Пожар, спаливший лабораторию, точно закрутил, всосал в себя и часть БД.
Он сделал классный перевод бизнес-плана по строительству нового нефтяного терминала компании и несколько переводов бензиновых контрактов. Он прилежно гнул спину, хотя было скучно и стыдно за нехирургическую работу. Он побаивался большого скопления латышей и чувствовал себя королевской печатью, которой кто-то неумело колет грецкие орехи...
БД сидел перед компьютером, набирая по-английски текст очередного письма. Пальцы метались по клавиатуре, слегка касаясь клавиш, на которые он не глядел, на мониторе непривычно быстро появлялся без ошибок текст. Вокруг удивленно толпились сотрудники, зашедшие на именины соседа БД.
Party of a name-day* продолжалась, и публика уже успела пропустить пару рюмок крепкого спиртного, заедая бутербродами с лососиной и ветчиной. Когда все изрядно накачались и шумно обсуждали очередные перестановки в правительстве, заглянул Хуго Риттенбергс. Все встали на цыпочки. Хуго взял тарелку с тортом и подошел к БД:
- Как тебе здесь? Не обижают?
БД, набрав в легкие воздуха, собрался детально изложить свои ощущения хозяину, но Хуго хлопнул его по спине, чтобы не мешал, и сказал:
--------------------
* вечеринка по случаю именин (англ.)
- Этот человек наш новый работник. Переводчик с английского. Обещал работать за двоих. Оскар Берзиньш говорил, что... - Он не успел закончить. Зазвонил телефон, и Хуго стал кричать в трубку.
- Вы вправду такой работливый? - подошел подвыпивший сорокалетний крепыш в кожаных штанах и женской шерстяной кофте на голом теле. - Меня зовут Андрей. Я русский, заведую компъютерным хозяйством. Вы по какой части? .
БД не хотелось исповедоваться, и он перевел разговор:
- Я обратил в-внимание, какие замечательные компьютеры здесь. Привязываюсь к ним очень быстро.
- У нас не успеете привязаться. Мы меняем их каждый год, поэтому не тратьте силы на близкое знакомство... Все-таки кто вы по специальности? Настойчиво атаковал крепыш.
- Я служил раньше... в т-театре оперы и балета... на с-секретной работе, - сказал БД и, помолчав, добавил.- Там и выучил английский, после реконструкции...
- В нашем, что ли? - Он чокнулся с БД. - Вы слишком высокомерны для новичка, даже если чрезмерно трудолюбивы.
БД улыбнулся:
- Вы поступили хорошо, что подошли ко мне, но плохо сделали, что сказали об этом...
- Поговаривают, что вы бывший профессор, - не унимался русский.
- I am so unique that it is experienced by very few people, огрызнулся БД. - Вы так н-настаиваете, будто собираетесь стать моим биографом. - Однако тут же взял себя в руки и миролюбиво закончил. - Бывших профессоров не бывает, как и бывших преступников. Я п-переводчик, а "профессор" - кличка, к-кликуха, которую мне дали когда-то в тюрьме из-за очков.
У БД был день рождения сегодня: шестьдесят... Ему делалось страшно от того, что так много, и что никто не вспомнил.
Добравшись вечером в центр, он купил бутылку водки и зашел в мясной ресторан в Старой Риге, который молодежь превратила в свой клуб. Он долго бродил по залам, стилизованым под старинную латышскую корчму с тележными колесами, рыбачьими сетями по стенам, с бакенами, медной, с прозеленью, посудой, высушенными растениями и большими рыбинами.
Ему удалось завладеть крошечным столиком на двоих в углу, и он отправился за едой. Заставив столик тарелками с мясом и рыбой, с трудом втиснул туда две кружки пива и уселся, любуясь интерьером; чтобы никто не посягнул на свободный стул напротив, бросил туда плащ. Он вытащил бутылку с водкой, отвинтил крышку, налил в толстый стакан на четверть и еще раз взглянул на заставленный тарелками стол.
- Зай гезунд, барин! - Негромко сказал он, и поднес рюмку к губам. Водка не успела согреться и приятно холодила слизистую. Он немного подождал, не глотая. Стараясь поскорее опьянеть, запил глотком пива, поковырял вилкой розового лосося и снова потянулся к бутылке.
Зал был набит битком, однако привычного ресторанного гама, как в Тбилиси, не было. Молодые люди за столиками и пожилые иностранцы вели себя неприлично тихо. БД выпил еще. Две юные пары за столиком напротив перестали целоваться. Один из парней, расстегнув блузку, взял в руку грудь подружки и, нежно поглаживая пальцами сосок, уставился невидящими глазами в стену, поджидая оргазм. Второй, пошарив рукой под юбкой, усадил девушку на колени и, повозившись несколько мгновений, тоже затих, забыв про кружку с пивом в руке.
- Ведут себя тихо, но непристойно, - подумал БД и отвернулся, чтоб не забрызгаться спермой.
Подошла девушка-подавальщица в национальной одежде и, кивнув на водку, сказала что-то по-латышски. БД догадался, про что она, но убирать бутылку не стал. Через минуту у столика появился бармен - латыш лет сорока. Он внимательно посмотрел на БД, мельком взглянул на стол и застыл в мучительном раздумье.
БД улыбнулся, взглянул на бармена и понял, что инцидент исчерпан.
Он был нестерпимо одинок в этом полном тихом зале. Видя, что бармен уходит, мысленно схватил его за рукав, сказав вслух:
- Sorry, buddy. I have a good mind to drink tonight. I want it badly. What about to take a gulp?
- Thank you for the invitation, sir. Unfortunately I am at work.
БД выпил еще и стал вспоминать, как в день рождения у него дома собиралась лаборатория, Царь, друзья, гости из Москвы и прочий люд. В центре стола на старинном блюде лежал жареный поросенок, а вокруг - традиционные атрибуты праздничного грузинского застолья: зелень, овощи, маринованный чеснок, лобио, сациви, кукурузная каша "гоми", купаты, щедро посыпанные барбарисом, отварные телячьи ножки, политые виноградным уксусом с чесноком, отварная форель в ореховом соусе, в котором даже мороженый окунь кажется божественным деликатесом, сыр "гудa" с совершенно невообразимым запахом солдатской портянки. Потрясающее кахетинское вино, которое никогда не продавалось в магазинах и которое его аспиранты привозили из Кахетии, было расставлено в кувшинах, а на маленьком столике возле БД - крепкая выпивка и разбавленный теплый спирт под названием "Гравицапа", любимый напиток лабораторной публики, к которому были давно приучены все гости и друзья.
- С-спирт можно не любить, джентльмены, - часто повторял БД, - но не пить его н-нельзя!
Несколько лет назад лабораторная публика, как обычно, притащилась к нему домой, чтобы попраздновать очередной день рождения. Горелик, погоняемый Этери, принес завернутый в пергаментную бумагу большой плоский предмет.
- Картина, - догадался БД и вновь занялся прибывающими гостями. Когда он заглянул к себе в кабинет, где самые нетерпеливые уже попивали "гравицапу" и рылись в книгах, первое, что он увидел, был натянутый на подрамник холст у стены. Это было то полотно, которое он несколько месяцев не решался купить. Автор картины не был знаменит в Грузии, но в чертах его лица читалось такое вангоговское неистовство и всепоглощающая страсть к живописи, что БД сразу признал его гением, уверовав, что тот, не задумываясь, отрежет себе ухо...
На фоне ярко-желтого закатного неба возвышалась полуразрушенная, сильно покосившаяся, похожая на большую пароходную трубу, православная часовня без маковки, с черными провалами-иллюминаторами выбитых круглых окон и чудом уцелевшим крестом. Часовня - такая белая, что на нее было больно смотреть. БД иногда казалось, что это и не церковь вовсе, а врезавшийся в землю космический корабль, и ему мучительно хотелось заглянуть через разбитые иллюминаторы внутрь... Вокруг часовни росла красная трава с синеватыми проплешинами. Слева чернел уродливый силуэт обгоревшего дерева. Картина из-за буйства красок и странного корабля, торчащего из земли, вызывала тревогу. Художник не желал уступать в цене. Когда БД приходил опять, ему казалось, что внутри покосившейся церкви тревожно и чисто звучит хор.
Этери, впервые увидев картину, ошалела и долго стояла, молча глядя мимо часовни.