной этими двумя женщинами атмосфере. Созерцание настолько затянуло меня в свой омут, что я не сразу сообразила, как втянулась в разговор.

— Ну как? Вроде неплохо получается? — лениво спросила рисующая, хотя я не была полностью уверена к кому она обратилась.

— Удачный набросок, — в тон ей ответила я, ожидая, что неожиданная собеседница очнется, но она также погрузилась в некий транс.

— Мне все никак не удается прорисовать правую кисть, — пожаловалась она, прикусывая кончик карандаша.

— А, по-моему, такой смазанный жест тоже выглядит интересно.

Она неопределенно покивала, вновь возвращаясь к проработке лица. И казалось, разговор потух сам собой, но тут очнулась позировавшая ей девушка, на охоте я ее точно не видела. Она мягко улыбнулась мне, отложила "гусли" и подошла к нам, встав у меня за спиной.

— Неплохо, весьма неплохо. Недаром ты днями пропадаешь в Селье. Тебе бы стоило присоединиться к данечи, глядишь, и Мастер попадется в твои сети.

Карандаш замер, рука нервно дернулась и опустилась на колени. Девушка обернулась и возмущенно сверкнула на нее глазами, потом перевела взгляд на меня. Секундное замешательство, и ее щеки запылали нежным румянцем. Теперь я ее узнала, это была та девушка, что случайно помешала Рокулу, неожиданно выпорхнув из будуара. Сами — скорее всего уменьшительное ласкательное, возможно она приходилась Оли родственницей.

— Мастер Рилий не такой! Я не стану заманивать его глупой игрой! — последние слова она произнесла достаточно громко, чтобы ее услышали все присутствующие.

— Не кипятись, — мягко попросила ее подкравшаяся Оли.

— Но это так! — нисколько не обидевшись на королеву, заявила та, и как ни в чем не бывало, вернулась к рисунку.

Я тихо хмыкнула. Оказалось даже в столь устоявшемся обществе есть идейные бунтари… Дальше мысль не пошла, желание уйти обострилось еще благодаря озлобленным взглядам, устремленным мне в спину. В общем, затея не удалась. Кинув Оли прощальный взгляд, я направилась к выходу. Когда желанная цель была близка, сидящая за столом женщина схватила меня за руку.

Скривившись, подумала, что этот день никогда не закончится.

— Ты что здесь забыла? — ее лицо презрительно исказилось, испортив весьма привлекательную внешность.

— Уже ухожу. — Без эмоций ответила я, попытавшись вернуть себе любимую конечность, но она держала слишком крепко. — Что еще? — раздражение щедро плеснулось в слова.

Оторопев от моего тона, она стиснула пальцы на моем запястье, так что остренькие ноготки больно врезались в кожу.

— Да как ты смеешь?!

— Простите, — тихо сказала я, надеясь, что так она остынет и отпустит меня, — мне стоит быть сдержанней.

Но ее это только раззадорило.

— А еще посмела надеть королевский цвет, — шипела она.

Я оглянулась назад. На нас смотрели, смотрели с интересом, замерев в ожидании скандала, которым уже ощутимо веяло от несдержанной незнакомой женщины. Только я не хотела быть облитой ушатом грязи, которую вовсе не заслужила.

— Как вы меня все достали, — пробурчала я себе под нос и из последних сил представила милый балкончик в покоях Каруна.

Холодный ветер взметнул волосы, погладил горящее запястье и умчался обратно в поле. Я поежилась и бегом влетела внутрь, распахнула дверь в спальню и так и застыла на пороге. Все гневные мысли мигом улетучились, а голову заполнила нежная патока эстетического наслаждения. Карун спал беспокойно, широко раскинувшись на простынях, рассыпавшиеся длинные волосы оплели плечи точно ленты. Я тихо вздохнула. Карун пошевелился и негромко сказал.

— Не стой на пороге, — сонно, хрипло, так что заныл низ живота.

— Я тебя разбудила…

— Немного, — он приподнялся на локтях, простынь сползла вниз, открывая торс.

Чтобы отвлечься, я прошла внутрь, на ходу расстегивая застежки, те до которых могла дотянуться, а этого явно не хватало, чтобы свободно выбраться из платья.

— Садись, я помогу, — улыбаясь, произнес он.

Только что мне казалось, что ни сил, ни эмоций не осталось вовсе, но его мягкая, чарующая улыбка пробудила во мне невероятные потоки нежности. Покорно опустившись на постель, позволила заботливым рукам расстегнуть, а затем раздеть и увлечь себя в теплые объятия любимого мужчины. Он ничего не спрашивал, не проявлял нетерпения в желании овладеть, он просто нежно гладил меня. Живот, бедра, грудь, шею пальцы скользили медленно, неторопливо, словно желая выпустить напряжение, что накопилось за день.